В параболах солнечного света - Арнхейм Рудольф - Страница 12

Возраст — это не причинный фактор, и не свойство какого-то таинственного существа, это просто метр, с помощью которого измеряется время. Возраст в такой же мере ответственен за трудности последних лет, как и часы, висящие на стене.

Нотация во временных искусствах может служить двум целям. Во-первых, сохранять и реорганизовывать статический элементы исполнения, во-вторых, определять действие во времени, в котором произведение развертывается. Например, музыкальная нотация записывает тона, следующие один за другим, и поэтому показывает начало и конец музыкальной фразы. Насколько я знаю, нотация в танце фиксирует позицию тела, показывая начало и конец каждого положения и описывая то, как должно происходить движение. В архитектуре также можно фиксировать отдельные периоды, когда человек движется внутри здания, сельском или городском пейзаже. А когда нужно описать перцептивную динамику временного явления, нужны нотационные знаки, подобные тем, которые в музыке обозначают крещендо и декрещендо. В архитектуре это могут быть знаки, указывающие на сужение и расширения проходов, постепенные или быстрые изменения, продолжение или завершение и т. д.

Теологический вопрос о том как совершенное божество рождает несовершенный мир может быть повернут таким образом: как несовершенный ум художника может творить совершенное произведение.

До Дарвина не существовало никакого другого способа объяснения целей природы, за исключением религиозного. Считалось, что мудрый творец создает все вокруг для пользы своего любимого творения — человека. Но неверующие отвергали этот теологический взгляд. Так, Георг Бюхнер в лекции 1836 года о нервах в голове человека говорил, что теологическое объяснение

представляет собою порочный круг: «цель органа заключается в его назначении». Чтобы отвергнуть этот подход, Бюхнер описал природу художника как l’art pour l'art variety, и таким образом он увидел в творении природы демонстрацию первичного Закона Красоты. Это придало теории эволюции новое направление в понимании целей природы.

Фотограф, которому я позировал, сказал мне: «Расслабьтесь. Не надо менять выражение вашего лица, измените только немного ваши мысли».

В предисловии к своей книге Каспар Лаватер пишет: «Бог покровительствует тем, кого он любит за их непроизвольную склонность к чтению».

Может ли «чёрное искусство» быть понято белыми людьми? Этот вопрос может задать только тот, кто не знает, как ограничено наше понимание искусства. Понимаем ли мы африканское или греческое искусство? Понимаем ли мы живопись Матисса или акварели нашего соседа?

Когда я переводил на немецкий язык мою книгу «Визуальное мышление», я почувствовал, что мои мысли, выраженные по-немецки, кажутся слишком упрощенными. Было ли это связано с тем, что уже 30 лет я выражал свои мысли по-английски? Или в ментальности, которую создает английский язык, меньше нюансов? Может быть поэтому английские интеллектуалы получают удовольствие от того, что они приводят цитаты на немецком языке. В целом англо-саксонский способ мысли более практичный. Но вместе с тем в Англии существовали и Мильтон, и Шекспир.

Великие писатели, которым мы приписываем величие мысли, опровергают наше привычное психологическое представление, что зло не присуще природе человека, но чаще всего является реакцией на неблагоприятные обстоятельства. Но Мефистофель и Тартюф — это злодеи по природе. Шекспир намекает на то, что Ричард III, Макбет и Яго рождают зло Шекспировские злодеи не раскаиваются, как не делает это и Эдип. Они получают то, что заслуживают.

Даже когда Уолт Дисней стал главой огромной кинокомпании, он сам записывал писклявый голос Микки Мауса, потому что он не нашел никого, кто мог бы правильно пищать. Но разве это не касается всех нас. Я провел месяц, занимаясь переводом моей собственной книги «Визуальное мышление» на немецкий язык, потому что я не доверял никому, чтобы моей текст пищал правильно.

Шопенгаэр как-то сказал о вреде шума: «Глубокий ум живет в вечном мире со зрением, но находится в постоянной войне со слухом».

«Доктор Фаустус» Томаса Манна — это не исторический роман, хотя в нем рассказывается о времени и людях, которые читатель хорошо знает. Исторический роман заставляет читателя верить, что рассказанная история действительно имела место, тогда как Манн использует принцип монтажа, при котором рассказчик оказывается изобретенной фигурой. Комбинация исторического и изобретенного создает гибридную онтологию. В этой двойственной реальности исторические фигуры называются, но они действуют только тогда, когда становятся воображаемыми.

Поздняя картина Тициана «Похищение Европы» рассказывает не столько известный миф, скорее это рассказ о судьбе старого человека. Бык здесь не несется со своей добычей на спине, а стоит в воде и смотрит на зрителя с меланхолическим видом. Мужественность быка трагически отягчено женской ношей, видно, что старый Зевс страдает от своих привычек. В этой поздней работе художник показывает миф через призму человеческой судьбы.

Я всегда верил, что произведения искусства пациентов могут иметь терапевтический эффект, если они будут выражать свои мысли с той чувственной непосредственностью, с которой работает художник. Но недавно я видел серию рисунков Джексона Поллака, сделанную в то время, когда он получал психологическое лечение, и убедился, что они не годятся для терапии через искусство. Он не позволяет своим личным импульсам доминировать в живописи или рисунке, потому что он всегда руководствуется стремлением художника выражать общие условия человеческого существования. Если бы он переборол этот свой долг, он, быть может, помог бы своему врачу, но погиб бы как художник.

Студентам предложили показать различные функции произведения искусства на примере трех скульптур «Давида» Микеланджело, находящихся во Флоренции. Оригинал находится в Академии, он — вне времени и пространства как произведение великого мастера, великолепно изобразившего юношескую фигуру. У входа в Палаццо Веккио стоит другая скульптура, символизирующая силу и смелость молодой республики. Она была установлена городскими властями, чтобы продемонстрировать справедливость и храбрость. По площади Микеланджело в окружении машин, торговых лавочек и кафе стоит третий Давид, посещаемый тысячами туристов. Это используемый коммерцией символ и не случайно, что его копии самых разных размеров являются самыми популярными сувенирами.

В Бостонском музее искусств имеется ковер 1500 года с изображением Нарцисса, который упорно глазеет на свое собственное изображение. Здесь Нарцисс страдает за грех преклонения перед самим собой. В связи с этим, хочу напомнить, что сказал Рильке об автопортретах Сезанна: «Сезанн изображает себя с большой объективностью, без интерпретации выражения или демонстрации превосходства, но он больше интересуется изображением собаки, которая сидит перед зеркалом и думает: Там есть еще одна собака».

Блейк в своей книге «Бракосочетание рая и ада» говорит, что «тигры гнева умнее, чем лошади наставлений».

Когда я узнал, что должен провести в больнице две недели, я выбрал четыре книги для чтения: «Размышления» Юнга, воспоминания Мальро, «Берлинские хроники» Беньямина и роман Стифтера «После лета». Только потом, глядя на книги, стоящие на моем столике, я понял, как много общего между ними: две книги воспоминаний пожилых людей, ностальгические реминисценции немецкого изгнанника и роман о сезоне после сезона. Подсознание делает свой выбор даже тогда, когда сознание вовсе не стремится к ретроспективе.