Под небом четырех миров - Завойчинская Милена - Страница 30

• Предыдущая
• 30/79
• Следующая

Да еще так некстати владыка демонов… Нерзок известил меня, что верховный демон со своим сыном лично приехали в его магазин, чтобы увидеть мои изображения, которые буквально всколыхнули столицу. И очень уж внимательно они рассматривали фотографии, чтобы Нерзок ничего не заподозрил. Особенно не понравились ему взгляды, которыми обменивались папенька с сыном, и то, как задумчиво крутил кольцо на своем пальце владыка. А учитывая, что он вдовец, да и сын у него холост… Так что как только ювелиру стало известно от одного из приближенных ко двору лиц, что владыка демонов выехал ко мне, он тут же написал подробное письмо.

И что делать, если глава демонов начнет сватать мне себя или своего сына? Опять рассказывать сказки про Илфинора? Не поверит ведь. Это Албритт спустил все на тормозах после моего показательного выступления во дворце и отступил. Для него главное было то, что мой жених из Ферина, а не с Земли. А владыка ведь так легко не отступится — что ему какой-то там эльф из Ферина, с которым даже еще не было обручения, а только устная договоренность. Мне оставалось бы тогда только надеть браслет Илфинора и признать официальную помолвку с совершенно чужим мне мужчиной, неинтересным и неприятным, пусть даже и вполне порядочным.

И именно сейчас всплывало это самое «в-четвертых» — Эрилив с его чувствами, которые он ясно обнаружил, и я поверила. Мои чувства к нему, которые я, как могла, душила, но безуспешно, что уж лукавить. Совсем не дружескую симпатию я к нему испытываю, и уже давно. И даже платоническими их не назовешь… А мысли о его невесте будили во мне ревность, с которой тоже приходилось бороться, запинывая ее подальше, ибо прав у меня никаких на Рила нет. Не было, то есть, впрочем, не знаю, а есть ли они теперь… Но я окончательно отступилась после его заявления, что он не может на мне жениться.

И вот вчера этот непонятный ритуал с предложением принять его путь под небом, с разделением вина и хлеба. В глубине души я решила, что это помолвка. И хотя не понимала, почему он не спросит меня прямо, и, будучи морально не готовой к ней всерьез из-за банальной трусости, я бы приняла его предложение. Слишком уж много проблем это решало.

На первом месте, безусловно, — мои чувства к нему и, как оказалось, его ко мне. На втором — то, что я верила: если вдруг я попрошу его отменить помолвку и отпустить меня, и не важно, по какой причине, — он не откажет. За эти дни я поняла, насколько ему можно доверять. И на третьем месте — я могла забыть про притязания всех прочих женихов. Все, я была бы помолвлена, и поезд для них ушел.

Мысли об Иве меня давно уже не посещали. Эрилив прочно вытеснил тот образ, что мне снился и казался сказкой. И если и ждала я еще приезда Ива, то скорее из любопытства и желания увидеть его воочию, объясниться, извиниться. Чувствовала себя при этом свиньей, почти коварной изменщицей, но ничего не могла с собой поделать. И это несмотря на то, что я не говорила Иву, что люблю его, и не давала обещания, что точно дождусь. Говорил всегда он, я больше слушала.

Так уж случилось, что реальный живой мужчина рядом — пусть и не принадлежащий мне полностью — затмил образ из сна. Любовь не выбирает, кого осчастливить взаимностью или сделать несчастным от неразделенных чувств. И я честно боролась со своей симпатией, стараясь оставаться только другом. Потому и отметала все намеки и наезды Филимона на якобы влюбленность в меня Эрилива, что сам он молчал, а я не хотела навязываться. Потому до последнего не верила и отстранялась, предпочитая быть слепой и глухой, чем обнадеженной и безответно влюбленной дурочкой. И только вчера, после проявления его чувств и поцелуев, после того, как я увидела его глаза, его страх потерять меня, я поверила.

Потому и проглотила его невнятный лепет про то, что хлеб — просто булочка, а золотой ключ от его сердца — просто подарок. Удивилась, конечно, так как подсознательно ожидала кольца или браслета, даже не будучи полностью готовой морально. И пусть я сомневалась, но приняла бы и то и другое. Но что я знаю о традициях лиреллов? Ничего.

— Так что, Анти? — отвлеклась я от своих мыслей. — Как у вас проходят помолвки?

— Это долгая и красивая процедура, которая длится несколько дней. — Она мечтательно улыбнулась и еще раз глянула на мой ключик. — Мужчина, когда он решается открыто признаться в своих чувствах и намерениях о браке, публично предлагает девушке разделить с ним путь под небом. Вот как вчера господин Эрилив. — Она смутилась, и я ободряюще кивнула ей, чтобы она продолжала. — Если девушка не против принять ухаживания, то она соглашается, и они вдвоем уходят куда-нибудь, и никто не должен препятствовать этому — ни родители, ни опекуны девушки. Затем, если мужчина видит, что девушка отвечает ему взаимностью, он вручает ей ключ от своего сердца.

Анти смутилась и снова взглянула на мой ключик, а я поняла, что начинаю заливаться краской.

— Кхм. А ключ должен быть именно драгоценным?

— Нет, леди. Любым — хоть от амбарного замка, хоть выпиленный из дерева. Это просто символ искреннего чувства и того, что мужчина отдал свое сердце.

— А дальше?

— Если девушка приняла его, это первый шаг на пути к помолвке. Это означает, что она отвечает на чувства мужчины и готова принять все остальное, что он предложит ей помимо сердца.

— Как интересно. — Я задумчиво подвигала ключик на цепочке. — А второй шаг на пути к помолвке? Ключ — первый, а дальше?

— А дальше он предлагает разделить с ним пищу и питье. У крестьян это хлеб и вода, аристократы, как правило, используют вино и тоже хлеб. — Она сделала паузу, словно ожидая моей реакции.

— И что это означает? — подтолкнула я ее, чтобы она рассказывала дальше.

Прическу мне Анти уже сделала и сейчас вынимала из шкафа одно из моих новых платьев.

— Что для них пища и вода теперь общие, что они верят и готовы принять их из рук друг друга. Потому что лирелл никогда не возьмет еду из чужой тарелки — только любимой женщины или матери.

— Да-а? — удивилась я. Что-то я не заметила, чтобы Эрилив смущался, когда таскал вкусняшки из моих тарелок, отпивал из моего бокала или принимал еду из рук. Ни раньше, еще в моем Замке, ни вчера. А консервированные вишни вообще нагло утаскивал, чуть ли не изо рта выдергивая, если я зазевалась. — А есть еще и третий шаг?

— Да, леди. — Она зарделась. — У них есть одна ночь до свадьбы, и никто не может запретить ее, даже родители девушки, как бы они ни возражали. После совместной ночи… — Она помялась и бросила взгляд сначала на меня, потом на кровать. — После того как мужчина провел с женщиной ночь после вручения ключа и разделения пищи, они считаются помолвленными официально.

Вот тут я выпала в осадок. Ничего себе нравы… А как же целомудрие невесты? Я думала, тут все как в Средневековье на Земле, а оно вона как.

— Именно совместная ночь или секс? — все же решилась я уточнить. — Ну, в смысле физическая близость, — пояснила я, заметив ее непонимающий взгляд.

— Близость, — почти прошептала она и отвернулась.

— Поня-а-а-тно…

Так вот с чего Рил вчера вдруг проявил такую настойчивость. Я его еле выпихнула из своей комнаты, так как считала, что провести вместе ночь в доме его родителей — это верх неприличия. А оказывается, он собирался закончить помолвку. Вот жук! Я усмехнулась своим мыслям. То есть я сейчас как бы «немножко помолвлена». Но неокончательно. М-да.

— А как окружающие узнают, что помолвка полностью завершена? Ведь девушка может отказаться от близости.

— Ну, вообще-то если девушка приняла ключ и разделение пищи, то от близости она уже не отказывается. — Анти хихикнула и внимательно посмотрела на мою левую руку.

И я тоже на нее посмотрела. Не увидела ничего, кроме с детства знакомых мне родинок, и вопросительно взглянула на горничную, а она — на меня.

— И-и-и?

— После… близости, — споткнулась она на этом слове, — у них обоих на запястье появляется татуировка в виде первой буквы имени будущего супруга.

• Предыдущая
• 30/79
• Следующая