Камень Януса - Гриффитс Элла - Страница 54

• Предыдущая
• 54/55
• Следующая

— Не могу поверить, что дедушка… Понимаете, мама поссорилась с дядей Эдвардом, поэтому мы мало общались с другими членами семьи. Но дедушку я всегда любила. Он мне казался милым старичком. Мы говорили об истории, о римлянах. Это нас объединяло.

— Будем надеяться, что это единственное, что вас роднило, — заметил Нельсон и повернулся к Рут.

Она была бледна и казалась усталой, но в остальном недавние приключения на нее не повлияли. Ее беременность больше не вызывала сомнений даже в нисколько не идущем ей широком черном платье.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Да, — ответила она, хотя улыбка получилась не совсем естественная. — Я рада, что мы устроили эти похороны. Думаю, так было надо.

— Да, — согласился Нельсон. — Так было надо.

Он хотел что-то добавить, но появился Клаф и предложил нанести визит в ближайший паб.

— Так всегда поступают после похорон. Спросите Теда.

За его спиной ирландец Тед энергично кивал.

— Я лучше вернусь на работу, — отказалась Рут и, подавшись вперед, поцеловала Нельсона в щеку. — Пока, Гарри. — Она впервые коснулась его с тех пор, как был зачат их ребенок.

Когда тем роковым вечером в начале июня полиция поднялась на борт «Леди Аннабел», Рут сидела, скрючившись, на палубе с пистолетом в руке и повторяла:

— Я убила его, убила его.

Будь Нельсон рядом с ней, он бы посоветовал оставить эту мысль при себе. Но Нельсон, укутанный в серебристое одеяло из фольги, в это время ехал в машине «скорой помощи» и что-то бормотал о своих дочерях. Подкрепление — два полицейских автомобиля и карета «скорой помощи» — прибыли почти сразу после того, как Макс вытащил из воды мертвое тело сэра Родерика. «Леди Аннабел» без повреждений прибило к берегу. Местные полицейские легко забрались на палубу, а их машина стояла в тростнике, и фары светили в туман.

Рут не сомневалась, что она убила Родерика Спенса. Ведь она же спустила курок и видела, как он, проломив деревянные поручни, падал в воду, беспомощно размахивая руками. Но вскрытие, которое проводил неприлично веселящийся Крис Стивенсон, показало, что на трупе нет огнестрельных ранений. Причиной смерти послужила травма головы, полученная скорее всего в результате падения. Впоследствии нашли и пулю — она застряла в одной из скамеек «Леди Аннабел». Рут вздохнула с облегчением, но вердикт патологоанатома не поколебал ее уверенности, что старик умер из-за нее. Она же намеревалась его убить? А разве намерение убить и убийство не одно и то же?

Именно это и хотел обсудить Нельсон с Патриком Хеннесси. Вливаясь в поток транспорта перед Дартфордским мостом, он понял, что его поездка — больше чем обыкновенная полицейская работа. Дело, связанное с находкой на Вулмаркет-стрит, было закрыто. Уитклифф, если не счастлив, то по крайней мере доволен, что детали не просочились в прессу. Хотя местные газеты сообщили о смерти сэра Родерика в результате несчастного случая на воде. Эдвард Спенс спешил закончить строительство.

— Жизнь должна продолжаться, — заметил он Нельсону с таким нравоучительным видом, словно тот собирался оспаривать этот факт. Застройщик собирался назвать новое многоквартирное здание «Домом Бернадетты».

Но в глубине души Нельсон сознавал, что ничего еще не закончено. Они знают, кто убил Бернадетту и что произошло с Элизабет Блэк (судебные эксперты выкопали ее останки на школьной игровой площадке, и отцу Хеннесси придется отпевать еще одну усопшую), но чувство, вызванное смертями маленьких девочек, не давало ему покоя. «Отцы и дочери» — эта фраза постоянно крутилась у него в голове. Скоро он будет отцом трех дочерей. От этой мысли Нельсон не спал по ночам, и она заставила его отправиться на встречу с бывшим католическим священником.

Исповедь? Сам Нельсон не произносил это вслух, но когда здоровался с отцом Хеннесси и старик предложил ему прогуляться по уединенной части сада, понял, что приехал сюда именно для исповеди. Не бывает бывших католиков, мрачно усмехнулся он.

Сначала они обсуждали убийство на Вулмаркет-стрит.

— У вас есть соображения, почему сэр Родерик совершил это ужасное злодеяние? — спросил отец Хеннесси.

— Эдвард Спенс нашел его дневники, — ответил Нельсон, шагая рядом с ним по заросшей лавандой и мелиссой дорожке. — Он вел их с детских лет. Там все объяснено — и убийство, и все остальное. Ничего более странного мне не приходилось читать. Нечто среднее между Адрианом Моулом[16] и Джеком Потрошителем.

— У него была мятущаяся душа.

— Мятущаяся? — Нельсон невесело рассмеялся. — Но он сумел прожить жизнь так, что его никто не заподозрил. Эдвард Спенс понимал, что его отец со странностями. Поэтому, чтобы тот не попал в неприятности, держал его при себе. Но у него и в мыслях не было, что Родерик Спенс — преступник.

— Однако правда в итоге выплыла наружу, — пробормотал священник. — Зло не может вечно таиться.

Они углубились в расположенный в низине сад, откуда не было видно дома, и сели на теплую от солнца скамейку. Перед ними находился фонтан — скульптура рыбы, изо рта которой сочилась струйка воды, и проникающий сквозь кроны деревьев пестрый свет превращал ее в радугу желтого, зеленого и синего цветов. Отец Хеннесси повернулся к Нельсону.

— Почему вы решили встретиться со мной, сын мой?

Тот сделал глубокий вдох.

— Хочу попросить у вас совета.

Священник склонил голову набок. Тоже захотел поиграть в молчанку. Нельсон понял уловку, но это его не остановило, и он, добровольно попадаясь в ловушку, заговорил:

— Я женатый человек, отец мой. Люблю жену и двух своих дочерей. — Он запнулся. Те несколько часов, когда Нельсон считал, что дочери в опасности, оставили в его душе неизгладимый след, и он осознал, насколько сильно их любит. Готов сделать для них что угодно. Даже (по настоянию Мишель) пригласить на воскресный обед ухажера Лоры. — Я люблю свою жену. Но несколько месяцев назад… переспал с одной женщиной. Я не оправдываю себя, понимаю, что поступил неправильно… но момент был очень тяжелый и для меня, и для этой женщины. Мы сошлись, не думая о последствиях. А теперь она беременна. Ждет моего ребенка, девочку. И я не знаю, как поступить.

Нельсон уставился в фонтан, в бесконечно льющуюся в каменную чашу воду. Голос отца Хеннесси прозвучал спокойно:

— Вы говорите, что любите жену. А другую женщину вы тоже любите?

— Не знаю. Я хотел бы заботиться о ней. И о ребенке. Опекать. — Он грубовато рассмеялся. — Кстати, моя жена тоже. Очень странная ситуация: жена знает эту женщину и горит желанием ей помогать. С ребенком и всем прочим. Хочет стать подружкой той, которая вынашивает моего ребенка. Представляете?

— Любовь порождает добро, — мягко произнес священник. — Ваша любовь к жене и дочерям. К этой женщине и нерожденному ребенку. Даже доброта к ней вашей жены — все это хорошо.

Нельсон повернулся к нему, и у него увлажнились глаза.

— Чего же тут хорошего? Если жена узнает, то нашему браку конец.

— Уверены?

— Вы считаете, я должен ей признаться?

— Не могу дать вам совет. Хотя знаю, чего вы хотите. Скажу одно: ребенок — это всегда благо. И любовь — всегда благо. Вам дороги эти люди, и вы найдете выход.

Нельсон кивнул и, отвернувшись, стал смотреть, как играет свет на воде. Он едва ли заметил, что отец Хеннесси, прежде чем уйти, положил, благословляя, руку ему на голову.

Наступил вечер, и веселье у Макса было в полном разгаре. Холм, где некогда, сопротивляясь холодным норфолкским ветрам, грудились римские постройки, теперь заполнили люди. Кто-то установил в одной из траншей динамики, и дядя Лии принес из бара бочонки с пивом и сидром. Среди куч земли и камней танцевали ирландец Тед и Трейс. Затем появился Клаф в рубашке с эмблемой клуба «Манчестер юнайтед», разбил их пару и стал танцевать с Трейс. Рут заметила, что он очень выразительно двигал бедрами. Но если пришел сержант, куда подевался Нельсон?

• Предыдущая
• 54/55
• Следующая