Королевская собственность - Марриет Фредерик - Страница 38
- Предыдущая
- 38/43
- Следующая
— Да, вы правы! — согласился М'Эльвина.
— Ну, а когда же вы возвращаетесь в Ирландию?
— Через несколько дней, но я во всякое время буду готов явиться сюда, как только услышу, что судно вернулось!
На этом викарий и М'Эльвина расстались. Последний, как и подобает доброму супругу, сообщил радостную новость своей жене, а та, чтобы утешить Эмилию, хотя и продолжала хранить секрет, но на этот раз заговорила с ней о Сеймуре. В несколько дней все было устроено: коттедж был передан агенту, чтобы он сдал ему в наймы и, с сожалением покидая насиженное гнездышко, где они были так счастливы в течение нескольких лет, супруги М'Эльвина отбыли в Галвей, где застали Рейнскорта. Оставив Эмилию на попечении ее отца, они вернулись в свой дом в нескольких милях от замка, построенный на земле, приобретенной М'Эльвина. Самое имя М'Эльвина было лучшей рекомендацией для арендаторов этого поместья: это древнее ирландское имя, древнее которого теперь найдется немного в старой Ирландии. И все поселяне были рады тому, что его честь молодой мистер М'Эльвина осчастливил их своим присутствием среди них.
Теперь Эмилия снова водворилась в старом замке, где прошли первые годы ее жизни, но, к немалому огорчению своему, девушка увидела, что здесь все не прежнее, новое, все, кроме ее старой няни Норы. Близкое соседство супругов М'Эльвина было для нее большою отрадой, так как светские друзья отца вовсе не нравились ей. Она вела тихую уединенную жизнь, но так как умела всегда найти себе дело и занятие, то зима прошла для нее незаметно.
Весной она возвратилась с отцом в Лондон, где тот с гордостью представил всем свою дочь. Эмилия имела много поклонников — как ее привлекательной наружности, так и ее приданого, но все эти искательства оставляли ее равнодушной и, когда кончился сезон, она с особым удовольствием возвратилась в Ирландию, к своим друзьям М'Эльвина, к своему одиночеству и милым воспоминаниям о красавчике Вильяме Сеймуре.
ГЛАВА XLI
Спустя три дня после того, как «Аспазия» снова вышла в море, густой туман заслонил все и мешал им в продолжение нескольких дней определить свое местоположение по хронометру. Благоприятный поначалу юго-восточный ветер теперь перешел в восточный и постепенно стал свежеть настолько, что предвещал близкую бурю. Капитан М. решил обогнуть мыс у южного берега Ирландии, но оказалось, что они успели отойти слишком далеко на запад, так что пришлось искать прикрытия у западного берега Ирландии. Сначала погода как будто улеглась, но затем стала снова свежеть, и на этот раз не на шутку.
— Да, — сказал капитан, — погода не предвещает ничего доброго, и барометр стоит очень низко! Это било восемь склянок? — обратился он к лейтенанту, спускаясь в кают-компанию. — Прикажите свистать к ужину, мистер Харди!
— Да, сэр! — отозвался мистер Харди. — Я готов поклясться, что капитану эта погодка не по нутру. Когда стихии грозят ему, он как будто кидает им вызов своей неустрашимостью! Уж таков его нрав!
— Да только что в том толку?! Ты хоть грози им, хоть улыбайся, а море да ветер что задумали, то проделают. Наше же дело — только не зевать да звезд не считать! Что ни говори, а сегодня мне не спать! Эти юго-западные ветры обыкновенно держатся дня три. Недаром капитан приказал убрать все паруса!
После ужина все распоряжения капитана были исполнены в точности, и затем люди были посланы вниз ранее обыкновенного, и огни погашены. Ветер крепчал с каждым часом, крупные капли дождя мешались с густым туманом. На палубе оставались только вахтенные офицеры и матросы, державшиеся за ванты и снасти, чтобы их не смыло. В четыре часа поутру капитан вышел наверх. К этому времени буря достигла высшего предела: гром грохотал почти беспрерывно: молнии разрезали небо во всех направлениях: судно так и кидало из стороны в сторону.
— Если это еще долго продлится, то я не знаю, что мы будем делать! — сказал Харди.
— Погодите, скоро займется день, и тогда мы увидим, что нам делать!
Но с рассветом буря как будто еще более усилилась, и капитан намеревался уже приказать спустить фок-зейл, как один из вахтенных крикнул: «Парус с подветренной стороны».
— Парус с подветренной стороны! — доложил капитану вахтенный офицер, держась одной рукой за снасти и дотрагиваясь другой до козырька своей фуражки.
— Слушайте, юноша! — крикнул капитан М. мичману Меррик, который был младшим офицером, — скажите там, чтобы мне принесли мою подзорную трубу!
Труба была принесена, и капитан М. несколько минут внимательно изучал появившийся вдали парус.
— Это большое военное судно, и если меня не обманывает глаз, то, судя по некоторым приметам, не английское!
Остальные офицеры были того же мнения.
— Не спускать фал-зейла, мы подойдем к нему сбоку! — сказал капитан. — Подать сигнал, посмотрим, будут ли они отвечать!
Сначала никакого ответного сигнала не последовало, фрегат, с трудом рассекая громадные волны, тем не менее быстро приближался к незнакомому судну.
— Позвать артиллеристов и дать из носового орудия картечный выстрел по этому судну в виде предостережения!
Грянул выстрел. Тогда на незнакомом судне тотчас взвился французский флаг.
— Они подняли французский флаг, сэр! — крикнуло сразу несколько голосов.
— Свистать всех наверх! — приказал капитан.
Теперь уже можно было видеть невооруженным глазом, что люди на французском линейном судне старались, весьма неумело, впрочем, поставить временную мачту у себя на корме, чтобы иметь возможность, благодаря кормовому парусу, стать по ветру.
— Где мы теперь находимся, мистер Пирс? — спросил капитан, — лигах в восьми или девяти от берега? Если нам удастся помешать им поставить временную мачту, то их песенка спета! Ну, ребята, целься хорошенько, не теряйте даром ни одного выстрела, скоро мы будем бок о бок с ними!
В этот момент фрегат находился уже на расстоянии не более трех кабельтовых от французского линейного судна, но при такой качке было почти невозможно попадать в цель, даже на таком расстоянии, тем более, что волны беспрерывно заливали палубу, и дождь слепил глаза. Тем не менее с фрегата продолжали стрелять и притом довольно удачно направлять свой огонь. Неприятель также пытался отвечать тем же, но несколько раз отказывался от этой опасной и трудной задачи, так как у них уже три орудия скатились к противоположному борту, давя людей, или же проваливались в люки и причиняя многим увечья. Матросы были до того напуганы, что, невзирая на опасность, бежали с палубы или же, не решаясь стоять позади орудий, когда из них стреляли, разбегались во все стороны. Кроме того, самая непогода уже не давала возможности передохнуть, постоянно требуя новых забот о судне и самого напряженного внимания со стороны начальства и людей. Фрегат упорно продолжал поддерживать огонь, хотя судно качало до того, что артиллеристов нередко отбрасывало к другому борту палубы. Тем не менее это воспрепятствовало французам поставить запасную мачту и, хотя французское линейное судно употребляло все усилия, чтобы уйти из-под выстрелов неприятеля и оставить его позади себя, — это не удавалось ему, так как фрегат шел за ним по пятам, направляя свой курс по его следу.
В такую страшную бурю не время было людям враждовать и сражаться, но капитан М. был неустрашим и непоколебим в том, что считал долгом своей службы.
Штурман пришел и объявил ему, что они находятся теперь не более, как в 4-х лигах расстояния под ветром у берега, к которому они, продолжая преследовать французское судно, быстро приближались.
Ветер бешено рвал и свистал, усиливаясь с каждой минутой, и фрегат до того заливало водой, что орудия не могли стрелять, и порох отсыревал. Кроме того, дождь и туман скрыли из вида неприятельское судно, и приходилось стрелять просто наугад.
Вдруг яркая молния осветила всех, и вслед за этим удар грома разразился так близко, что все судно задрожало от сотрясения воздуха. Второй удар грома разразился уже над самым фрегатом, и молния, скользнув вдоль грот-мачты фрегата, прошла сквозь верхнюю палубу по направлению к пороховой камере. Капитан М., его старший помощник, штурман и человек 60 команды были опрокинуты на землю силою этого страшного удара. Некоторые были убиты на месте, многие ранены, а остальные ослеплены и оглушены. Спустя немного последние стали приходить в себя и пытались подняться: в числе первых был капитан М. Немного очнувшись и встав на ноги, он приказал осмотреть судно, чтобы убедиться, насколько оно пострадало и, не грозит ли ему опасность пожара. Сильный серный запах распространился по судну, вырываясь из люков. Оказалось, что молния прошла около самого винного погреба и кормовой крюйт-камеры и вышла сквозь трюм судна.
- Предыдущая
- 38/43
- Следующая
