Психология любви - Ильин Евгений Павлович - Страница 3

Любовь[4] – одно из самых употребительных слов, о чем свидетельствуют частотные словари современных слов (Cunningham, Antill, 1981). Однако многозначность употребления этого понятия приводит к размыванию его семантических границ и подчас утрате специфического содержания данного слова. Мы говорим: «Я люблю манную кашу» или «Я люблю это платье», и при этом мы говорим о любви к детям, к супругу, к животным. Очевидно, что за одним и тем же словом скрываются разные психологические феномены. В первом случае речь идет о простых вкусовых предпочтениях, связанных с эмоциональным тоном ощущения и восприятия, во втором случае – о сложном чувстве, связанном с привязанностью, страстью, хотя и здесь предпочтение того или иного объекта не исключается. Если о последней любви поэты написали бесчисленное количество сонетов, романсов, стихотворений, песен, то воспевать любовь к манной каше охотников не нашлось, потому что моя «любовь» к ней никого не трогает. Эта не то, что вызывает радость, восторг, страдание, ревность.

Ю. Щербатых (2002) предложил студентам из медицинской академии дать свое определение любви. Ответы были самые разнообразные: «потребность в другом человеке» и «наслаждение», «душевный комфорт» и «чувство восторга», «смысл жизни» и «безумие», «понимание другого человека» и «потеря власти над собой», «отсутствие эгоизма» и «эгоизм», «наслаждение» и даже «привычка» – в общем, каждый понимал любовь по-своему. Б. Марстейн (Murstein, 1988) пишет в связи с этим, что любовь представляет некую Австро-Венгерскую империю, где под одной шапкой собрано множество достаточно трудносовместимых когнитивных, эмоциональных и поведенческих явлений. Понятие «любовь» как собирательное для множества разных явлений во взаимоотношениях людей рассматривает и Келли (Kelley, 1983).

Франсуа Ларошфуко писал в свое время: «Истинная любовь похожа на привидение: все о ней говорят, но мало кто ее видел». А Э. Фромм (1990) в наши дни пишет, что «вряд ли какое-нибудь слово окружено такой двусмысленностью и путаницей, как слово “любовь”. Его используют для обозначения почти каждого чувства, не сопряженного с ненавистью и отвращением. Оно включает все: от любви к мороженому до любви к симфонии, от легкой симпатии до самого глубокого чувства близости. Люди чувствуют себя любящими, если они “увлечены” кем-то. Они также называют любовью свою зависимость и свое собственничество. Они в самом деле считают, что нет ничего легче, чем любить, трудность лишь в том, чтоб найти достойный предмет, а неудачу в обретении счастья и любви они приписывают своему невезению в выборе достойного партнера. Но вопреки всей этой путанице и принятию желаемого за должное любовь представляет собой весьма специфическое чувство; и хотя каждое человеческое существо обладает способностью любить, осуществление ее – одна из труднейших задач. Подлинная любовь коренится в плодотворности и поэтому, собственно, может быть названа “плодотворной любовью”. Любовь – это активная заинтересованность в жизни и развитии того, к кому мы испытываем это чувство» (1990, с. 18).

Э. Фромм пишет, что сущность любви одна и та же, будь это любовь матери к ребенку, любовь к людям или эротическая любовь между двумя индивидами. Это идеализация, уважение и знание. Кроме того, Э. Фромм подчеркивает, что любовь всегда связана с заботой и ответственностью: «Забота и ответственность означают, что любовь – это деятельность, а не страсть, кого-то обуявшая, и не аффект, кого-то “захвативший”» (1990, с. 82–83).

Акцентирование внимания в любви на заботе и ответственности необходимы Э. Фромму для того, чтобы обосновать любовь ко всему человечеству и конкретно к каждому человеку, поскольку испытывать страсть ко всем или эмоции по поводу каждого человека нереально. Не случайно любовь к конкретному человеку, по Фромму, должна реализовываться через любовь к людям (человечеству). В противном случае, как он считает, любовь становится поверхностной и случайной, остается чем-то мелким.

Полностью соглашаясь с тем, что слово «любовь» в обыденном понимании подчас теряет конкретное содержание (Ф. Ларошфуко, например, хорошо заметил, что «у большинства людей любовь к справедливости – это просто боязнь подвергнуться несправедливости» (1971, с. 156)) и что любовь – не аффект (если его понимать как эмоцию), трудно признать правоту Фромма относительно того, что любовь – это деятельность, проявляемая лишь в заботе, ответственности (я бы добавил к ним и такие поведенческие проявления, как нежность, ласка). Все это следствие любви, ее проявления, а не ее сущность. Сущностью же остается чувство, т. е. эмоционально-установочное отношение к кому-либо. Недаром в последующем его формула любви подверглась критике за отсутствие в ней эмоции радости. У Э. Фромма любовь не только рассудочная, но и аскетичная, и именно потому, что это любовь ко всем.

В издании «Психология. Словарь» (1990) любовь определяется как «интенсивное, напряженное и относительно устойчивое чувство субъекта, физиологически обусловленное сексуальными потребностями и выражающееся в социально формируемом стремлении быть своими личностно-значимыми чертами с максимальной полнотой представленными в жизнедеятельности другого таким образом, чтобы пробуждать у него потребность в ответном чувстве той же интенсивности, напряженности и устойчивости». В данном случае речь, очевидно, идет только об эротической любви.

Там же говорится, что любовь – высокая степень эмоционально-положительного отношения, выделяющего его объект среди других и помещающего его в центр жизненных потребностей и интересов субъекта (любовь к родине, к матери, к детям, к музыке и т. д.). В качестве родового понятия любовь включает (в зависимости от глубины, силы, предметной направленности) как симпатию, так и страсть. Такое понимание любви является более общим, касающимся и родительской любви, и других ее видов.

В «Философской энциклопедии» любовь определяется как «нравственно-эстетическое чувство, выражающееся в бескорыстном и самозабвенном стремлении к своему объекту. Специфическим содержанием этого чувства являются самоотдача, самоотверженность и возникающее на этой основе духовное взаимопроникновение. Индивидуальности с их духовными и природными различиями образуют в любви завершенное единство; дополняя друг друга, они выступают как единое целое. Нравственная природа любви выявляется в ее устремленности не просто на существо другого пола, но на вполне конкретного, единственного и неповторимого человека».