Публике смотреть воспрещается - Марсан Жан - Страница 5

• Предыдущая
• 5/19
• Следующая

Hиколь. Ты мне клянешься честью!

Эрве. Клянусь. Тебе, и никому другому.

Николь. Спасибо, Эрве! Я чувствую, что ты говоришь правду. Я буду стараться быть тебе полезной на репетициях, буду суфлировать.

Звонит телефон.

Робер. Алло, это ты, Люсианна?… Да… (К Эрве.) Она хочет

с тобой говорить.

Эрве. Я не хочу с ней говорить, я хочу ее видеть.

Робер. А вот этого она не хочет.

Эрве. Что? (Берет трубку). Люсианна? Что происходит?… Слушай, перестань реветь и говори! (Наконец понимает.) Когда ты подписывала контракт, ты что, еще не знала?… Но когда ты узнала?… Да, мы уже все запустили, мы уже все запустили, теперь нам придется расплачиваться! И ты даже не сможешь отыграть премьеру, так будет видно?… Ты плохо переносишь, хорошо, но это пройдет, после четвертого месяца это проходит! (Прикрывает трубку рукой, присутствующим.) Я несу невесть что! (Снова в трубку.) Настолько?… Да, конечно. Будет выглядеть так, будто Жозефина ждет ребенка от Барраса.

Робер. Вот сюрприз для Бонапарта!

Эрве. Только ты можешь сыграть эту роль. У тебя креольский темперамент и… (Внезапно вспоминает, о чем он только что говорил Николь.)

Она смотрит на него.

(Смотрит на нее, улыбается ей, внутренне себя проклиная.) И… да, я, конечно, возмущен, Люсианна! Актриса или рожает в конце августа, или она меняет профессию… Ах! Конечно, возмущен. Все же целую тебя. До свидания. (Вешает трубку, в растерянности и ужасе от своего неосторожного обещания Николь, что если бы не Люсианна, то играла бы она.)

Николь. Эрве!

Эрве. Николь!

Николь. Я так счастлива!

Эрве. Ох! А я!

Николь. Ты не берешь свои слова обратно?

Эрве. О! Нет!

Николь. Значит, я играю эту роль!

Эрве. Ну да!

Николь. Дай я тебя поцелую!

Эрве. Да, поцелуемся!

Они целуются.

Николь. Все целуйтесь.

Все целуются.

Эрве. Николь, бери пьесу, дорогая, иди, читай со всеми роль. Николь. И все довольны: у Люсианны будет ребенок, у меня – роль! Ах! Эрве, ты увидишь, какой я буду хорошей матерью для этого новорожденного! (Качая на руках пьесу, как ребенка, выходит.)

Эрве. Как приятно видеть такую радость! (Замечает, что Николь уже ушла.) Но это не все, дети мои, нам нужно найти Жозефину. Когда ты скажешь своей жене, что она не будет ее играть…

Робер. Как, я ей скажу?…

Эрве. А что? Кто здесь директор, в конце концов?… Нужно только ей противопоставить такое имя, чтобы она не смогла возразить: «А почему не я?» Николь ведь хорошая актриса.

Пьер. Тогда в чем дело?

Эрве. Каждому свое, мой мальчик! Пьеса в трех действиях – марафон. А Николь хороша только на стометровке.

Пьер. Кто же тогда?

Робер. Жаклин Готье.

Эрве. Но у нее триумф. Ее надо будет ждать три года.

Робер. Даррьё?

Эрве. Концертное турне.

Робер. Сюзанна Флон?

Эрве. «Жаворонок».

Робер. Неразрешимая проблема: лучшие актрисы – всегда разобраны к началу сезона.

Пьер. Кроме мамы.

Эрве. Как – кроме? А ее Шекспир?

Пьер. Да, она должна была играть леди Макбет, но ей не нравится перевод. Она уже трех переводчиков сменила, и все впустую.

Эрве. Трех переводчиков! Дорогая Габриэль! я вижу, она, как всегда, в прекрасной форме! Ах!… Как жаль, что мы настолько разошлись!

Робер. Ну, ну, не «настолько»!

Эрве. Еще как! Должен тебе сказать, что я подложил ей ужасную свинью: я сказал Габриэли, что ухожу от нее, в тот вечер, когда она играла Гофолию – саму бесстрастность. Если б она играла Андромаху, слезы были бы кстати! Но Габриэль играла Гофолию, и этого мне не простила! Робер. Ах! Габриэль в твоей пьесе?!

Эрве. Молчи, это бы всех нас прославило.

Робер. Николь, конечно, стала бы вопить. Но не молчать, и зиму я уж как-нибудь пережил бы.

Эрве. Нечего и мечтать!

Пьер. Наоборот! Помечтаем!

Эрве. Пьер, я не прошу тебя становиться на чью-то сторону, но, уходя от нас, твоя мать назвала меня жалким… Нет, невозможно, нет, невозможно!

Робер. Примирить двух титанов! В среднем будем выручать миллион семьсот.

Эрве. Миллион семьсот!… Нет! Нет, дети, нет! Есть оскорбления, которые мужчина не может забыть!

Пьер. Даже спустя семь лет?

Эрве. Даже спустя сто лет! Где твоя мать в данный момент?

Пьер. Ведет занятия. Я позвоню ей.

Эрве. Нет! Пьер, я тебе запрещаю, слышишь! За-пре-ща-ю!…

Пьер набирает номер телефона.

Ох, до чего же он непослушен, этот малыш!

Пьер. Алло! Мадам Балли!… Мамочку, пожалуйста, срочно!

Эрве. Ни в коем случае не говори, что я здесь. Ты звонишь без моего ведома, это идея Робера… (Роберу.) Так что, если она откажется, выкручивайся сам!

Пьер (в телефон). Мамочка, слушай: вся инициатива исходит от меня. Сыграла бы ты снова в папиной пьесе?

Эрве берет отводной наушник и слушает, что говорит Габриэль. Из телефона доносятся вопли.

Эрве (Пьеру). Скажешь мне, когда она смягчится.

Пьер. Всё, смягчается. Она говорит, что никогда так хорошо не играла, как в твоих пьесах… (Слушает.) Ах! Она говорит, чтобы ты взял трубку, потому что уверена, что ты рядом.

Эрве (берет трубку). Нет, меня нет.

Из аппарата доносится что-то нечленораздельное. (Старается так же нечленораздельно перекричать. После подобного полуминутного разговора, в котором ни один из собеседников, естественно, не мог понять другого, он вешает трубку). Она согласна! Где она преподает? Это далеко?

Пьер. Совсем рядом!

Робер. Ох! Дети мои, это будет!… это будет!… это будет!…

Эрве. Молчи, молчи, еще ничего не решено! Пьер! Быстро неси матери пьесу!

Голос Жизели. Я могу войти?

Эрве. Жена! Прошу, будьте тактичны! Входи!

Жизель входит со стопкой пьес под мышкой. Это молодая очаровательная женщина, несмотря на некоторое высокомерие.

Жизель. Помогите же мне!

Трое мужчин. О! Простите!

Берут у нее пьесы.

Жизель. Здравствуй, Робер! Здравствуй Пьер!

Пьер. Привет!

Жизель. Мой дорогой, я печатала так быстро, как могла! (Роверу.) Его секретарша еще не вернулась из отпуска, она отдыхает больше, чем мы! Что за жизнь! Я печатаю очень хорошо, но училась, когда была в Америке, в высшей школе в Цинциннати, на машинке с американским расположением, и для меня французская машинка – мука. (С подчеркнутым безразличием.) Эрве, вот твоя одноактовка, я вас оставляю, чувствую, что я здесь лишняя.

Эрве. Люсианна не может играть, она беременна.

Жизель. О! Кошмар!

Эрве. Николь сейчас читает роль.

Жизель. О! Кошмар… Робер, прошу прощения.

Робер. Ничего, не стесняйтесь.

Эрве. Я ставлю перед тобой вопрос прямо, отвечай мне так же. Что ты думаешь о Габриэли Тристан.

Жизель. Твоей первой жене? Это было бы идеально.

Эрве. Дорогая! (Пьеру.) Неси скорее матери пьесу!

Пьер берет пьесу и выходит. Мы замечаем, что он ошибся и вместо основной пьесы взял одноактную.

Жизель. И потом, теперь это в порядке вещей. После развода все обожают друг друга. Розанна де Клермон-Ферран, например, летний отпуск проводит с Жаном Эдуаром Молинаром, своим вторым мужем, кататься на лыжах ездит с Жаном Жераром Лафон-Каприолем, своим первым мужем, а остальное время счастливо живет с Жаном Патриком Шардон де Рокамбуром, своим третьим мужем. Немного флиртует с Жаном Гаспаром Мортимер-Брунсвиком, но если бы вышла за него замуж, это не помешало бы ей встречаться с первыми тремя. Эрве, пора крестовых походов миновала!

Кристиан (входя справа). Это невозможно, мсье Монтэнь. Патрон, вмешайтесь: ваша жена только что прорепетировала первый акт, надо это прекратить! Сантьягти хочет отказаться от роли! Другие так хохочут, что выбегают в соседнюю комнату и там катаются по полу! Я больше не в силах!

• Предыдущая
• 5/19
• Следующая