Летопись Аляски - Марков Сергей Николаевич - Страница 20
- Предыдущая
- 20/49
- Следующая
В 1805 году тридцать аляскинских поселенцев ходатайствовали перед Российско-Американской компанией о том, чтоб их оставили навсегда в Новом Свете. А в Ситке в 1805 году было очень голодно. Люди валились с ног от недоедания и цинги. От цинги не помогало пиво из еловых шишек – изобретение Баранова. Первонасельники Новоархангельска ели каракатиц, мясо чаек, воронов и белоголовых орлов. Припасов, доставленных с Кадьяка, не хватало.
Над Ситкой вновь нависла угроза войны с индейцами. Тойоны, получившие оружие от Барбера, строили крепостицы на островах Ванкуверовых проливов. Оттуда они делали набеги на русские промыслы, стреляли из фальконетов по ловецким ватагам и байдарам звероловов. Этой же осенью племя угалахмютов напало на Якутат. Воины в лосиных плащах умертвили двенадцать русских со Степаном Ларионовым, их начальником. Ночью, после резни в Якутате, туда пришли двести промысловых байдар передовщика Демьяненкова. Звероловы не решались пристать к берегу; несколько дней байдары провели в море, люди теряли силы. Налетел шторм, и большинство промысловых лодок пошло ко дну.
Корсар Барбер, вечный вестник несчастий, узнав о разорении Якутата, приплыл к Кадьяку. Он думал, что теперь-то он может напасть на остров, потому что большинство людей было на промыслах. Но в бухте стояло русское судно, а на кадьякской батарее бодрствовали пушкари. Барбер сосчитал одиннадцать пушек береговой батареи, пушки на русском корабле и поспешил уйти обратно в море.
Пристанищем Барбера были, видимо, острова Королевы Шарлотты, где индейские старшины при помощи белых пиратов выстроили крепости. На одной из них высилась батарея с восемнадцатью пушками. К этим островам пришел однажды капитан Портер. На его корабль приехал индейский тойон. Когда Портер разговаривал с гостем на шканцах, тойон вонзил свой двухконечный кинжал в грудь морехода. Началась резня. Из экипажа корабля уцелело лишь шесть человек. Об этом тоже должен был знать Барбер. И тем неустанней перекликались часовые на крепостных воротах Ситки и Кадьяка. Баранов спал с пистолетом под изголовьем.
Но смелые искания и походы не прекращались. В пасмурный февральский день Баранов в Новоархангельске вышел на берег залива для проводов «Юноны». Он провожал в Калифорнию комиссара первой кругосветной экспедиции, командора и кавалера мальтийского Большого креста св. Иоанна Иерусалимского – Николая Резанова. На пути в Калифорнию командор хотел зайти в устье Колумбии, осмотреть места, где Баранов собирался со временем построить верфи и основать русские поселения. Шторм не дал кораблю подойти к колумбийскому побережью, где незадолго до этого побывал байдарщик Сысой Слободчиков.
Русский корабль совершенно неожиданно появился в порту, близ миссии Сан-Франциско.
«Гишпанские гитары смешивались с русскими песельниками», – так писал Резанов о днях, проведенных в Калифорнии.
Прекрасно образованный и воспитанный, мальтийский командор сумел очаровать в Монтерее и Сан-Франциско всех испанцев и особенно дочь коменданта Сан-Франциско, прекрасную Консепсию де Аргуэлло. Резанов к тому времени был вдовцом; жена его, дочь Григория Шелихова, умерла за несколько лет до этого. Об увлечении Резанова, о его помолвке с Консепсией, о верности ее, о ее несчастной судьбе можно много рассказать. Фрэнсис Брет-Гарт воспел прекрасную Консепсию. В наше время русский поэт Александр Алланд посвятил Резанову и Консепсии свою поэму «Русская Америка».
В моей картотеке есть письма Н. П. Резанова, «исповедь частых приключений...», как он их называет. Они найдены в Вологде в наше время. Он пишет, как «ежедневно куртизируя гишпанскую красавицу», державинский секретарь не забывает о главном. Ведь в его руках была жизнь голодающей Ситки. Завоевав расположение губернатора обеих Калифорний дона Жозе де Ариллаго, коменданта монтерейского Жозе Нурриега де ла Гарро, иезуита отца Жозе и других, взяв приступом сердце дочери коменданта Сан-Франциско, Резанов одержал и последнюю победу. Он добился разрешения продать в Калифорнии русские товары и закупить съестные припасы. Братья Консепсии де Аргуэлло помогли Резанову в заготовках. Он погрузил на «Юнону» хлеб, мясо, масло и отплыл к Ситке. Обитатели Новоархангельска были спасены от голодной смерти.
Так первый русский корабль закончил свой поход к берегам Калифорнии.
Вскоре после возвращения Резанова из Сан-Франциско в Ситку на новом корабле «Николай» пришел Сысой Слободчиков.
В 1806 году Слободчиков привел семьдесят промысловых байдар к устьям реки Колумбии. Потом он прошел в Калифорнию, откуда двинулся к Сандвичевым островам. Он благополучно достиг владений Тамеамеа I, который так искал дружбы с Барановым. Слободчиков был первым русским человеком из Нового Света, которого увидели гавайцы. Аляскинский мореход зазимовал на Гаваях, – это было не похоже на зимовки в заливах Аляски или на скалах Уналашки. Как в сказке, жил Сысой Слободчиков в стране вечного лета, среди пальм и мимоз, при дворце короля-великана, питался кокосами и свининой после аляскинской голодухи. Тобольский мужик Слободчиков заключил с владыкой Гаваев торговый договор. Баранов получил возможность закупать у короля плоды хлебного дерева, сандал и жемчуг. Тамеамеа Великий послал со Слободчиковым подарок Баранову – драгоценный плащ из перьев тропических птиц – одеяние королей и высоких вельмож Сандвичевых островов.
И в Кантон пришли люди Баранова; туда плавали из Ситки в то время Быкадоров и Торопогрицкий менять бобров на китайские ткани.
Между тем Николай Резанов спешил в Россию. В Якутске и Иркутске он всячески приближал к себе мичмана Штейнгеля. «Резанов, – пишет Штейнгель, – дал мне слово, что возьмет меня с собою в Нью-Йорк для сопутствования ему, через Орегон в Калифорнию, в порт Сан-Франциско, где намерен был жениться на дочери коменданта...» Родители прекрасной Консепсии обратились к папе римскому с мольбой – разрешить брак дочери с русским путешественником. Этим мечтам не удалось сбыться...
Мальтийский командор умер на пути в Петербург. Его тело опустили в сибирскую землю. Над могилой Резанова в Красноярске был поставлен памятник – чугунная коринфская ваза на гранитном кубе. После Резанова остался богатый архив; часть его бумаг мне удалось найти. В год смерти Резанова еще не чувствовал своей близкой гибели заклятый враг Русской Америки пират Барбер. Он снова появился в Новоархангельске и, желая задобрить Баранова, «подарил» ему молодого сиамца Блэка. Индеец Рычаг (Ричард) к тому времени был отпущен Барановым на волю. Где именно похитил Барбер сиамца, пират, конечно, не рассказывал. Как всегда, Барбер пришел в Новоархангельск в то время, когда индейские воины в огромном количестве собирались в проливах вокруг острова Баранова и уже осыпали свои волосы орлиным пухом в знак начала войны.
В одном из архивов я нашел пространный список преступлений Барбера. Из этой эпитафии пирату видно, что он возмущал индейские племена не только на Аляске, но и в Калифорнии. Значит, делом его рук было и нападение индейцев на миссию Сан-Барбара в 1806 году. Барбер торговал оружием и рабами; можно думать, что именно он увозил невольников – негров в Новый Свет, получая за них бобрами. В Новоархангельске корсар сказал Баранову, что может продать русским корабль, вооруженный двенадцатью пушками и фальконетами. Баранов, ничего не подозревая, приобрел барберовский «Мирт» со всеми его грузами – товарами из Калькутты и Кантона. Из осторожности Баранов не выплатил Барберу ни копейки наличными, а выдал ему бумаги на Петербург. Пират согласился на путешествие через всю Сибирь. Но из-за морских бурь корабль занесло к Камчатке. Там Барбер вдруг впал в задумчивость и вскоре покончил с собой. И вслед за этим кантонские негоцианты известили Баранова о последнем «подвиге» Барбера. Пират, как оказалось, мошеннически получил «Мирт» от купца в Ост-Индии, обещал ему возвратиться обратно с грузом аляскинской пушнины. Барбер попросту не успел скрыться вовремя. Он боялся, что на Камчатке станет известна его проделка с «Миртом» и никаких денег он не получит. Так окончил свою темную и грешную жизнь заклятый враг русских людей в Новом Свете.
- Предыдущая
- 20/49
- Следующая
