В садах Лицея. На брегах Невы - Басина Марианна Яковлевна - Страница 39

• Предыдущая
• 39/77
• Следующая

Восторги сестры были так красноречивы и заразительны, что Пушкин, смеясь, называл ее Иоанном Златоустом и обещал незамедлительно обегать весь город. Ему и самому не терпелось поскорей увидеть все. Его тянуло на улицы, к людям. Каждый день поутру он убегал из дому.

С Петербургом знакомился заново. Те детские впечатления, которые сохранились в его памяти, были не в счет. За несколько лет, что провел он в Лицее, Петербург вырос и ввысь и вширь, похорошел. То там, то здесь, вытесняя старые деревянные домишки, поднимались новые каменные здания. В два, в три, а то и в четыре этажа. Бородатые мужики, пропитанные запахами деревни, заполнили город. Они рыли землю, тесали камень, укладывали кирпичи. Каменщики пришли из Вологодской и Ярославской губерний, плотники — из Костромской, землекопы — из Олонецкой.

После победного завершения войны с Наполеоном столица самой могущественной в Европе страны бурно строилась. Во вновь образованный Комитет строения и гидравлических работ вошли выдающиеся зодчие — Карл Иванович Росси, Василий Петрович Стасов. Тот самый Стасов, который так искусно приспособил под Лицей один из флигелей царскосельского дворца.

Комитет строения рассматривал проекты всех построек, возводимых в Петербурге, от частных «обывательских» домов до общественных зданий. Все должно было быть на самом высоком уровне. Равняться было по чему — Зимний дворец, Биржа, Казанский собор, Адмиралтейство.

Когда Пушкин до Лицея жил в Петербурге, перестройка грандиозного здания Адмиралтейства была в полном разгаре. Теперь дело уже подходило к концу, и великолепный замысел гениального Захарова восхищал и удивлял. На том месте, где недавно стояло длинное обветшалое кирпичное строение, окруженное подъемными мостами, грязными рвами, заваленными бревнами и досками, выросло одно из красивейших зданий мира. Гигантской буквой «П», открытой к Неве, протянулись его величавые корпуса, а прямо против Невского проспекта поднялась его башня, увенчанная узким позолоченным шпилем, богато украшенная скульптурой и лепкой. Лучшие русские скульпторы вылепили фигуры могучих морских нимф, поддерживающих земную и небесную сферы, аллегорические барельефы: «Заведение флота в России», «Фемида, награждающая за военные и морские подвиги», «Слава, венчающая военные подвиги».

Все здесь говорило о морской славе России, и все было небезразлично Пушкину. Ведь в летописи русской морской славы значились и близкие ему имена.

Возле Адмиралтейства было лучшее петербургское гулянье. Когда начали перестраивать огромное здание, грязные каналы вокруг него засыпали, земляные валы, сохранившиеся еще с петровских времен, срыли и на месте их устроили обсаженный липами бульвар — Адмиралтейский променад. Липы хорошо принялись и скоро уже защищали гуляющих от солнца.

Широкая панорама города открывалась с Адмиралтейского бульвара. Отсюда видно было все, чем гордился Петербург: Неву, Зимний дворец, великолепные дома Дворцовой площади, образующей полукружье, Невский проспект, Исаакиевскую площадь, Конногвардейский манеж, Сенат, памятник Петру I и снова Неву и ее набережные…

Пушкин побывал и на другом бульваре, что тянулся по насыпи вдоль Невского проспекта от Мойки до Фонтанки. Бульвар был высокий и тоже с липами. С него можно было любоваться обеими сторонами главной улицы столицы, не рискуя попасть под колеса экипажей. А любоваться было чем. На каждом шагу возвышались творения великих зодчих, а зелень лип и вода трех узких, пересекающих Невский рек придавали ему неповторимую прелесть.

Почти у каждого здания была удивительная история.

Великолепный дворец на углу Невского и Мойки напоминал о судьбе рода Строгановых. Дворец был старинный. Его строил еще в XVIII веке для богатейшего елизаветинского вельможи Сергея Строганова зодчий Варфоломей Растрелли. Потом дворцом владел сын Строганова — человек известный в Петербурге, президент Академии художеств, — Александр Сергеевич. Затем его сын — Павел Александрович, герой 1812 года.

Когда Пушкин кончал Лицей, Павел Строганов умер. Его хоронили с воинскими почестями. И теперь, проходя мимо его жилища, Пушкин вспомнил о нем. Бывает же такое: во время Французской революции парижские якобинцы знали молодого графа Строганова под именем гражданина Очер. Одно из строгановских владений на Урале называлось Очер. А попал юный граф в Париж со своим воспитателем-французом, вольнодумцем и философом Жильбером Роммом. Тот и познакомил его с якобинцами. Прошло несколько лет. Отбушевала революция. Уже грандиозная наполеоновская эпопея, потрясшая Европу, подходила к концу. В 1814 году при Кроане во Франции русские войска сражались с французскими. Русскими командовал генерал Павел Строганов. Тут же сражался его единственный сын. Победа русских была уже близка, когда неприятельское ядро сразило сына генерала. И отец не выдержал. Он был так потрясен, что, не доведя до конца победоносного сражения, передал командование другому. И тому, другому, досталась слава победителя.

Этим другим был граф Михаил Семенович Воронцов. Тот самый Воронцов, с которым судьба вскоре столкнула Пушкина.

Казанский собор, что открывался с бульвара за дворцом Строгановых, тоже напоминал о недавней войне.

Когда Пушкин с дядей приехал в Петербург, зодчий Андрей Воронихин только что возвел это чудо. И тут грянула война. Новый Казанский собор стал хранилищем русской славы. Сюда свозили знамена, захваченные у неприятеля, ключи освобожденных иноземных городов.

Летом 1813 года здесь похоронили Кутузова. Лицеисты читали тогда в «Северной почте» описание похорон полководца: «Все дороги и улицы усыпаны были зеленью, а по иным местам и цветами». Рассказывали, что при въезде в город, у Нарвской заставы, народ выпряг лошадей и сам вез траурную колесницу до Казанского собора, где под сенью знамен и положили Кутузова.

Пушкин всегда испытывал здесь благоговейное чувство.

Но было на Невском и такое, что глядело уже не в прошлое, а в будущее.

За Казанским собором поднималась квадратная каменная башня. Возвели ее для зеркального телеграфа, который связывал Зимний дворец с Царским Селом. Здесь чувствовался «железный» XIX век. Он чувствовался и в Гостином дворе, где шла бойкая торговля, и на оживленной Садовой улице, пересекающей Невский.

С Садовой улицы на Невский выходило, закругляясь, здание Публичной библиотеки. Она тоже была петербургской достопримечательностью и по красоте своего строения, и по книжным богатствам, хранившимся в ней. Ее торжественно открыли в 1814 году.

• Предыдущая
• 39/77
• Следующая