Остров любви - Мартин Кэт - Страница 21

• Предыдущая
• 21/67
• Следующая

– Как вы посмели? – крикнула она. – Как вы смеете со мной так обращаться! – Глори вырвала руку, чтобы залепить капитану пощечину, но тот успел поймать ее кисть. – Я не из числа ваших проституток! – бушевала Глори. – Я не такая, как ваши подстилки!

– Мне лишь хотелось показать разницу между обхождением ваших поклонников и тех, кто встретился на корабле. Может быть, теперь вы ее поймете.

Трясущейся рукой Глори смахнула с лица слезы. Она собиралась резко возразить капитану, язвительный ответ так и вертелся на языке, но вместо этого сказала с достоинством:

– Надеюсь, вы все сказали, капитан Блэкуэлл. А теперь, с вашего позволения…

Ничего не видя перед собой, Глори вошла в маленькую каюту и закрыла за собой дверь. Не в силах сделать больше ни шагу, она припала к тяжелым, деревянным доскам двери и услышала удаляющиеся шаги Николаса. Сердце терзала мучительная боль.

Пробираясь в темноте, Глори разглядела Розабеллу, свернувшуюся калачиком на нижней полке, и постаралась особенно не шуметь, чтобы не разбудить. Руки девушки так сильно дрожали, что она не могла расстегнуть пуговицы платья. Глори не хотела, чтобы соседка по каюте видела ее лицо, по крайней мере, сейчас, когда ей никак не удавалось успокоиться.

Переживая заново каждую деталь происшедшего, девушка почувствовала себя обманутой, разбитой и уничтоженной. Так с ней еще никто не поступал. Вспомнился свежий весенний вечер, экипаж, темные деревья вдоль дороги. Человек, целовавший ее в тот вечер – сероглазый защитник – больше не существует. Глори только сейчас ощутила всю глубину этой потери. Нет и того человека, которого так любил и уважал ее отец. Человека, значившего для нее больше» чем любой из многочисленных поклонников.

Отец тоже считал Николаса настоящим мужчиной, другом, которому можно верить. Как бы он расстроился, узнав, что капитан – неисправимый повеса и распутник.

Сбросив, наконец, одежду, Глори натянула хлопчатобумажную ночную сорочку и забралась в постель, продолжая всхлипывать. Как же ему удается всех так дурачить? Перед глазами возник образ высокого морского капитана, подоспевшего вовремя на помощь, который тут же превратился в самодовольного дьявола, так грубо обошедшегося с ней.

Лежа в темноте, Глори изумилась своему открытию: вырываясь из крепких объятии капитана, чувствуя боль в истерзанных в кровь губах, она хотела его, чего никогда не испытывала ни к одному из мужчин. И, наверное, ни к кому другому уже не испытает. Николас Блэкуэлл – сущий дьявол, грубое, бессердечное животное, Глори была готова возненавидеть его…

Промучившись несколько часов, она забылась, наконец, тревожным сном, где ее неотступно преследовали затуманенные страстью серые глаза.

Капитан потушил лампу. Не раздеваясь, лег на неразобранную постель и закинул руки за голову. Поскрипывание и покачивание корабля, обычно убаюкивающее его, сегодня только взвинчивало нервы, возвращая к событиям сегодняшнего вечера, усиливая и без того отвратительное настроение. «У тебя не было другого выхода», – пытался успокоить внутренний голос. Такой упрямой женщины, как Глория Саммерфилд, еще никто и никогда не встречал. Как можно быть такой наивной? Если это, конечно, не очередные штучки юной леди.

Сначала казалось, что девушка дразнит мужчин только для того, чтобы подчеркнуть собственное превосходство. Когда же Николас поцеловал ее, хотя вряд ли можно было назвать так то, что он делал с девушкой, то понял, что дочь его друга не знала мужчин, а потому не представляла всей степени опасности, которой подверглась. У девушки были поклонники, бесчисленные копии Эрика Диксона, позволяющие себе лишь подержаться за руку. Для самой Глори, Николас все больше убеждался в этом, флирт представлялся хорошим тоном, невинным занятием – повзрослевшая девочка продолжала игру, соблюдая правила, усвоенные дома, на плантации.

Но команда его судна состояла из людей грубых и бесцеремонных. Стоило ей улыбнуться одному из них, как это воспринималось своеобразным знаком внимания, приглашением. Увидев Глори, любезно щебечущую с Джаго Доддом, Николас остолбенел.

Тогда же родилось единственно верное решение: безопасность девушки гораздо важнее гордости. Грубость его была объяснима. Она должна, наконец, понять, что от нее требуется. Но как забыть выражение ее лица? Глори пришла на корабль потому, что доверяла ему. Но беззаботность должна иметь предел. Доверять каждому встречному, тем более во время путешествия, имея единственную защиту ? юношу-слугу, – безумие, от которого один шаг к трагедии.

Повернувшись на бок, Николас взбил подушку, собираясь хоть немного поспать. Что скажет завтра Глори, дойдет ли до нее смысл того, к чему он решился прибегнуть? Наверное, перестанет с ним здороваться. Николас не мог понять лишь одного: почему эта мысль причиняла такую боль?

Глори проснулась от нестерпимой жары, которая еще больше усиливала и без того подавленное настроение. С тех пор, как они покинули Чарлстон, становилось все жарче и жарче. Сегодняшний день будет, должно быть, нестерпимым. Выглянув в иллюминатор, она увидела, что судно стоит на якоре недалеко от берега. Высокий сосновый лес, протянувшийся почти до воды, наступал на отмель, усеянную короткой и жесткой болотной травой. Несколько корабельных шлюпок, нагруженных таким количеством груза, что он, казалось, вот-вот придавит находящихся там людей, сновали от корабля к берегу и обратно.

Спустившись с койки, девушка умылась, причесалась и закрутила волосы в тугой узел. Глорией владело беспокойство, но она твердо решила спокойно встретить наступающий день и делать то, что предложил капитан: находиться в каюте всю оставшуюся часть путешествия. Ей не хотелось никого видеть, и меньше всех – Николаса Блэкуэлла. Достав из сумки новую книгу стихов, это были «Голоса ночи» Генри Водсворта Лонгфелло, она уселась на единственный в каюте маленький стульчик. Рядом с ней заворочалась Розабелла.

–Доброе утро, мисс Саммерфилд, – сказала та, потягиваясь и закидывая пухлые руки за голову.

– Почему вы не зовете меня просто Глори?

– Глори. Красивое имя. Напоминает утреннюю зарю.

– Розабелла – тоже прекрасное имя. Когда произносишь его, слышно, как оно звенит.

Девушка захихикала. Она села в постели, но сделала это слишком резко, и ее круглое, румяное лицо начало бледнеть.

– С вами все в порядке? – встревожилась Глори, вскакивая с места.

– Ничего страшного. Просто немного кружится голова. Обычная утренняя слабость.

– Это потому, что корабль на якоре. В мелких водах судно, как правило, бросает из сторону в сторону значительно сильнее.

– Не думаю. По утрам мне всегда нездоровится.

Ее спутница кивнула, хотя так и не поняла, почему девушке становится плохо только в определенное время суток.

– Когда мы приедем в Кейп, все будет в порядке. У капитана там друзья, и я смогу родить ребенка.

Глаза Глори расширились.

– У вас будет ребенок?

Розабелла снова захихикала.

– Другого выхода не было.

Глори перевела взгляд на округлившийся Живот девушки и убедилась: Розали и в самом деле ждала ребенка, и до его появления на свет осталось совсем недолго.

– Вам помогает капитан Блэкуэлл?

– Да, он хороший человек.

– А как давно вы его знаете?

– Лет с четырнадцати, если не изменяет память. Он был одним из моих первых мужчин.

– Боже, – простонала Глори, побледнев и тяжело опускаясь на стул.

– Капитан обещает проследить, чтобы обо мне позаботились. Сказал, что гордится мной, потому что я решила сохранить ребенка.

– Он ужасно добр, – тихо сказала Глори. Но внутренний голос твердил: ребенок мог быть от него. Он и должен быть его! Николас Блэкуэлл везет на борту судна мать своего внебрачного ребенка, чтобы бросить в каком-нибудь неизвестном месте. А бедная, необразованная девушка еще ему за это благодарна. О, Боже, с таким грехом Глори не доводилось встречаться. Как он мог!?

• Предыдущая
• 21/67
• Следующая