Викинг - Маршалл Эдисон - Страница 43

• Предыдущая
• 43/76
• Следующая

Он упал, подняв фонтан брызг. Я быстро опустился на колени и протянул ему меч, держа за клинок. Он ухватился за рукоять и тут же попытался разрезать мне руку. Но я был наготове и со смехом отдернул ладонь.

Теперь ему предстояло заняться собственными делами. Конечно, обитатели дна бросились врассыпную при его падении, но, поскольку такое происходило не впервые, вряд ли кто из них уплыл через пролом совсем. Твари собрались в углах и у стен башни. Когда Рагнар бросился на меня, резкое движение его ног напугало какого-то ската, который нанес удар своим шипастым хвостом, и крик ярости сменился рычанием боли.

Развернувшись, Рагнар принялся наносить удары мечом. Это привлекло остальных, и даже вялые морские угри бросились вперед. Движения Рагнара становились все резче и резче, но после каждого нового удара, убыстрялись и движения его врагов.

Вода вокруг викинга так и кишела разными тварями, но была еще достаточно прозрачна, чтобы мы видели все происходящее. Постепенно вода начала краснеть, однако по-прежнему то тут, то там показывались жадные рты, рвавшиеся к человеку.

Рагнар перестал рубить мечом и стал бить им, как копьем. Острие метнулось в самого большого ската и распороло его пополам. Хищников стало столько, что ни один удар меча не пропадал даром. Вода замутилась от холодной рыбьей крови. Теперь уже ничего нельзя было разглядеть, и только кровавые водовороты да волны, вскипавшие вокруг, говорили о яростной схватке. Но, конечно, главным свидетельством битвы была косматая голова Рагнара и его обнаженные плечи, покрытые сплошной сетью ран, да могучие руки, все еще разящие врага.

Однако самым лучшим доказательством были мертвые и умирающие морские твари, корчащиеся в воде: одни бились в агонии, другие кружили на месте или медленно дрейфовали на спине.

Вода вскипела красной кровью, затем медленно стала успокаиваться. Тело Рагнара, вытянувшегося во весь рост, всплыло на поверхность. Из его шеи бил маленький алый фонтан. Затем тело медленно повернулось и ушло вниз. Я заметил, что его лицо было мертвенно бледно, глаза открыты, а борода полоскалась, словно морские водоросли. Еще дважды тело всплывало на поверхность. Вода была спокойна. Его противники, должно быть, кружили вокруг, словно голодные волки, опасаясь броситься вновь.

Он всплыл в третий раз — оказывается, он был еще жив, и даже еще раз ударил мечом. Кровь смыла ржавчину, и лезвие блеснуло, как падающая звезда. Затем меч выпал из его руки. В этот момент я услышал волшебное пение над головой.

Оно становилось все громче, загадочнее и прекраснее. Я посмотрел вверх и сквозь пелену облаков увидел белых небесных всадниц, выстроившихся в освещенный солнцем клин. Облака сомкнулись, но я все еще слышал их пение. Оно раздавалось все ближе и ближе, так как одна из них понеслась вниз. Я слышал пение в своей душе — дикое, страстное, неземное. И тут я всем сердцем почувствовал певицу: невероятно красивую деву с развевающимися золотыми волосами. Она была в серебряной кольчуге, и длинный меч блестел у нее на боку. Она мчалась на белом, как снег, коне, и его грива и хвост клубились, словно белоснежная пена. Ее глаза были синими, как небо, губы — алыми, как кровь, а кожа напоминала цветом резную кость с замерзших морей.

Легко, будто пух, она опустилась вниз. Ее песня оборвалась, яркие глаза наполнились слезами. Дева склонилась с седла над водой и протянула свою сияющую руку. Из алой воды она подняла павшего героя, бледного, словно утренняя луна, и усадила с собой на коня.

Скакун поднимался вверх. Всадница запела.

Все дальше и дальше слышалась ее песня, и волки в лесах прекращали охоту и выли от непонятной боли в сердце. Валькирия отпустила поводья, и конь понесся в такт с песней, но быстрее ветра. Ее волосы развевались, как золотистое пламя. Кольчуга сияла ярче новорожденной звезды. Я расслышал, как к ее песне присоединилось пение ее подруг, ожидавших ее. Они неслись в бешеной скачке, стремясь увидеть нового героя, каких не бывало со времен Сигурда.

Пение валькирий звенело теперь высоко, наполняя все небо. Оно будило древних королей прошлого, но они тут же засыпали вновь. От их песни рыдали морские девы в своих подводных пещерах. Даже цари гномов в подгорных залах с трепетом прислушивались к ней. Пение неслось к воротам Вальгаллы, объявляя о приближении всадниц.

Затем оно медленно растворилось в тиши небес.

Путешествие закончено, думал я, пора начинать новое.

Одна прядь моей судьбы смотана, но я не знал, что это означает. А прялка и не думает останавливаться.

Одна битва закончена, надо омыть и залечить раны, надо пировать и веселиться, и, пожалуй, поразмыслить немного над событиями и тайнами, но не за горами звуки рогов и песни, которые викинги поют над своими щитами.

Мир изменится, ведь из него ушел Рагнар, и уже никогда он не станет прежним, но моя тропа вела вперед, в неведомое, и ради своей великой цели я должен был идти по ней.

Я тряхнул головой, отгоняя посторонние мысли, и вспомнил, что нахожусь в зале Аэлы — короля Нортумбрии. Он находился в кругу тех же самых лордов, глаза блестели, а лицо разрумянилось, словно от вина.

Вокруг короля царило радостное оживление. Только Годвин, одетый в свой неизменный белый балахон, наблюдал за всеми озабоченным взором.

Энит пыталась смеяться и шутить со своими служанками, но я видел, что она была очень бледна.

Между нами было пустое пространство, но оно разделяло нас, словно ограда.

Только один из них решился подойти к нам, но он и сам был случайный человек при дворе, возможно, низкорожденный или странник из далекой страны, который песнями зарабатывал себе на пропитание. Он заговорил с Морганой на незнакомом языке; я решил, что это ее родной уэльский.

Берта, хоть и стояла рядом, не обратила внимания на разговор. Она смотрела на Аэлу со все возрастающим беспокойством.

Китти придвинулась ко мне, и я знал, что она видит все своими узкими глазами. Мне было приятно думать, что она совсем не изменилась после смерти Рагнара. И все же ее желтая кожа чуточку побледнела, и она слегка приподнималась на носках, словно встревоженная чем-то.

Глухонемой калека отошел от нас и уселся на скамью в ожидании дальнейших событий.

— Мне с принцессой и остальными пора отправляться, — сказал я Аэле, — нас ждет долгое путешествие.

— Куда лежит твой путь, Оге? — вежливо спросил король.

— У нас дело на одном острове. И по дороге мы должны зайти еще кое-куда.

— Зачем так спешить?

Он разговаривал очень любезно, а почему бы и нет? Я сослужил ему отличную службу. Рагнар был его кошмаром. Аэла ложился и вставал с мыслью о нем. Сила Эгберта, его противника, заключалась в Рагнаре. Кто кроме него мог собрать огромную армию и привезти ее в Англию, чтобы стряхнуть королей с тронов? Теперь, когда кости Рагнара обгладывают в колодце смерти, корона Аэлы крепко сидит на голове.

— Уже начинается отлив, — сказал я.

— И все же задержись еще немного. Я хочу предложить тебе чашу вина. Брат Годвин, почему бы мне не выпить с язычником, который так хорошо послужил христианам? К тому же он не простой воин, а знатный эрл.

— Мне это не нравится, Аэла.

— Почему, певец псалмов?

— Мы только что видели ужасную смерть и тебя, радующегося ей. Ты становишься слишком велик для рубахи внука кузнеца.

— Так я же не собираюсь ее носить. А для короны Осберта я в самую пору. И я еще буду королем всей Англии! — Он махнул рукой эрлам и женщинам. — Сюда! Выпьем с Оге, а если этот святоша не присоединится к нам, пусть отправляется в келью перебирать четки!

— Лучше бы тебе перебрать свои поступки, за каждый ты будешь держать ответ перед Господом!

— Поди прочь! Иди к нам, Оге Кречет! Добрая английская выпивка куда лучше датской!

— Откуда ты знаешь мое прозвище?

— Рагнар так назвал тебя. Я сам не разобрал, но один из моих людей знает твой язык. Его жена из данов с Оркнейских островов.

• Предыдущая
• 43/76
• Следующая