Под небом четырех миров - Завойчинская Милена - Страница 1

• 1/79
• Следующая

— Эрилив! — Я, хитро улыбаясь, смотрела на своего телохранителя. — А как ты смотришь на то, чтобы проведать мою «богом забытую халупу в деревне»?

Утром следующего дня после отъезда демона-ювелира я встала, решительно настроенная на поездку к родителям. Ха! Еще бы мне не быть столь решительно настроенной. Мама мне уже весь мозг вынесла, названивая по телефону и требуя моего приезда.

Звучало это примерно так:

— Дочь моя блудная, а есть ли у тебя хотя бы жалкое подобие совести?! — Почти так начинался каждый разговор.

— Есть, мамо, есть. — И я скорбно вздыхала.

— Тогда почему ты все еще не здесь? — вопрошала она.

— Улажу последние дела и приеду, — лепетала я.

— А когда? — не сдавалась мама.

— А скоро, — обещала я.

— А поточнее?

— Совсем скоро.

— Ждем тебя. И смотри у меня! Не вздумай приезжать одна! Непременно привози с собой своего друга, того чудного мальчика с непроизносимым именем.

— Ага, мамуль, непременно. А если не его, так другого привезу. Не менее чудного и точно такого же друга.

— Прокляну! — начинала мама свою обычную Песнь Песней.

— Да за что?! — включалась я в игру.

— Жениха! Жениха когда привезешь?!

— А вот как обзаведусь этим редким видом, занесенным в Красную книгу, так сразу и привезу.

— О господи, — сокрушалась мама. — Ну за что нам с папой такое наказание? Ростили тебя, ростили… Ночей не спали, холили и лелеяли, воспитывали, уму-разуму учили… А толку? Выросла красивая, умная, целеустремленная… А толку никакого!

Вот и вчера, получив очередную порцию пропесочивания на тему моей бездарно проживаемой жизни, тогда как уже могла бы порадовать внуками старых родителей — ну-ну, моя сорокасемилетняя мама считала себя «старой» исключительно в воспитательных разговорах, — я с утра встала весьма рано и бодро. Особенно меня добил довод, что если уж не внуками, то хоть салатиком на свадьбе я обязана их обеспечить, пока у них зубы свои, а не вставные челюсти. А если не этим, то хотя бы навестить и подать «старикам» стакан воды.

Ну, это я запросто. И мамуле, и папуле я стаканы воды привезу. Да не простые, а волшебные. Водяной Фаддей уже обеспечил меня водичкой в двойном комплекте. Будем омолаживать моих «стариков», глядишь, меньше давить на жалость будут.

— Эрилив, ау? — снова позвала я своего телохранителя.

— Так ты же говорила, что ты из города? — осторожно уточнил он.

— А как же. Из города. Но одно другому не мешает. Так как — хочешь посмотреть на халупу?

— Не знаю, что это такое, но хочу, — улыбнулся лирелл.

— Вот и славно, собирайся. И — да! Мечи, кинжалы и прочие опасные для жизни окружающих предметы не бери. Нельзя у нас с ними ходить — в полицию заберут. Как я тебя оттуда потом выцарапывать буду?

— А как же тогда? Я же должен тебя охранять.

— Магией и кулаками будешь охранять… Слушай, а может, нам Марсика с собой взять? Как думаешь? Ему же нужно больше со мной общаться.

— Ну, если ты не боишься, что на тебя будут показывать пальцем, то бери, — рассмеялся Эрилив. — А то он такого цвета… На Земле выглядеть будет, мягко говоря, странновато.

— Да это ерунда. Я оденусь как гламурное блондинко, и все проглотят как нечто само собой разумеющееся.

— Леди, а гламурное блондинко, это как? — тоненько уточнила Тамия, сидящая вместе с нами в комнате.

— О-о-о, Тамия, это страшное оружие девушек. Побольше стразиков и злата-серебра, каблуки повыше, одежду как можно более обтягивающую. А главное — выражение лица! Иначе не поверят.

— И какое же должно быть выражение лица? — тут же заинтересовался Эрилив.

— Глазки наивные и не обремененные интеллектом, ресницы — веером, губки — «рыбкой», и делать вид, что я самая красивая.

— А как это, губки — «рыбкой»? — озадаченно переспросила Тамия.

— Да! Как это? — повторил за ней лирелл.

— А вот так. — Я изобразила «силиконовые» губы, надув их. — Только надо еще накрасить яркой помадой.

— Ой! — Тамия звонко рассмеялась.

— Да-а. — Эрилив поддержал ее своим хриплым смехом, отчего у меня по спине помчался табун мурашек, а удерживать губы «рыбкой» стало трудно. — Вики, ты уверена, что выдержишь так долго? Может, пусть лучше Марсик ждет нас дома? А то еще отвалятся губы по дороге?

— Ну, не знаю… — Я подмигнула им. — Могу еще купить толстый гламурный журнал с картинками и листать с видом, словно это что-то необычайно умное и важное. Тогда можно будет забыть о губах. Невозможно же одновременно думать о таких сложных вещах, как удержание губок и постижение последних коллекций моды. А еще я могу с глупым видом виснуть на твоей руке и щебетать.

— Нет! Щебетать не надо, — пошел на попятный Эрилив. — Я согласен на губы и журнал.

Вот так мы и собрались ехать к моим родителям. Эрилив, Марсик — по такому случаю получивший поводок с наложенной иллюзией стразов, — и я. А-ля блондинко гламурное: узкие голубые драные джинсы, лодочки на шпильках, много-много туши на ресницах, обтягивающий сиреневый топ (в тон Марсу), пиджак с закатанными рукавами, открывающими запястья, украшения, подаренные княгиней, и маленькая сумочка в руках. Ах да, в другой руке — поводок, заканчивающийся лиловым щенком.

Сумку с вещами — одну на двоих — нес Эрилив.

Сказать, что Марс произвел фурор, — не сказать ничего. На нас оглядывались и показывали пальцем. Его пытались потискать дети, которым лиловый щенок не казался «страшным собаком», а потому его непременно нужно было погладить и почесать за ушком. Несколько девушек-«соплеменниц», из той же породы гламурных блондинок, горя глазами, задавали вопрос: «Где?! Где можно так покрасить собачек?» Пришлось сказать, что красила сама, жутко дорогой и редкой краской, привезенной из Бразилии. М-да. Про то, что все встречные особи женского пола ломали глаза об Эрилива, я молчу. Это и так понятно и уже привычно. Тот только изредка закатывал глаза, когда очередная моя «соплеменница» наклонялась к песику, выгодно выпячивая то, что считала особо выдающейся частью своего тела. Тут уж по-разному: кто гордился филеем в микрошортах или юбочке, кто — содержимым декольте. Но практически все не забывали про губки «рыбкой». А Эрилив сдерживался изо всех сил, чтобы не смеяться в голос. Теперь-то он знал, что означает это дебильное выражение лица. Впрочем, сегодня звездой программы был не лирелл, а Марс, так что он легко отделался.

В электричке мы заняли свободные места, и я смогла расслабить лицо. Вот уж не предполагала, что «держать губы» — это так тяжело. Невольно зауважала девушек, способных на такое постоянно. Эрилив только посмеивался, но комментариев не отпускал. И только когда я приняла свое нормальное выражение, он не выдержал и, хрюкнув от смеха, спрятал лицо в ладонях.

— А кто сказал, что быть девушкой легко? — философски протянула я онемевшими губами, и он мелко затрясся от смеха.

Доехали мы до моего дома без приключений. Взяв на вокзале такси, благополучно высадились у хрущевки родителей, и я, жестом указав на дом, произнесла:

— Ну вот, смотри. Вот в этой халупе я выросла, и тут же продолжают жить мои родители.

— Да? — Он оглядел пятиэтажку. — Я думал все хуже. А так в целом ничего, нормальный дом.

— Ну, тогда задерживай дыхание и не дыши, пока не дойдем до второго этажа, — предупредила я его и нырнула в подъезд.

— Боги! — выдохнул лирелл на лестнице. — Почему так пахнет-то?

— А я тебя предупреждала, чтобы не дышал, — фыркнула я, стараясь не рассмеяться.

— А надписи на стенах зачем? И вот та, про Вичку-стерву — это про тебя?

• 1/79
• Следующая