Приключения Джейкоба Фейтфула - Марриет Фредерик - Страница 50

• Предыдущая
• 50/57
• Следующая

Когда мы вошли в камеру Тома, он встретил нас одетый очень чисто и заботливо и, протянув мне руку, со слабой улыбкой сказал:

— Я готов к смерти, Джейкоб, но хотел бы, чтобы последнее прощание окончилось поскорее: оно отнимает у меня мужество. Я надеюсь, вы здоровы, сэр? — обратился он к Домине.

— Нет, мой бедный мальчик, лета и болезни меня осаждают, но я не могу пожаловаться, видя, что молодость, здоровье и сила гибнут, когда они могли бы дать счастье многим. — И Домине шумно высморкался.

По просьбе Тома я ввел его отца и бедную старуху Бизли. Произошла сцена, раздиравшая сердце. Том обещался отцу умереть, как надлежит храбрецу. Родители, заливаясь слезами, благословили его.

— Мой мальчик, мой Том! — вскрикнула старушка и пошатнулась. Я отнес ее и уложил в уголке камеры.

— Благослови тебя Бог, благослови тебя Бог! — закричал старый Бизли, задыхаясь и протягивая обе руки к Тому, потом, потеряв равновесие, упал мне на руки.

Мы с Домине положили его рядом с его несчастной женой.

— Джейкоб, — сказал Том, сжимая мне руку, — ради Бога, пусть поскорее окончится последнее; введи сюда Мэри.

Я послал Домине за ней, и старый Степлтон ввел в камеру свою дочь. Я думал, что она опять упадет в обморок, но, напротив, бледная как смерть и задыхаясь, она подошла к Тому и села на скамейку рядом с ним. Окинув взглядом всех нас, она сказала:

— Я знаю, что говорить теперь бесполезно, Том, но все же я скажу, что я одна по безумию причинила весь этот ужас… одна я! Том, твоя убийца — я.

— Нет, Мэри, нет, это я был безумцем, — ответил Том и взял ее за руку.

— Не скрывай от меня истины, дорогой Том, — произнесла Мэри. — С твоей стороны хорошо говорить так, но я чувствую свою ужасную вину. Вот отец, принесший в жертву отечеству молодость и силы, он рыдает в объятиях своей бедной жены… У них, — продолжала Мэри, падая на колени перед старой четой, — у них я должна молить прощения! Отвечайте мне, можете ли вы простить такой несчастной, как я?

Наступила тишина. Я опустился на колени перед старым Бизли и попросил его ответить.

— Да, я прощаю бедную, — сказал он и, обращаясь к жене, прибавил, — прости и ты…

Старуха посмотрела отуманенным взглядом на красивую молящую Мэри и прошептала:

— Как я надеюсь на милосердие Божие к моему мальчику, которого вы убили, так прощаю и вас, несчастная девушка.

— Да благословит вас Господь! — ответила Мэри и стала молить меня простить ее за то, что она лишает меня Друга, а у Домине прощения за ее прежнее недостойное поведение с ним.

— Мэри, от всего сердца прощаю вас, — сказал я.

— Благослови тебя Бог, девушка, — прорыдал Домине.

Попросив прощения у отца за прежнее своеволие, Мэри повернулась на коленях к Тому с выражением муки и любви на лице.

— Я знаю, ты простишь меня… простил, и мысль о твоей любви делает еще ужаснее для меня твою смерть. Но слушайте все, слушай, Том, я любила только тебя, тебе я отдала все свое сердце и, огорчая тебя, сама страдала.

Мэри протянула объятия к Тому, он прижал ее к своей груди.

Домине опустился на колени поодаль и прочитал молитву Господню; все мы повторяли его слова. Наконец, мы с Домине и со Степлтоном увели из камеры старых Бизли, потом вырвали Мэри из объятий Тома. Ее отец и Домине унесли ее в обмороке в гостиницу.

— Все ушли? — шепнул Том, опустив голову мне на плечо.

— Все, Том.

— Значит, главная горечь смерти миновала. Смилуйся над ними, Бог; им нужна Его помощь больше, чем мне.

Он залился горючими слезами, и это облегчило бедного малого, успокоило его.

Он поручил моим попечениям своих близких и прибавил:

— Благослови тебя Бог, Джейкоб Фейтфул, ты действительно был верным другом. А теперь уйди, мне нужно остаться одному. От вечности меня отделяет немногое.

Я еще раз пожал его руку и ушел.

Мои спутники уехали, я же решил остаться до конца, но лихорадочное возбуждение заставляло меня ходить взад и вперед по комнате. Во время этих блужданий я машинально увидел газету, машинально же развернул ее и взглянул на широкий лист. Одна статья вдруг привлекла мое внимание. «Корабль его величества „Имморталите“ пришел в Чатам». Наш фрегат вернулся! Так что же! Однако какой-то голос шепнул, что мне следует повидаться с капитаном Маклином и посоветоваться, нельзя ли что-нибудь сделать. Я немедленно заказал лошадей, отправился в Чатам, услышал, что капитан еще на палубе фрегата, и переправился на корабль. Офицеры меня узнали, обрадовались мне, провели к капитану, и я рассказал ему то, что случилось, и попросил его помощи.

— Фейтфул, — ответил он. — Том Бизли дважды дезертировал, однако есть смягчающие обстоятельства, и смертная казнь слишком суровое наказание для него. Мне не нравится, чтобы его казнили. Я могу спасти его и спасу. По правилам, дезертир одного рода оружия может быть потребован другим начальством, и его обязаны судить офицеры первого места служения. Следовательно, приговор был произнесен неправильно. Я пошлю отряд моряков и потребую выдачи Тома как дезертира флота. Они должны выдать мне его. Успокойтесь, Фейтфул, он в такой же безопасности, как и вы.

Мне хотелось упасть на колени и поблагодарить его.

— Нельзя терять времени, — прибавил я, — его расстреляют завтра в десять часов утра.

— Завтра в это время он будет здесь, не будь я капитан Маклин. Но времени терять действительно нельзя, и я напишу письмо начальнику «депо».

Через несколько минут письмо было готово, и катер с отрядом моряков, со вторым лейтенантом и со мною двинулся к берегу. Раньше одиннадцати часов вечера почтовые кареты привезли всех нас в Медстон. После нескольких формальностей я и несколько моряков вошли в камеру Тома. Он читал Библию, поднял голову и, увидев красные мундиры, подумал, что его сейчас поведут на казнь.

— Я готов, — сказал он. — Чем скорее, тем лучше.

— Нет, Том, — заметил я, выходя вперед, — надейся на лучший исход. Тебя вызывают как дезертира с фрегата «Имморталите».

Я постарался объяснить все Тому и ободрить его. Его увезли. Я же отправился к м-ру Драммонду и рассказал моим друзьям о том, что произошло. На следующий день м-р Уорнклифф поехал вместе со мной в адмиралтейство, где я с чувством счастья узнал, что Тома могут судить только за дезертирство с военного судна, что если он докажет, что был учеником на реке во время вербовки, его, по всей вероятности, оправдают. Военный суд собрался через три дня после того, как адмиралтейству получило извещение о деле. Я поспешил в Чатам, чтобы присутствовать на суде. Дело тянулось недолго. Факт дезертирства доказали, Тому предложили защищаться. Он вынул свои бумаги и доказал, что его насильно завербовали раньше, чем окончилось его учебное время. Суд ушел на несколько минут, затем заседание вторично открылось. Тома оправдали на основании того, что он был незаконно задержан, что противоречило акту парламента. Его освободили. Я горячо поблагодарил капитана Мактина и офицеров. Том молчал, но я мог понять его чувства. Мы поспешили в Лондон, чтобы сообщить Драммондам счастливое известие. Ночевали мы с Томом в моем собственном доме. На следующий день я дал Тому мое платье, и мы сели в мою лодку.

— Куда мы направимся прежде всего? — спросил я.

— О, к матушке, — ответил Том.

Мы вскоре были подле дома старой четы. Я посадил Тома на весла, но запретил ему поворачиваться, чтобы старики не увидели его раньше, чем я подготовлю их. Бизли сидели в кухне и смотрели, как дым поднимается в их громадном камине. Старики ласково и печально поздоровались со мной и усадили подле очага.

— Теперь мы можем говорить о нем, — сказал старый Том, — потому что он уже на небесах. О, мы будем о нем разговаривать до самой смерти. Ну, расскажи, Джейкоб, все, что ты знаешь…

— Расскажу, — ответил я, — и вы, дорогая миссис Бизли, приготовьтесь услышать не то, что ожидаете. Том еще не расстрелян.

— Нет? — вскрикнула старуха.

— Нет еще, Джейкоб? — закричал Том старый, с силой сжимая мою руку.

• Предыдущая
• 50/57
• Следующая