Низвергатели легенд - Мартьянов Андрей Леонидович - Страница 20

• Предыдущая
• 20/79
• Следующая

– Уже, – вздохнул приезжий. – Филипп и Ричард отправились морем из Марселя, но у короля Англии, как всегда, нет денег. Нам же требуется, чтобы они пришли в Палестину как можно скорее и увязли в сражениях с твоим войском…

– Кажется, – грустно рассмеялся султан, – я первый в истории мусульманин, которых хочет начала новой войны с крестоносцами… Хоть ты и говоришь, будто веришь в Бога, но мне иногда кажется, что придумать такой заговор тебя надоумил иблис. Очень уж хитроумно. Твои соотечественники тебя проклянут.

– Или провозгласят святым, – фыркнул человек в белом. – Забавно будет звучать: святой преподобный Конрад Монферратский, в землях Палестины просиявший.

– В исламе нет святых, – заметил султан, – любой истинный праведник свят, так учит Пророк. И мусульмане не обожествляют своих добродетельных мужей.

– Камень в мою сторону? – назвавший свое имя гость, оказавшийся повелителем Тира маркграфом Конрадом ди Монферрато, поднял брови. – Вы считаете нас язычниками оттого, что мы поклоняемся святым? Умерь свой гнев, я не хочу входить в их сонм. Я только служу своему народу и своему Богу. А Он решит, наказать меня или возвысить.

– Шесть престолов… Шесть венцов, – покачал головой Салах-ад-Дин. – Шесть тронов лежат на столе игроков в зернь… И кости у нас в руках. Остается выбросить должное число. Ты не святой, Коррадо – ты дьявол, дэв, хитроумный иблис. Таких крупных ставок этот мир еще не видывал.

– Разве тебе не хочется взойти на один из помянутых тронов? – притворно удивился тирский маркграф. – «Халиф Багдада Салах-ад-Дин» звучит ничуть не хуже чем «король Конрад».

– Это – день завтрашний. Поговорим лучше о дне сегодняшнем. Рено уехал за море?

– Да, он должен был доставить мое послание будущей королевской семье Франции. Я жду его возвращения через луну или полторы. Как только король Филипп высадится в Палестине, ты отрежешь его от моря и связей с родиной, а в Париже откроется новый век… Точнее, все вернется на круги своя. Если недотепа Ричард погибнет, бразды правления в Англии примет твоя старая знакомая и поддержит французов…

– Элинор… – мечтательно улыбнулся султан, – я видел ее еще в ранней юности. Великая владычица.

– И наша верная союзница, – твердо сказал Конрад. – Элеонора Пуату прекрасно понимает, насколько ее страну разоряют бесконечные войны в Палестине, эти тщетные походы, где гибнет цвет дворянства – будущее королевства. Королева согласилась пожертвовать любимым сыном ради блага государства. Рено де Шатильон обязан с ней встретиться и уговориться о дальнейшем. Прежде всего – о делах Рима.

– Ваш нынешний первосвященник, как я знаю, стар и болен, – проговорил Салах-ад-Дин. – Кто его заменит, когда… Когда это начнется?

– Человек Элеоноры, – быстро ответил маркграф. – Умный, молодой епископ примет римский трон. Королева постарается, чтобы совет кардиналов выбрал именно его. Он отчасти посвящен в наши замыслы, а когда все свершится – отступать будет поздно. Ему придется короновать нового повелителя Франции и согласиться с миром, который подпишем ты и я. А потом…

– …Вернется золотой век, – насмешливо проворчал султан. – Теперь расскажи другое. Что с будет с венцом ромейских кесарей?.. Повелители Константинополя не подчиняются первосвященнику из Рима. И убедить их принять наши условия будет трудно.

Конрад Монферратский нехорошо заулыбался.

– Одного из претендентов можно убрать руками доселе бесполезного Ричарда. Я думал об этом. Других уничтожит, себе на погибель, сам Андроник. В империи могут править и женщины, поэтому тиару басилевсов примет законная владычица, теперешняя супруга кесаря. С Анной Комниной я как-нибудь договорюсь… Главное, чтобы старый пройдоха Рено не подвел нас в Италии…

Беседа затянулась почти до утра, однако султан Салах-ад-Дин и его знакомец не собирались идти отдыхать. Слишком многое требовалось обсудить и решить. Прав был вождь сарацин – на игральном столе лежали не только шесть корон, но и их собственные жизни. Если опутавший всю Европу, Византию и значительную часть Азии невиданный заговор сорвется, быстрая смерть обоих предводителей окажется самым легким и простым выходом.

Муэдзины на минаретах мечети Омара уже начали созывать правоверных на первую молитву, небо над Вечным городом порозовело, бросив огнистые отблески на камни стен. Никто в этой Вселенной, кроме десятка посвященных, не предполагал, что грядущий рассвет принесет начало новой эпохи.

Если, конечно, ничего непредвиденного не произойдет в самый последний миг, когда арабская сабля и европейский меч будут готовы нанести сокрушительный удар по прошлому.

– Нам повезло. Не помню, чтобы в наши времена можно было бы обнаружить родственников за тридевять земель и получить от них столь радушный прием. Все-таки Средневековье – одна большая деревня.

– Ничего подобного. Просто ты не разбираешься во взаимоотношениях дворянства как касты. Не смейся, люди благородного происхождения – именно каста и ничто другое. У нас в Германии было то же самое, особенно до революции в 1918 году, еще при кайзере Вильгельме. Мой отец, Вальтер фон Райхерт, состоял в родстве с баварскими и прусскими семьями, его двоюродная сестра вышла замуж за герцога Дармштадского… Окажись я где-нибудь в Кенигсберге, в любом доме родственников…

– Понял, понял. Голубая кровь, белая кость и прочие генетические извращения. Не сердись, лучше посмотри, как красиво. Это и есть Мессина?

– Она самая. Впечатляет. Единственно, чуточку мрачновато.

Столица Сицилийского королевства обосновалась на берегу небольшого заливчика – город не слишком крупный, едва ли идущий в сравнение с Парижем, Марселем или Руаном. Длинная полоса предместий с непременными оливковыми и апельсиновыми рощицами, застроенный красными и коричневатыми двухэтажными домами центр, обнесенный стеной, а чуть в стороне, на холмистом мысу стоит возведенный из темного камня замок. Впрочем, слово «замок» к подобному строению малоприменимо: никаких тебе башенок, бастионов, ажурных галерей и прочих экзерсисов, принятых во Франции или на севере Италии. Крепость короля Танкреда представляла собой на редкость рациональное оборонительное укрепление, призванное защитить город прежде всего от опасности, способной подступить с моря. Приземистая продолговатая коробка с узенькими бойницами более напоминала Гунтеру громадное подобие долговременной огневой точки – если поставить на башне несколько баллист или иных метательных орудий, вход в гавань будет перекрыт раз и навсегда, в то время как подобраться к замку с суши тоже будет тяжеловато: на мысок ведет единственная дорога, которая останется под прицелом лучников. Опять и снова максимально простое и наиболее эффективное классическое норманнское сооружение. Выходцы из Скандинавии, где бы они не жили, выгодно отличались от прочих народов незамысловатым прагматизмом, всегда приносившим успех. Построено надежно и на века. Правда, выглядит так себе…

Небольшой отряд дворян, предводительствуемый Роже де Алькамо, рыцарем короля Сицилийского, подошел к Мессине немногим за полдень. Сему предшествовал довольно краткий, но утомительный переход от Джарре – в сущности, дорога была легкой, однако господа дворяне, как один, изволили терзаться похмельем. Вчерашние посиделки в «Соленом осьминоге» давали о себе знать полное утро.

Казаков не зря завел разговор о пользе родственных связей. Роже оказался столь любезен к Мишелю, что подарил норманну и его оруженосцам своих заводных коней, и даже слышать ничего не захотел об оплате, заявив, что, приняв золото от родича, опорочит честь семьи. Гунтер, не говоря уж о сэр Мишеле, более-менее привык к гужевому и верховому транспорту, а вот у Сергея немедля возникли проблемы, благо в прошлом с лошадьми он встречался редко и его самым ярким воспоминанием об этих четвероногих чудовищах было то, как однажды в детстве его укусил пони в зоопарке. Казаков сказал, что впечатления остались самые мрачные.

• Предыдущая
• 20/79
• Следующая