Путешественник во времени - Ченсселор Генри - Страница 4

• Предыдущая
• 4/79
• Следующая

Джос взял две корзиночки с вареньем и вставил в свои глазницы под густыми бровями.

— Это дьявол, смотри! С огромными красными глазищами! Он пришел наказать их за все дурные поступки, которые они успели совершить! Ха! Ха!

Дядюшка неистово замахал в воздухе пухлыми ручками, словно странное маленькое чудовище, и Том едва сдержал смех. Затем Джос вынул пирожные из глазниц и подмигнул.

— Так что эти гнусные мелкие твари поджимают хвосты и улепетывают. И больше не возвращаются!

— Не слушай его, Том, — с улыбкой отмахнулась Мелба. — Впрочем, дьявол он или нет, Планктон — очень милое существо. Хочешь его подержать?

И прежде чем Том успел возразить, зверек уже вскарабкался по его коленке.

— Э… спасибо. Я… э…

Том никогда особенно не доверял крысам, и слегка пахнущий соломой Планктон его мнения не изменил.

— Похоже, ты ему понравился, — проворковала Мелба.

— А… э… а в это время года в музее много посетителей? — пробормотал мальчик, стараясь не обращать внимания на зверька.

Тот уже исследовал карман, в котором лежала последняя лимонная пастилка Тома.

— О, приятель, тут всегда людно, — беззаботно сообщил Джос. — Народ просто валом валит. И мы с Мелбой сами правим этим кораблем. Кстати, только на прошлой неделе у нас было… хм… кто там у нас был, Мелба?

— В понедельник отменили школьную экскурсию из Сент-Дениса, — ответила она, скармливая Планктону крошку.

— Да, в это время года для малышей здесь чуточку холодновато, — пояснил Джос. — Но во вторник пришли старики из Исторического общества Дрэгонпорта, и им определенно здесь понравилось…

— Кроме двоих, которые поклялись никогда больше сюда не приходить.

— Почему? — поинтересовался Том.

— Испугались, — быстро ответил дядюшка Джос. — Понимаешь, в музее очень темно. А у нескольких старушек оказалось плоховато с сердцем.

— В среду пришли трое.

Джос громко фыркнул.

— Знаешь, дорогая, мне кажется, ты неправильно считаешь. Определенно их было больше.

— Был еще один, который вошел и вышел, не заплатив вовсе.

— Болтун Логан? — воскликнул Джос. — Только не он снова!

— Он отказался платить, утверждая, что ты изрядно задолжал ему за ремонт котла и он теперь до конца жизни вправе бывать здесь бесплатно, — язвительно добавила Мелба.

— Вот слизняк, — пробормотал дядюшка.

— В четверг и в пятницу не было вовсе никого, — продолжила тетушка и с улыбкой избавила Тома от назойливой крысы.

— Может, и так, Мелба, может, и так, но самым удачным днем для музея Скаттерхорна всегда была суббота, — парировал Джос, не желая успокаиваться. — В лучшие субботы у нас бывали тысячи посетителей, очередь растягивалась во всю улицу, словно на финал кубка.

— Но в последнюю субботу их пришло всего двое. Причем оба — из муниципалитета, с очередным требованием денег.

— Ладно, — признал дядюшка, поднимая руки. — Я знаю, предприятие не вполне прибыльное. Но, Том, все дело в том… — он прокашлялся, — все дело в том…

— Как говаривал твой отец? — тихонько подсказала Мелба.

— Пока мы здесь, — прогремел Джос и, вскочив, внезапно сгреб Тома за рубашку, — мы здесь, мой мальчик.

— Пока мы здесь, мы здесь, мы здесь, пока мы здесь, мы здесь, мы здесь, — пропела Мелба тонким гнусавым голосом, и у Джоса заметно затряслись плечи.

— Пока мы…

— Хватит! — просипел Джос.

Глаза его сузились до темных точек, а лицо ярко побагровело, и Том испугался, что он вот-вот взорвется. Мелба захихикала. Мальчик беспомощно улыбался и переводил взгляд с одного на другую. Он уже начал подозревать, что его дядя и тетя окончательно сошли с ума.

— Боже мой, боже мой, так и не разобрался, что бы это могло означать, — наконец проворчал Джос, утирая глаза. — Но всегда считал: музей нужно держать открытым, что бы вокруг ни творилось, ад или потоп.

Как для бывшего моряка, для Джоса это, несомненно, имело смысл.

После чаепития дядюшка провел Тома по шаткой лесенке в небольшую чердачную комнатку в узкой пристройке позади музея, где они с Мелбой жили сами. Потолок нависал так низко, а дверь оказалась настолько узкой, что Джос с трудом туда протиснулся.

— Прости за беспорядок, — извинился он, ногой отодвинув с дороги какие-то старые упаковочные ящики и водрузив сумку Тома на кровать. — Господи, какая тяжелая!

Джос тяжело опустился на кровать рядом с сумкой, так отчаянно отдуваясь, что изо рта повалили клубы пара, словно из закипающего чайника.

— Итак, Том, — начал он, склонив голову набок, — что скажешь о своем жилище?

Мальчик осмотрел крошечную комнатку. Она оказалась темной, сырой и холодной, и стены круто клонились внутрь вместе со скатами крыши. Небольшой письменный стол стоял у дальней стены, под окном, из которого открывался вид на мокрые кровли городка и широкую серую реку за ними. Том даже разглядел желтые огни пристаней на том берегу и силуэты огромных подъемных кранов, в сумерках похожие на динозавров.

— Все отлично, — слегка вздрогнув, ответил он. — Может, немного холодно, но я…

— С этим можно справиться, приятель, — перебил его Джос. — Не беспокойся. Здесь может быть зябковато, но, готов поспорить, куда теплее, чем в Монголии!

Со смешком он поднялся с кровати и направился к двери, лавируя между ящиками.

— Уверен, ты хочешь разобрать вещи, так что не буду мешать. Завтра хорошенько осмотрим старый дом, и ты скажешь, что о нем думаешь. Хочу знать твое мнение. В конце концов, ты — Скаттерхорн, — подмигнул дядюшка. — Возможно, однажды тебе самому доведется встать у руля.

И, махнув рукой, он ушел.

Том еще раз окинул взглядом холодную темную комнату с кипами плесневеющих книг и старых газет, испускавших чуть сладковатый запах. Внезапно он почувствовал себя очень одиноким. Подойдя к окну, мальчик посмотрел на луну, несущуюся сквозь серебристые облака, вслушался в вой ветра. Он представил, как эта же луна светит на другом краю света. Там, на опушке безбрежного леса, стоит маленькая палатка, рядом с которой потрескивает костерок. И поблизости маячат две тени, всегда две тени…

Прикусив губу, Том отвернулся от окна. Сейчас он тосковал по родителям сильнее, чем мог бы выразить словами.

«Крепись, мой милый, — сказала ему мать, когда поезд тронулся от перрона. — Я найду его. Обещаю».

Том рухнул на низкую скрипучую кровать и уставился на отставшие обои над головой. Сердито вытер рукавом слезы. Ничего подобного не должно было случиться.

Куда же уехал отец?

В странную, почти необитаемую страну с лесами и широкими реками. Том перекатился на живот и попытался не думать о терзавшей его правде. В конце концов, все могло быть совсем иначе…

Той ночью Тому приснился сон. На дворе стояло первое июля, день его рождения. Утро выдалось теплым и солнечным, и он слишком разволновался, чтобы спать, поэтому, прежде чем родители встали, прокрался вниз по лестнице посмотреть на ждущие его на кухонном столе подарки. На одном конце громоздилась высокая гора для него, а на другом, гораздо меньшая, — для отца. Так вышло, что они родились в один день, и даже во сне Том это помнил. Он осторожно брал по очереди каждый подарок и легонько сжимал, пытаясь угадать, что внутри. Потом услышал, как щелкнула крышка почтового ящика, выбежал в прихожую и увидел разбросанную по полу небольшую горку писем. «Тому Скаттерхорну, Тому Скаттерхорну, Тому Скаттерхорну…» Последнее оказалось многообещающе тяжелым, и мальчик понадеялся, что в него вложены деньги. Он отнес письма на кухню и торжественно разложил на столе. Только тогда он заметил затесавшийся среди остальных небольшой захватанный конверт с пометкой «Авиапочта».

Том поднял письмо и долго смотрел на него. Бумага пожелтела и запачкалась, как будто конверт пережил кораблекрушение, пожар и, возможно, землетрясение. Адресовано оно было «господину Сэму Скаттерхорну», и, несмотря на потрепанный вид, в нем чудилась некая официальность. Том был озадачен — отец никогда прежде не получал писем в день рождения. Одна из марок была узкой и длинной, с ярким изображением всадника с орлом и надписью на прежде не виданном им языке. Не вполне осознавая, зачем он это делает, мальчик подошел с письмом к плите, зажег конфорку и поднес желтоватый испачканный конверт к синеватому огню. Он смотрел, как бумага постепенно коричневеет, как оранжевые язычки пламени подбираются по ней к пальцам все ближе и ближе…

• Предыдущая
• 4/79
• Следующая