Три минуты до катастрофы. Поединок. - Сахнин Аркадий Яковлевич - Страница 42

• Предыдущая
• 42/44
• Следующая

Карьер сильно разработан, весь в песчаных холмах. Подъехать близко к ямам рискованно. Надо максимально приблизиться к ним.

— Стоп! — кричит Иващенко, размахивая рукой. — Всё!

Капитан спрыгивает с подножки. Мотор замер, Тихо-тихо. Только поднимается вверх, рассеивается облако отработанного газа.

Офицеры смотрят друг на друга, улыбаются.

— Ну как? — спрашивает командир роты.

— Всё в порядке, товарищ капитан.

— Давайте отцеплять.

Солодовников помогает разъединить крюки и выводит свою машину из карьера. Далеко в стороне для неё приготовлено укрытие.

Начинается разгрузка. Как и там, у подземного склада, работают пятеро. Как и там, сильные солдатские руки бережно, нежно берутся за ржавые болванки. Сейчас они особенно опасны: в дороге растряслись, кто знает, что делается внутри взрывателей.

Чтобы быстрее освободить прицеп для следующего рейса, снаряды кладут пока тут же, в один длинный ряд.

Капитана срочно вызывают к рации.

— Докладывает старший лейтенант Поротиков, — слышит он голос в наушниках. — Обнаружена вторая установка на минирование. По всем признакам — электрический способ.

— До моего возвращения к снарядам не подходить.

Разговор по рации слышат и заместитель начальника станции Химичев, и все находящиеся в штабе.

Едва успел капитан Горелик отдать этот приказ, как сам получил распоряжение не прикасаться к снарядам: на место выехал полковник Сныков.

И капитан, уже сидя в машине, торопит Солодовникова: гони вовсю.

Иващенко, Тюрин, Голубенко и Урушадзе берутся за снаряды. Нести далеко. Тяжело вязнут в песке ноги. Но снаряд плывет без толчков, без малейшего сотрясения, как лодка на тихом, спокойном озере. Один за другим плывут снаряды и ложатся в яму по точно определенному порядку. Это последний их путь. Вот уже уложены все тяжелые болванки. Остался маленький кумулятивный снаряд. К нему наклонился Иващенко и инстинктивно качнулся в сторону. Снаряд издал треск. Будто согнули ржавую полосу железа или коснулись друг друга оголенные провода под током.

Треск снаряда страшен. Бывает, торчат из земли три короткие проволочки, расходящиеся лепестками. В траве их не увидишь. Но заденешь, раздастся треск. И остаться невредимым уже немыслимо. Три-четыре секунды будет слышен треск, потом выскочит цилиндр из земли и на высоте метра метнёт в стороны более трёхсот стальных шариков. Услышав треск, надо отскочить на несколько метров и грохнуться на землю. Тогда есть надежда остаться только раненым. А начнёшь бежать, стальные комочки догонят.

Но ведь здесь нет трёх лепестков. Схватив горсть мокрого песка, Иващенко положил его на оголённое место снаряда, потом сверху насыпал лопату сырого песка. Он решил, что снаряд успел нагреться даже на осеннем солнце и началась реакция. Чтобы прекратить ее, надо охладить снаряд.

Все прячутся в укрытие. Выждав необходимое время, лейтенант выходит. Особенно бережно поднимает он опасный снаряд и несёт в яму. Потом укладывает шашки так, чтобы взрыв ушёл в землю. И вот наконец всё готово.

Из укрытия появляется лейтенант Селиванов. Он соединяет короткий шнур от шашки с проводами электрической машинки. Последний внимательный взгляд на всю местность вокруг. Оба лейтенанта удаляются в укрытие.

Иващенко вызывает по рации штаб. Полковников Диасамидзе и Сныкова там уже нет, уехали. Подполковник Склифус даёт разрешение произвести взрыв.

Взвивается вверх красная ракета. Лейтенант Селиванов подходит к электрической машинке. Она похожа на полевой телефон. Так же сбоку торчит маленькая ручка. Несколько быстрых оборотов, и загорается красный глазок. Это сигнал, что в машинке возник ток высокого напряжения. Остается нажать кнопку, и он ударит в гремучую ртуть…

Молча сидят и напряжённо вслушиваются люди у трёх походных радиостанций: в штабе, на железной дороге, близ подземного склада. Все ждут взрыва. Но взрыва нет. Томительно тянутся секунды. Тихо. Проходит мучительная минута. Ещё минута. Подполковник Склифус не хочет дергать людей у карьера и не спрашивает, почему задержка, хотя несколько человек уже нетерпеливо просят узнать, в чём дело. Наконец не выдерживает и он.

— «Резец-три», «Резец-три», у аппарата подполковник Склифус. Пригласите лейтенанта Иващенко…

В ту минуту, когда погасла красная ракета, выпущенная Иващенко перед самым взрывом, в двух километрах от карьера из лесу выскочил грузовик. На большой скорости он понёсся по шоссе. Навстречу бросился солдат из оцепления, размахивая красным флажком. Водитель резко сбавил ход. Видно было, что он остановится возле солдата. Но есть такие ухари-лихачи, которым всё нипочем. Он знал, что дорога, по которой едет, ведёт в город, остальное его не интересует. Если даже затеяли здесь учения, всё равно ничего не случится.

Сделав вид, будто останавливается и только случайно немного проскочил, он дал полный газ. Тотчас же раздалась автоматная очередь: солдат стрелял вверх. И это понимал лихач. Кто же будет стрелять в людей. У бойца оставался последний выход — бить по баллонам. Он уже готов был нажать спусковой крючок, когда на вершине карьера увидел бегущего человека. От сердца отлегло. Если там человек, значит, несмотря на красную ракету, взрыва пока не будет.

Кто же находился на гребке карьера?

…Когда лейтенант Селиванов потянул палец к кнопке, его остановил Иващенко. То ли выстрел ему почудился, то ли опять подсказало это неразгаданное шестое чувство минёра, но Иващенко сказал:

— Подожди, Толя, надо ещё разок взглянуть. Как только он выбежал на горку, в глаза бросилась машина и бегущий за ней солдат с автоматом. Одну за другой Иващенко выпустил несколько красных ракет. Водитель испугался. Он резко затормозил, развернулся и помчался назад…

И вот уже снова все на местах. Ещё не перестали возмущаться люди у раций, узнавшие, в чём дело, когда лейтенант Селиванов нажал кнопку.

Содрогнулась земля. Первая партия снарядов уничтожена.

…Капитан подъехал к гипсовому заводу. Полковники Диасамидзе и Сныков уже стояли, склонившись над ямой. Поединок продолжался.

Что думал враг? Куда тянутся провода? Где источник тока? И снова тонкий и точный расчёт врага был раскрыт. Когда стало ясно, что делать дальше, полковник Сныков отвёл в сторону Диасамидзе.

— Михаил Степанович, очень прошу, езжайте. Вы ведь не имели права даже появляться здесь.

Диасамидзе начал было возражать, но полковник крепко сжал его локоть.

— Не надо, — взмолился Сныков, — подчинённые услышат. Недовольно бормоча, Диасамидзе ушел, а Сныков вернулся к яме.

— Вам всё понятно, капитан? — спросил он.

— Так точно, товарищ полковник.

— Приступайте к работе.

— Слушаюсь, — ответил Горелик, но не тронулся с места. Сныков удивленно посмотрел на него:

— Приступайте же, капитан.

— Не имею права, товарищ полковник, — сказал Горелик. — По всем действующим наставлениям, по специально разработанной вами инструкции здесь может находиться только тот, кто непосредственно выполняет работу.

— Чёрт знает что! — выругался полковник и направился к каменному зданию, за которым стояла его машина.

И снова началась «хирургическая» работа над минной установкой, куда более сложной, чем первая. И снова сильные, умные, золотые солдатские руки извлекали смертельные провода. И снова грузили стальные глыбы, и снова ползла бронированная машина по опустевшим немым улицам. Дрожала земля от взрывов. Первый, второй, третий, четвёртый, пятый… пока не взвился в воздух, точно салют победы, зелёный сноп ракет.

Всё!

С огромной скоростью пронеслась на радиоузел машина Нагорного.

— Диктор, где диктор? — закричал он, вбегая в помещение.

Диктора на месте не оказалось.

Нагорный сам бросается к микрофону:

— Граждане! Исполнительный комитет депутатов трудящихся Кировского района извещает, что все работы по вывозке снарядов закончены. С этой минуты в районе возобновляется нормальная жизнь.

Радость переполняла его. Ему хотелось сказать ещё что-нибудь, но всё уже было сказано, и он растерянно и молча стоял у микрофона.

• Предыдущая
• 42/44
• Следующая