Пираты Елизаветы. Золотой век - Марвел Питер - Страница 18

• Предыдущая
• 18/60
• Следующая

Если бы Черный Пастор был знаком с наречием племени, в лапы которого так неразумно угодил, то смысл слов вождя его бы не обрадовал: – Дети мои! – говорил тот. – Вы достойно прошли обряд посвящения. С этого дня вы уже не юноши – вы взрослые мужчины, воины и полноправные члены племени. С этого дня вы будете иметь равную долю добычи в каждом военном набеге и на каждой охоте. С этого дня вы получите собственное оружие и право иметь столько жен, сколько захотите и сможете прокормить.

Именно обрядом инициации, а совсем не намерением дикарей съесть молодых соплеменников, объяснялось то мучительное испытание, которому только что подверглись молодые люди. Людоед, подававший вождю ритуальный нож с рукоятью в виде головы дракона, вынес на поляну шесть копий, разукрашенных лентами и перьями, и шесть великолепных луков с туго натянутой тетивой. Следом еще два индейца несли колчаны со стрелами.

А вождь продолжал:

– Дети мои! Ваше посвящение отмечено добрым знаком – само небо послало в наши руки белого чужеземца, который станет первым убитым вами врагом. Сейчас его привяжут к дереву, вы возьмете свои луки и поочередно выстрелите в него. Затем вы сможете взять его сердце и печень и, поделив между собой, съесть их, чтобы к вам перешли сила и коварство белых людей. Еще ни одному человеку из нашего племени не удавалось убить и съесть белокожего врага в день своего посвящения. Будьте же достойны того жребия, который указывает вам само небо, – будьте лучшими воинами нашего племени, победителями белых, которые так безжалостно истребили и истребляют наш народ!

В следующий момент два индейца резко подхватили Черного Билла и потащили к ближайшему дереву…

Лондон. Вестминстер. 1581 год.

Мужчина лет двадцати восьми, в плаще, с длинной шпагой, прицепленной у бедра, что есть силы гнал коня прямо к утопавшему в снегу огромному красному дворцу. Он резко осадил взмыленное животное перед самыми Холбейнскими воротами Вестминстерского дворца – зимнего прибежища королевы Англии и ее двора.

Рождество в этом году выпало на редкость слякотным, и, спасаясь от промозглой сырости и холода, ему пришлось пожертвовать на одежду, достойную дворянина, большую часть своего жалованья. И теперь удивительно смуглую кожу и яркие, как зеркала, голубые глаза капитана выгодно подчеркивал роскошный плащ из красного бархата. Мужчина легко соскочил с коня и повел его в поводу к конюшням. Вдруг он заметил живописную стайку сверкающих парчой и драгоценностями леди и лордов – почтительно хихикая, смеясь и чертыхаясь, они в тоненьких бальных туфельках и башмачках тщетно пытались перебраться через огромную лужу тающего снега, в котором явственно проступали островки грязи и конского навоза. Впереди всех, грациозно поддернув золоченый колокол юбки и вытянув крохотную ножку в огненно-красном чулке и усыпанной бриллиантами туфельке, застыла статная рыжеволосая женщина, чье лицо могло соперничать в белизне с тафтяным воротником ее платья.

Капитан застыл, жадно пожирая глазами саму королеву. Елизавета вдруг подняла голову, и он прочел в ее янтарных глазах, что королева не хочет окунуться в грязь, но и отступать не желает. Дворянин улыбнулся и сорвал с себя плащ, отчего шелковые завязки с треском лопнули у самого его горла. Не отрывая глаз от призрачного лица, он с поклоном разостлал драгоценное полотнище в грязи перед ней. Королева посмотрела на него и поставила ножку на пламенеющую на снегу ткань.

Незнакомец откинул со лба непослушную прядь жестких, как перья ворона, волос и улыбнулся королеве еще раз. В его голубых глазах заплясали демоны. Елизавета тряхнула рыжими, как хвост лисицы, кудрями и хлопнула в ладоши.

– Ах, господа, какая невиданная учтивость! – воскликнула она и рассмеялась. Потом, словно невесомая королева эльфов Титания, перешла по бархату на другую сторону мостовой.

– Как тебя зовут? – спросила она, на секунду застыв и полуобернувшись, выгибая шею, скованную крахмалом и проволокой воротника. Он вдруг почувствовал, как бьется сонная артерия у ее горла, а сама женщина вдруг сделалась похожа на норовистую лошадь.

– Капитан Уолтер Рэли, Ваше Величество.

– Я запомню тебя. Можешь забрать свой плащ. Он еще раз поклонился и ловким движением бродячего акробата сдернул его с земли. Ледяная вода обрызгала ему лицо и забарабанила по мостовой, струями сбегая с потяжелевшей ткани. Он слизнул капельки грязи с губы и с усмешкой оглядел свиту. Леди и джентльмены переглянулись. Что-то неслышно оборвалось в сиреневом воздухе.

Следуя за удаляющейся королевой, леди и джентльменам пришлось утопать в грязи.

Карибское море. Куба.

На голой каменной стене висело бронзовое распятие. В углу крошечной комнаты, напоминавшей монашескую келью, поместилось узкое ложе, небрежно сколоченное из досок. Напротив, в узком, как бойница, оконце виднелся кусочек серого линялого от зноя неба. На табурете стоял тазик и кувшин для умывания, а над кроватью, в каменной нише, лежала фляга со святой водой и Бревиарий. Дамиан в смятении кружил по замкнутому пространству – восемь шагов туда, восемь обратно – и пытался читать по четкам Розарий.

Однако ум бежал от молитвы. Он никак не хотел входить в привычные рамки и устремляться к вещам, положенным для созерцаний. Половина жизни Дамиана прошла за стенами иезуитского коллежа в Севилье. Впервые за каменные стены Дамиан выбрался спустя десять лет – первый раз год назад вместе с наставником он отправился в миссию на Мартинику, а во второй раз по велению прокуратора отца Жана сплавал в Новую Гвиану – к устью реки Ориноко.

Стены миссии, куда отец Франциск определил Дамиана, были ему незнакомы, но он не мог считать их тюрьмой, хотя по виду и уставу жизни в них они при необходимости с легкостью их заменяли. Любая миссия для члена Общества Иисуса – словно родной дом, в какой бы части света он ни находился. С момента их прибытия на Кубу отец Франциск дал понять, что не одобряет выхода Дамиана за пределы ограды, которая, надо сказать, была на совесть сложена из местного ноздреватого камня и превосходила высотой два человеческих роста.

Дамиан был воспитан Обществом Иисуса в послушании и беспрекословном исполнении приказов, но даже он в таких обстоятельствах затосковал. Отец Франциск постоянно где-то пропадал, трапезу ему приносили прямо сюда, и Дамиану приходилось коротать время лишь в обществе Бревиария да летучих мышей, которые по ночам норовили забраться к нему в келью.

Но гораздо более привычного за время четырехнедельных духовных упражнений одиночества угнетала Дамиана мысль о скором отбытии на Эспаньолу. Пока шли на Кубу, у него еще теплилась надежда, что отец Франциск раздумает брать его с собой, но, попав в эту келью, Дамиан понял, что пути назад нет и отец Франциск не изменит своего решения.

Последний, как убедился Дамиан, и в самом деле, являлся личностью незаурядной. Сойдя в порту Сантьяго-де-Куба в скромной черной рясе, отец Франциск более не возвращался к подобающему его сану платью. На следующий день он неожиданно появился перед Дамианом одетый, как знатный гранд, в атласный черный костюм, шитый серебром. Шею его облегал белый кружевной воротник, а манжеты едва не достигали кончиков пальцев. Его широкополая черная шляпа была украшена пером цапли, заколотым жемчужным аграфом, а черные как смоль кудри тщательно завиты – по испанской моде он не носил парика. На серебряной перевязи висела длинная боевая шпага, рукоять и гарда которой были украшены искусной мавританской чеканкой. Держался отец Франциск в партикулярном платье совершенно естественно, как человек, долгое время вращавшийся при дворе. Но еще более поразился Дамиан, когда отец Франциск самым серьезным образом предупредил его:

– Послушайте меня внимательно, дорогой друг! С этого момента мы с вами меняем облик. Отца Дамиана больше нет, а есть дон Диего Веласкес де Сабанеда, сирота и племянник дона Фернанда Диаса, испанского гранда, владельца богатого энкомиендо[14] неподалеку от Санто-Доминго. Должен вам заметить, что ваш дядя – старый холостяк, давший Пресвятой Деве обет безбрачия. А вот племянник подумывает о женитьбе, и, кстати, у него на примете есть совершенно определенная особа. Догадываетесь, как ее имя? Нет? Я вам подскажу. Эта особа находится сейчас там же, где находятся благоустроенные поместья семьи Веласкесов де Сабанеда, – на острове Эспаньола. Вы и теперь не догадываетесь? Хорошо, скажу прямо – ее фамилия Абрабанель. Возможно, нам будет на руку ваша с ней помолвка, так что мысленно готовьтесь к ней и просите Господа послать вам силы и терпения…

• Предыдущая
• 18/60
• Следующая