Любовь во время чумы - Маркес Габриэль Гарсиа - Страница 19

• Предыдущая
• 19/93
• Следующая

Три ночи он провел с кандалами на ногах в карцере местной казармы, а когда его выпустили, испытал разочарование, что мученичество длилось так недолго; в старости, когда многочисленные войны перепутались у него в памяти, он по-прежнему считал, что был единственным мужчиной в городе, а быть может, и во всей стране, которого терзали пятифунтовыми кандалами исключительно за любовь.

К исходу второго года бурной переписки Флорентино Ариса в письме всего из одного абзаца сделал Фермине Дасе официальное предложение. За последние шесть месяцев он несколько раз посылал ей в письме белую камелию, но она всякий раз возвращала ее со следующим письмом, чтобы он не сомневался в ее намерении продолжать переписку, однако не обременяла себя никакими обязательствами. По правде сказать, она относилась к этому путешествию камелии туда-сюда как к забавной любовной игре, и ей в голову не приходило, что она оказалась на перекрестке судьбы.

Получив официальное предложение, она в паническом страхе рассказала все тетушке Эсколастике, и та совершенно ответственно дала ей совет, исполненный мужества и мудрости, которых ей не хватило в двадцать лет, когда пришлось решать собственную судьбу.

— Ответь ему «да», — сказала она. — Даже если умираешь от страха, даже если потом раскаешься, потому что будешь каяться всю жизнь, если сейчас ответишь ему «нет».

Однако Фермина Даса находилась в таком смятении, что попросила время на размышление. Сначала попросила месяц, потом еще один и еще, а когда истек четвертый месяц, она снова получила белую камелию; на этот раз камелия была не в пустом конверте, ее сопровождало решительное предупреждение, что эта камелия последняя: теперь или никогда. Флорентино Ариса тоже взглянул в лицо смерти в тот день, когда получил конверт с вложенной в него узкой полоской бумаги — поля от школьной тетради — с ответом, написанным карандашом, в одну строчку: «Ладно, я выйду за вас замуж, если вы не станете заставлять меня есть баклажаны».

Флорентино Ариса не был готов к такому ответу, но его мать была готова. После того как он первый раз шесть месяцев назад сообщил ей о намерении жениться, Трансито Ариса начала хлопоты, собираясь снять целиком дом, в котором кроме нее жили еще две семьи. Двухэтажное здание было построено в XVII веке под казенное учреждение, и при испанцах в нем помещалась табачная компания, но потом владельцы разорились и, не имея средств для его содержания, вынуждены были сдавать в наем по частям. Одной стороной дом выходил на улицу, и там помещалась лавка, а другой — в мощенный плиткою двор, и там прежде располагалась табачная фабрика и сохранилась просторная конюшня, которой теперешние жильцы пользовались сообща — стирали и сушили там белье. Трансито Ариса занимала ту часть дома, что выходила на улицу, она была удобнее и лучше сохранилась, хотя и была меньше площадью, чем другая. В прежнем помещении табачной фабрики она устроила галантерейную лавочку; дверь выходила на улицу, а рядом с дверью находился старинный склад с одним лишь слуховым окном; там и спала Трансито Ариса. Деревянная перегородка делила старинную залу на лавочку и жилое помещение. В жилой комнате — четыре стула и стол, служивший обеденным и письменным одновременно, и тут же Флорентино Ариса вешал свой гамак, если засиживался за письмом до рассвета. Двоим места хватало, однако этого было совершенно недостаточно для еще одного человека, тем более что речь шла о барышне, обучавшейся в колледже Явления Пресвятой Девы, о барышне, отец которой восстановил развалившийся дом и отделал его как конфетку, в то время как семейства, обладавшие семью благородными титулами, засыпали в страхе, как бы ночью потолки их родовых домов не обрушились им на головы. Словом, Трансито Ариса договорилась с владельцем, что он позволит ей занять и выходившую во двор галерею, а она за это в течение пяти лет будет поддерживать дом в хорошем состоянии.

Средства на это у нее были. Вдобавок к доходам от продажи галантереи и кровоостанавливающих бинтов, чего ей вполне хватало на их скромное существование, она сумела приумножить накопления, ссужая деньги под высокие проценты разорившимся семьям, стыдившимся своей бедности, в обмен на строгую сохранность их позорной тайны. Сеньоры с повадками королев выходили из карет у дверей ее лавки, не сопровождаемые лишними в таких случаях кормилицами или слугами, и, притворяясь, будто собираются купить голландские кружева или узорную кайму, сдерживая рыдания, отдавали под залог остатки прежней роскоши. Трансито Ариса выручала своих клиенток из беды с такой почтительностью к их знатному происхождению, что многие уходили, испытывая благодарность более за оказанные почести, нежели за услугу. Менее чем за десять лет она узнала, как свои собственные, фамильные драгоценности, которые выкупались и снова со слезами закладывались, и к тому времени под кроватью в кувшине у нее уже хранилась прибыль от этих операций, обращенная в чистое золото. Она подсчитала все хорошенько и увидела, что когда ее сын надумает жениться, она сможет не только содержать дом в порядке в течение пяти лет, но при той же сноровке и некотором везении, пожалуй, сумеет до того, как умрет, выкупить его для своих двенадцати внуков, которыми собиралась обзавестись. К тому же Флорентино Ариса был временно назначен первым помощником начальника телеграфа, и Лотарио Тугут планировал оставить его начальником вместо себя, когда сам уйдет руководить школой телеграфных дел и магнетизма, которую намеревались открыть на следующий год.

Таким образом, практическая сторона предстоящего брака была решена. Однако Трансито Ариса решила из предосторожности выполнить еще два условия. Первое: выяснить, кто такой на самом деле Лоренсо Даса; его произношение не оставляло ни малейшего сомнения относительно его происхождения, однако никто точно не знал, что он собой представляет и откуда берет средства к существованию. И второе: после обручения все держать в тайне и со свадьбой не торопиться, чтобы жених с невестой как следует узнали друг друга и убедились в прочности своих чувств. Она полагала, что следует подождать до конца войны.

Насчет строгой тайны Флорентино Ариса был полностью согласен — доводы матери были справедливы и вполне соответствовали его природной замкнутости. Соглашался он и с тем, что со свадьбой не следует торопиться, но предложенный срок счел нереальным, поскольку за более чем полвека независимости страна не знала ни одного дня мирной жизни.

— Мы состаримся, ожидая, — сказал он. Его крестный, гомеопат, присутствовавший при разговоре, не считал войну помехой. Войны эти представлялись ему всего-навсего сварами между бедняками-крестьянами, которых, точно волов, подстегивали господа-землевладельцы, и босоногими солдатами, которых науськивало правительство.

— Война идет в горах, — сказал он. — С тех пор как помню себя, в городах нас убивают не пулями, а декретами.

Во всяком случае, в течение следующей недели в письмах были подробно обсуждены все детали. Фермина Даса, руководствуясь советами тетушки Эсколастики, согласилась на двухлетний срок и строгую секретность и предложила Флорентино Арисе просить ее руки на Рождественские каникулы, когда она закончит школу второй ступени. Затем они договорятся о помолвке, в зависимости от того, как все это примет отец. А пока они продолжали переписываться с тем же пылом и так же часто, как прежде, но уже без прежних треволнений, и постепенно их письма стали приобретать домашний тон и походить на письма супругов. Ничто не омрачало их мечтаний.

Жизнь Флорентино Арисы изменилась. Разделенная любовь придала ему уверенности в себе и силы, каких он не знал раньше, а на службе он управлялся так хорошо, что Лотарио Тугуту без труда удалось сделать его вторым человеком после себя. К тому времени планы устройства школы телеграфных дел и магнетизма потерпели крах, и немец все свое свободное время посвящал единственному занятию, которое ему было по нраву, — ходил в порт играть на аккордеоне, пить пиво с матросами и завершать ночь в гостинице. Только много лет спустя Флорентино Ариса понял: авторитет Лотарио Тугута в этом доме удовольствий объяснялся тем, что в конце концов он стал импресарио портовых пташек и хозяином заведения. Он покупал его постепенно, на свои сбережения за многие годы, но действовало за него подставное лицо, одноглазый тщедушный человечек, с головою жесткой, как щетка, но с таким добрым сердцем, что непонятно было, как ему удавалось так хорошо управлять делами. А управлял он хорошо. Во всяком случае, так счел Флорентино Ариса, когда управляющий сказал, безо всякой просьбы с его стороны, что в его распоряжении постоянно будет находиться одна комната, чтобы разрешать там все проблемы, возникающие ниже пояса, когда ему покажется, что они возникли; а кроме того, это — самое спокойное место, где он может в свое удовольствие читать и писать любовные письма. И получилось, что долгие месяцы, оставшиеся до оглашения помолвки, он больше времени проводил здесь, чем в конторе или родном доме, и бывало, Трансито Ариса видела его лишь когда он приходил переодеться.

• Предыдущая
• 19/93
• Следующая