Король смеха - Аверченко Аркадий Тимофеевич - Страница 62

Это все равно, как если бы человек, переходя каждый день в течение десяти лет через шумную улицу, твердил бы ежедневно:

– Вот сегодня меня непременно раздавит автомобиль! Сегодня уж наверное.

И если бы автомобиль когда-нибудь действительно задавил его – в этом не было бы ничего удивительного. Не было бы чудесного пророчества, предчувствия.

То же самое можно было сказать и об Акиме Васильевиче Цыркунове – конторщике большого дровяного склада братьев Перетягиных (доски, дрова, уголь, каменный и деревянный; оптовый отпуск).

Если когда-нибудь Аким Цыркунов, переписывая корешки накладных, поднимал от книги сморщившийся нос, открывал рот и, глядя в потолок искаженным от сладкого ожидания взглядом, наконец аппетитно и оглушительно чихал – его товарищ и сподвижник по службе Ванечка Сырых неизменно подсказывал ему:

– Двести тысяч на мелкие расходы!

– Спасибо, – неизменно отвечал Аким Цыркунов и сейчас же неизменно впадал в мечтательное настроение.

– О, действительно, – говорил он, подперев кулаком щеку. – Если бы мне двести тысяч… Уж я бы знал, как распорядиться ими.

– А что бы вы сделали?

– Да уж будьте покойны – знал бы что сделать. Я бы показал настоящую жизнь-то.

– Ну если бы и мне такую цифру, – говорил и худосочный Сырых, – я бы тоже…

– Ну а вы бы что сделали?

– Я купил бы пароход и отправился бы по разным странам. Пил бы ром, сражался с индейцами и подал бы на высочайшее имя прошение о перемене фамилии. Ходатайствовал бы о назначении мне фамилии Джек Смит.

Цыркунов пожимал плечами:

– И это все?

– Конечно, не все. Купил бы себе еще зверинец – я очень зверей люблю диких. И стал бы упражняться гирями. По маскарадам ходил бы…

– Зачем?

– Чтобы всех интриговать. Ну а что бы вы сделали все-таки, если бы вдруг на ваш билет пал выигрыш двести тысяч?

– Да уж знал бы что – будьте покойны! Слава богу, тоже понимаем, как жить по-настоящему… хе-хе! Без денег не знаешь, как быть, а с деньгами… ап… ап… чхи!

– Вот! Значит – ваша правда.

– Ап… чхи!

– Двести тысяч на мелкие расходы!

– Спасибо вам!

Эти разговоры повторялись почти каждый день – в зависимости от силы хронического насморка Акима Цыркунова.

– Апчхи!!!

– Двести тысяч на мелкие расходы!

В один из первых весенних дней Аким Цыркунов выиграл на свой билет двести тысяч.

Выиграл так, как это обыкновенно делается – не прилагая к этому никаких усилий и даже ни разу не чихнув в этот знаменательный день, что, конечно, вызвало бы традиционную беседу о «двухстах тысячах на мелкие расходы» и придало бы факту выигрыша особый привкус чудесного.

Может ли человек за свою долгую жизнь забыть тот день, когда он, не имея накануне ничего, – сегодня вышел из банкирской конторы, ощущая в кармане около ста девяноста тысяч новенькими плотными пятисотрублевками.

Нет! Трудно забыть такой день.

По выходе из банкирской конторы план ближайших мероприятий был уже составлен богачом Цыркуновым.

Именно: он зашел в гастрономический магазин и, робея с непривычки, попросил:

– Фунт зернистой икры, самой лучшей. И потом ананас.

– Слушаю-с. Из напитков ничего не прикажете?

– Да, конечно… Гм!.. Дайте шампанского. Шампанское есть у вас?

– Помилуйте! Какой марки прикажете?

– Что-о?

– Какой сорт позволите?

– А какие сорта вы имеете? – осторожно осведомился Цыркунов.

– Кордон-с руж, кордон-с вер, вайт-стар, монополь-сек, мум-экстра-дри-с.

– Ага… У вас монополь-сек хороший?

– Будьте покойны – французская фирма.

– Я думаю! Стану я пить русскую дрянь. Вообще ты, братец, тово… Скажи мальчику вашему, чтобы он вызвал мне автомобиль.

Выйдя из магазина, Цыркунов заметил нищего, который, прислонившись к выступу стены, смотрел в другую сторону, не обращая никакого внимания на Цыркунова.

У бывшего конторщика был уже составлен обширный, хорошо разработанный план «оглушения», и он начал немедленно его осуществление с нищего.

– Эй, нищий, – сказал он, дергая его за рукав. – Ты милостыню просишь, да?

– Подайте, барин, – очнулся задумавшийся оборванец. – Хучь пятачок… ночевать негде… хлеба… три дня… больница… хучь две копейки…

– Ладно, ладно, – сановито остановил его Цыркунов. – Вот тебе десять рублей. Помни – хе-хе! – Акима Цыркунова!

И он умчался на автомобиле.

Приехав домой на свою холостую квартиру, он сразу же окунулся в роскошную привольную жизнь: выложил свежую икру на большую тарелку, достал столовую ложку, хлеб и, вытерев чайный стакан, стал открывать шампанское.

Это дело было потруднее: штопор не ввинчивался в пробку, потому что на верхушке ее торчала какая-то металлическая нашлепка; кроме того, горлышко было опутано целой сетью проволоки, совершенно не нужной, по мнению хозяина. Пришлось горлышко отбить кочергой и пить вино осторожно, чтобы не подавиться осколком стекла.

Все было чрезвычайно вкусно: и икра, и ананас. Завтрак – хоть куда.

«Надо, – решил настроившийся гастрономически Цыркунов, – попробовать еще омара и выпить рому. А на сладкое куплю уж торт. Эх, хорошо жить на свете!»

После завтрака Цыркунов решил ехать в магазины. Он осмотрел в зеркало свой потертый засаленный галстук и прошептал, подмигивая самому себе:

– Я знаю, что мне надо делать.

В галстучном магазине перед ним выставили целую гору коробок.

– Да вы, собственно, какие хотели?

– Самые лучшие.

– Вот извольте – эти самые настоящие английские. Один адвокат у нас по полдюжины сразу их берет.

Цыркунов ухмыльнулся в усы с хитрым видом.

– Полдюжины? Ну а мне, знаете, заверните-ка… полсотенки!

Ожидаемый эффект разразился. Хозяин магазина был оглушен.

Он истерически заметался, запрыгал, как обезьяна, по полкам и выставил перед Цыркуновым другую гору.

– Белых не прикажете ли, фрачных? Черных атласных для смокинга…

– Да, да… мне, конечно, нужно, – благосклонно кивнул головой Цыркунов. – Все нужно. Заверните вот этих и этих… и этих.

Выйдя из магазина, Цыркунов сел в тот же автомобиль (с шофером у него уже установились хорошие отношения) и стал размышлять так:

– Смокинг… оказывается, что галстуки не под каждый костюм оденешь. Смокинг… га! Шофер! Везите меня к портному, какой получше.

У портного Цыркунову открылся новый мир.

– Вот-с это покосматей будет – для жакетов… Бирмингамские сорта. Это трико-с – для смокингов.

– Черное?

– Да.

– А… других цветов нет?

– Помилуйте… смокинги только черные шьются.

– Ну что вы мне говорите! Я думаю, коричневый будет гораздо наряднее.

– Извольте, – сказал портной. – Сделаем коричневый. На отвороты поставим коричневый атлас. Брюки внизу сделаем не особо широкие, потому слегка на туфлю падает, не на ботинок.

– Вы полагаете, на туфлю? – задумчиво переспросил Цыркунов. – Значит, придется к смокингу туфли покупать.

– Да уж… Мода – ничего не поделаешь.

И оба склонили головы перед суровыми требованиями капризной богини – моды.

И так оно и пошло.

Галстучник силой вещей толкнул его к портному, портной перекинул его в объятия обувного торговца, а тот ловким ударом перенес сразу бывшего конторщика в цепкие лапы француза, который снискивал себе солидное пропитание продажей мужского белья «все лучший сорт, сюпериор»…

Тароватому Цыркунову удалось «оглушить» даже видавшего виды француза; количества носков, купленного им, хватило бы даже самой капризной сороконожке на целый год.

Но главное «оглушение» было впереди.

Приехав в свою дровяную контору, Цыркунов скромно вошел в первую комнату, поздоровался и сказал:

– Извините, что так опоздал. У меня дома случай там один вышел.

Бухгалтер обернулся, кивнул ему головой и стал продолжать разговор по телефону: