Спроси свое сердце [Дуэль сердец] - Мартин Кэт - Страница 4

• Предыдущая
• 4/83
• Следующая

— Я отвезу вас в «Кедровую Бухту». Ли Чин присмотрит за вами, пока доктор не скажет, что с вами все в порядке. Тогда я отпущу вас, и вы вернетесь домой. К этому времени, надеюсь, успеет уже вернуться Хоакин.

Девушка надменно вздернула подбородок, приготовившись возразить, но снова здравый смысл одержал верх, и она покорно кивнула. К тому же ей любопытно будет взглянуть на обиталище Бренниганов — о враге следует знать как можно больше.

Сэм посмотрел на безобразный фиолетовый синяк и вновь выругал себя. Ослепленный злостью, он был введен в заблуждение ее одеждой, и теперь — некуда деться! — ему приходится расплачиваться за свою ошибку. Проклятье! Женщина в бриджах! Что следующее взбредет им в голову? Мужчины вот почему-то не стремятся натянуть на себя их юбки!

— Где ваша лошадь? — Сэм осторожно поднял девушку на руки и отправился вниз по склону.

В его руках она казалась такой маленькой и легкой, что он не мог не изумиться ее храбрости и решению напасть на трех закаленных испытаниями мужчин.

— Моя лошадь пасется вон за теми скалами и прискачет ко мне, как только я ее позову.

Свежий ветерок волнами пробегал по траве и шелестели листья под его сапогами, когда он нес девушку. Пряди огненных волос обвивались вокруг его шеи и дразнили кожу. Не обращая внимания на малоподвижность колена, Сэм шел уверенно. Он уже привык к этому неудобству. Ему повезло, что он вообще ходит.

Джилгамеш, крупный жеребец Сэма, терпеливо ждал в тени дерева своего хозяина, поводья небрежно свисали с коня. Привязывать Джилгамеша давно не было необходимости.

Молли заложила два пальца в рот и пронзительно свистнула. Послышался тяжелый стук подков, и вороной мерин с настороженными ушами и раздувающимися ноздрями вылетел на поляну. Он был такой же высокий, как и жеребец Сэма, около шестнадцати ладоней[1]. Принимая во внимание миниатюрность девушки, Сэм изумленно глядел на лошадь. Он не мог понять, черт возьми, как она достает до стремян, когда вскакивает в седло, если стремена, разумеется, висят не ниже брюха лошади.

— Это Эль Труэно, — сказала Молли гордо. — Его имя в переводе с испанского означает «гром». Я взяла Эль Труэно себе еще жеребенком. Такое имя посоветовал мне дать коню Хоакин. Я сама объезжала Эль Труэно.

— Он красавец, — Сэм не обращал внимания на сомнение во взгляде девушки и продолжал нести ее к своей лошади.

Его жеребец был массивнее вороного мерина, пожалуй, на несколько сотен фунтов. У Джилгамеша была толстая шея, огромная голова, крепкая мускулатура, он легко выдерживал тяжесть тела Сэма. Не подавая вида, что замечает удивленное выражение лица Молли, Сэм посадил девушку на спину своего жеребца.

— А почему бы мне не сесть на свою лошадь? — капризно поинтересовалась Молли.

— Я не намерен рисковать, — он вскочил на Джилгамеша позади нее, не воспользовавшись стременем, лишь схватившись для поддержки за луку седла. — Вы можете снова потерять сознание и упасть с лошади, а меня в этом случае арестуют за нападение, и вряд ли кто поверит, что это вы нападали на меня сегодня.

Гордая осанка Молли и блеск огненно-рыжих волос на солнце и милая улыбка на хорошеньком личике не остались незамеченными Сэмом.

Эта поездка на ранчо «Кедровая Бухта» была довольно долгой, особенно если учесть, что Молли сидела рядом с таким мужчиной, как Большой Сэм. При каждом шаге лошади она чувствовала стальные мускулы груди Сэма, трущиеся о ее спину, хотя она и пыталась держаться от него на расстоянии насколько это было возможно, сидя на одной лошади. Руки Сэм, почти не касаясь Молли, держал у нее на талии лишь для того, чтобы управлять лошадью и предотвратить падение девушки, вздумай она вновь потерять сознание.

Молли показалось довольно странным это ощущение — находиться в объятиях мужчины. Даже когда она была ребенком, отец никогда не брал ее на руки и не обнимал. Он хорошо умел сдерживать свои чувства. Конечно, ее целовал кавалер в Чикаго, но он никогда не держал ее в объятиях, по крайней мере, так долго, чтобы ей это запомнилось. Молли находила его поцелуи приятными, но далеко не столь волнующими, как она того ожидала.

В нескольких футах позади жеребца Сэма легко ступал Эль Труэно. Молли знала, вороной мерин последует за ней, куда бы она не направилась. Она любила своего коня, Эль Труэно держался гордо, его преданность хозяйке могла сравниться разве лишь с преданностью Хоакина и Ангелины, супружеской четы мексиканцев, помогавших отцу Молли после смерти ее матери растить девочку с семи лет.

В день смерти мамы Молли единственный раз в жизни видела, как отец выдал свои чувства.

— Ты должна знать, девочка, — сказал он в тот день, подойдя к ней и остановившись у загона с лошадьми, — твоя мать умерла.

Он не смотрел на нее.

— Ушла от нас, словно ее и не было никогда с нами. — И вот тогда отец заплакал, как ребенок.

Молли тоже плакала, сейчас ей казалось, много дней подряд — до тех пор, пока отец однажды, ворвавшись в комнату, не схватил ее за руки и не выдернул из кровати.

— Прекрати! — закричал он пронзительно. — Я не могу больше слышать, как ты плачешь! Ни единой минуты больше я не выдержу! Прекрати!

И Молли шмыгнула носом, вытерла глаза и запрятала свое горе поглубже в себя. Больше она никогда не плакала.

Сэм повернул жеребца на узкую дорогу, которая вела к «Кедровой Бухте».

— Давно вы вернулись на ранчо, мисс Джеймс? — спросил он, прервав ее мысли.

— Около двух месяцев.

— Странно, что наши пути не пересеклись раньше.

— У меня было много других дел, нежели пытаться предупредить вас не пользоваться дорогой через перевал. Большинство работников сбежало с ранчо после смерти отца, они сочли, что ранчо будет продано. Сейчас я пытаюсь нанять новых, что не так уж просто.

— Не сомневаюсь, что нанять новых работников, вам будет непросто, — согласился самодовольно Сэм, зная, что в округе мало кто из мужчин согласится работать под началом женщины.

Они переехали горный ручей. Тихое журчание воды немного успокоило ее натянутые, как струна, нервы. Этот же самый ручей протекал и по земле «Леди Джей». Они с матерью часто ходили к нему на прогулку. Молли слегка напряглась, отстранившись от твердой груди Сэма, когда смуглый образ Коллин Джеймс возник у нее перед глазами. В отличие от светлой кожи Молли, кожа ее матери была смуглой, а глаза иссиня-черными. От Коллин Джеймс Молли унаследовала миниатюрную фигуру, пышную грудь и разрез глаз. Отец любил мать очень сильно. Молли хорошо помнила, как он заботился о ней и беспокоился, если она отправлялась на прогулку верхом или без него ехала в город.

— Мне следует сопровождать тебя, — говорил он. — Никогда заранее не знаешь, что случится. Кроме того, я всегда рад возможности как можно больше времени проводить с тобой.

Молли часто думала о матери и о том, что ее жизнь, наверное, была бы совсем другой, если бы мама была жива. А она была бы жива, ЕСЛИ БЫ ШЕЙМУС БРЕННИГАН НЕ УБИЛ ЕЕ. Как обычно, тревожные воспоминания вызвали у Молли легкую дрожь.

— Вам холодно? — глубокий голос Сэма нарушил тишину леса. — У меня есть сюртук в седельной сумке.

— Нет-нет, спасибо, мне не холодно.

— Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, намного лучше. Просто я думала о прошлом. Уже несколько лет, как я не была дома. Я и не подозревала, насколько мне не хватает родных мест, пока не вернулась.

Зачем она говорит ему это? Его это совсем не касается. К тому же, она уверена, что ему нет никакого дела до ее переживаний. Возможно даже, он испытывает к ней такую же неприязнь, как и она к нему, по крайней мере, какую хотела бы испытывать.

— Вы учились на Востоке, если мне не изменяет память? — сказал он, его ровный голос и интонация заинтересованности поощряли Молли продолжить беседу.

— Да, я уехала, когда мне было тринадцать. До шестнадцати лет я училась в пансионе в Сан-Франциско, а школу закончила в Чикаго. Отец хотел, чтобы я получила хорошее образование.

• Предыдущая
• 4/83
• Следующая