Кубинский зал - Харрисон Колин - Страница 22

• Предыдущая
• 22/122
• Следующая

Сиделка наклонилась к нему и что-то шепнула.

– Не смей мною командовать! Я тебя нанял, я плачу тебе деньги, и ты должна…

Не говоря ни слова, негритянка развернула кресло и покатила прочь. Я ждал, что Липпер будет возмущаться, но он сразу присмирел, словно младенец в коляске. Он даже позабыл попрощаться со мной, очевидно захваченный перспективой новой встречи. Но в том, что он успел мне рассказать, было достаточно оснований для беспокойства – взять хотя бы его намеки на незаконность того, что происходило в Кубинском зале, или на усвоенную Элисон манеру обращаться с поклонниками. Меня, однако, это почти не испугало, и не только потому, что монолог Липпера напоминал безвредную, местами трогательную болтовню престарелого ресторатора, балансирующего на грани маразма. В конце концов, хотя Элисон мне и нравилась, я вовсе не сходил по ней с ума. Кроме того, и она и я знали из наших бесед, что у каждого из нас имелись в жизни свои трудности. Конечно, мне было не слишком приятно узнать, что у Элисон появился новый мужчина, однако я все так же радовался, встречаясь с ней каждый день. Мне вполне хватало того, что я могу следить за ней издалека, видеть, как она поправляет очки, убирает за ухо волосы или делает еще какой-нибудь грациозный, по-женски очаровательный жест, и если бы в этот момент меня спросили, помогает ли мне это лучше узнать Элисон, я бы ответил «да». Наконец, часы, которые я проводил в ресторане, отвлекали меня от моего обычного времяпрепровождения – от моей убогой квартиры, где я сидел, казня себя за смерть Уилсона Доуна, тоскуя по сыну и прислушиваясь, как мои соседи – такие же, как я, неудачники – ковыляют по лестнице вверх и вниз, так что особенных причин слишком задумываться над самовлюбленной болтовней Липпера у меня не было.

Однако все начало меняться одним холодным и сырым вечером в самом конце февраля, когда после ужина Элисон неожиданно подошла к моему столику № 17.

– Уже уходишь? – спросила она каким-то неестественным тоном, и я заметил, как напряжена была ее прямая спина.

– Да, собираюсь.

Элисон посмотрела на часы. Было почти одиннадцать.

– Ты не мог бы немного задержаться?

– Задержаться?

Она неуверенно улыбнулась:

– Я бы принесла еще кофе, вино или десерт из нашего обычного ассортимента.

Я сказал, что уже наелся.

– А в чем дело?

Элисон набрала полную грудь воздуха.

– Помнишь, я рассказывала тебе про того парня, которого я встретила в кафе?

– Конечно.

– Его зовут Джей Рейни. Он звонил мне несколько минут назад и сказал, что ему срочно нужен адвокат.

– В телефонном справочнике полным-полно адвокатов, Элисон.

Она покачала головой:

– Нет, Билл, адвокат нужен ему сегодня вечером.

– Вечером?

– Да, сейчас.

– А в чем дело? Его задержала полиция?

Элисон присела за мой столик, что было поистине из ряда вон выходящим событием, так как ресторан еще не опустел.

– Мне кажется, это имеет какое-то отношение к… В общем, Джей давно хотел купить это здание в центре, но продавец оказался из тех придурков, с которыми очень трудно иметь дело. В конце концов продавец все же согласился, но при условии, что контракт будет подписан сегодня до полуночи, иначе сделка не состоится.

Я покачал головой:

– Это шантаж. Продавец просто пытается на него нажать.

– Я тоже так подумала, но Джей говорит – этот тип не врет. Все дело в налоговой ситуации или в чем-то таком…

– Разве у Джея нет своего юрисконсульта?

– В том-то и дело! Джей собирался использовать своего адвоката не раньше, чем будут готовы все бумаги, а сегодня продавец вдруг предложил ему срочно подписать договор.

– Какова общая сумма сделки?

Ее глаза немного расширились.

– Кажется, что-то около трех миллионов долларов. Это было немного. По манхэттенским стандартам сумма была просто-таки крошечная.

– То есть условия контракта они уже обсудили?

– Наверное.

– И все равно мне кажется, что твоему Джею не следует подписывать договор под таким давлением.

– Я тоже так подумала, – сказала осмотрительная Элисон.

– Но ему очень нужно это здание.

– Похоже, что так. Мне даже кажется – это покупатель настаивает, чтобы юрист Джея проверил бумаги.

Я пригубил кофе; отчего-то я вдруг почувствовал себя очень несчастным.

– Покупатель не дает Джею времени показать документы юристу и в то же время настаивает, чтобы юрист их посмотрел?

– Я знаю, это выглядит странно, но… Ты ему поможешь?

– Не могу.

– Почему?

– По многим причинам. Во-первых, необходим титульный поиск и освидетельствование собственности. Кроме того, подобные сделки требуют определенных изменений в налоговых документах. Большинство крупных офисных зданий, находившихся в корпоративной собственности, имеют очень сложный налоговый статус: частичное освобождение от налогообложения, резервные фонды, находящиеся в руках третьей стороны, и все такое. Наконец, я не беседовал с адвокатом продавца, не видел акта о регистрации прав собственности, к тому же у меня нет времени проверить все подсчеты, не говоря уже о том, чтобы заверить документы у нотариуса… Нет, это просто глупость какая-то!

– Но ты хотя бы взглянешь на бумаги?

– Я могу смотреть на них сколько угодно, Элисон, но это ничего не значит.

Она встала:

– Так ты посмотришь?

– Я же сказал, это ничего не даст.

– Тогда я приготовлю вам столик в Кубинском зале.

Этого я не ожидал.

– В том самом, о котором ты ничего мне не рассказывала?

– Да.

– Разве там сегодня открыто?

– Ха утверждает, что готов.

– Ха готов? К чему?!

Элисон снова покачала головой. Она не хотела мне говорить, во всяком случае – пока.

– Я бы на твоем месте поостерегся – мне там может понравиться.

– Да, – сказала Элисон. – Многим нравится.

Через несколько минут я уже вошел вслед за Элисон в дверь с латунной пластинкой и желтой карточкой и спустился в подвал по изогнутой мраморной лестнице, в которой было – я считал – девятнадцать ступенек. Кубинский зал меня не разочаровал. Он представлял собой длинное, полутемное помещение, освещенное желтыми настенными светильниками. Возле бара красного дерева и в кабинках сидели группы мужчин. Судя по всему, внутреннее убранство комнаты не менялось в течение последних лет ста или около того. Старинные вешалки для шляп, латунная урна с торчащими из нее забытыми зонтиками, выложенный черно-белой кафельной плиткой пол. Элисон усадила меня в кабинку в конце зала, казавшуюся самой уединенной из всех, и велела старику-официанту подать мне все, что я захочу.

– Я скоро вернусь, – пообещала она.

Оставшись один, я принялся с жадностью разглядывать комнату. В полном соответствии с названием, дальняя от меня стена была сплошь увешана полками, на которых стояли ящички с самыми дорогами сигарами – «Коэба», «Монтекристо», «Мигель». Кабинки были украшены картинами с видами дореволюционной Кубы и небольшими настенными лампочками на случай, если клиенту захочется рассмотреть что-то более подробно. На каждом столике лежали ручки, карандаши, стопки бумаги и стояли пепельницы – все с выведенным золотыми буквами названием ресторана. И только на салфетках мелкими голубыми буковками было напечатано – «Кубинский зал». В целом в кабинках было не так удобно, как за стойкой бара, однако они явно считались более привилегированными. Кабинок было всего восемь, а их высокие стенки не позволяли подслушать, о чем говорят рядом. Мне, впрочем, удалось расслышать несколько фраз из разговора, происходившего в соседней кабинке. Речь шла о пакете новых малайских облигаций на сумму двести миллионов долларов и о том, как («Здесь и сейчас, ребята!…») можно повысить их кредитный рейтинг. В другой кабинке я разглядел двух крупных мужчин лет пятидесяти, одетых в превосходные костюмы и с мрачной сосредоточенностью рассматривавших на просвет рентгеновский снимок чьего-то коленного сустава. У одного из них на пальце поблескивал массивный золотой перстень национального футбольного чемпионата.

• Предыдущая
• 22/122
• Следующая