Шофферы или Оржерская шайка - Берте (Бертэ) Эли - Страница 64
- Предыдущая
- 64/111
- Следующая
Эти смутные времена были весьма удобны для развития шайки. Нация испытывала конвульсии общественных нововведений; все ее молодые силы были употреблены на уничтожение раздиравших ее партий; действия Юстиции постоянно находились парализованными несостоятельностью власти. Впрочем, война ли междоусобная или иноземная, финансовый ли кризис, голод ли, все служило успехом шайки. Кроме беглых арестантов, она постоянно увеличивалась дезертирами, нищими, бродягами, шатающимися по стране. В шайку принимали стариков, женщин, даже детей, как мы это уже видели, в ассоциации помогавших каждый, по мере сил своих, в общих злодействах.
В то время, когда, наконец, судебные власти добрались до этих мошенников, шайка состояла из трехсот человек, не считая еще большого количества сообщников или укрывателей, против которых не было найдено достаточных улик. В продолжение восьми лет шайкой совершено было более двухсот убийств, грабежей по селам и на большой дороге, и все это с такой таинственностью, что не было никакой возможности отгадать существование этой страшной корпорации, собственная ее организация была не менее удивительна. Никто не знает, существовали ли все их законы до начальствования Бо Франсуа, но доподлинно известно то, что он их всех изменил и прибавил еще некоторые правила небывалой строгости. Власть атамана была безгранична; он имел право жизни и смерти над всей ассоциацией, кроме того, в виде исправления, он мог их, при нарушениях дисциплины, приговаривать к наказанию палками.
Предпринимаемые экспедиции обсуждали на общем совете шайки под предводительством атамана; но когда решение было принято, то один атаман уже распоряжался исполнением его. Он указывал место сходки, назначал долженствующих принимать участие в деле, и никто не смел отговариваться от назначенной ему роли. Зато, по совершении преступления, диктатор становился равным со своими товарищами. Но что особенно было поразительно в этом собрании мужчин и женщин, погрязших в пороке, так это строгое наблюдение за нравственностью, которое постоянно имел атаман, и мужчина с женщиной не смели соединиться, не получив на то его разрешения. Получив это разрешение, они должны были явиться К кюре Пегров, венчавшему их по особо установленным обрядам, которые и мы скоро увидим.
Разводы тоже были допущены, но не иначе как с разрешения атамана, и если во время сожительства одна из сторон была недовольна другой, то жаловались опять-таки начальнику, присуждавшему всегда виновного к палкам.
Впрочем, полная иерархия царствовала в шайке; кроме атамана Бо Франсуа или лейтенанта Ла Ружа д'Оно, было много офицеров, властвовавших только в своем ведомстве. Каждый из офицеров имел свой округ, где он постоянно жил со своей командой и грабил окрестности. Когда затевалось большое дело, требовавшее много сил, несколько команд соединялось под начальство самого атамана или его лейтенанта. Тогда одни офицеры имели право присутствовать в совете, где разбирались общие дела шайки и где говорилось о предметах, долженствовавших храниться в тайне. Нижние чины ассоциации, рассеянные по разным местам нескольких департаментов, часто не знали друг друга, а потому между ними существовали известные знаки, нечто вроде франкмасонства, посредством которых они узнавали товарища, а потому и не могли нападать друг на друга. Были наперед условленные лозунги, особенная манера носить шляпы, одежды, особый арго – все это вместе взятое позволяло им сообщаться безо всяких затруднений.
Большею частью они бродили по стране шайкой из пяти или шести человек, избегая населенных местностей, предпочитая нападать на уединенные жилища, куда являлись неожиданно ночью.
Обыкновенно они ходили под видом нищих и даже порой занимались этим ремеслом, иногда показывались богато одетыми, но это случалось редко, потому что при кочующем их образе жизни носить с собой богатые костюмы было весьма затруднительно. Действительно, они неохотно останавливались в трактирах, находившихся тогда, как и нынче, под надзором полиции: они или просились на ночлег в фермах, как это и по сие время не вывелось в отдаленных провинциях, или ночевали в лесу, где собирались, чтобы и позабавиться. Кроме палок они не носили с собой никакого оружия, конечно, разве только в случаях, когда шли на какое-нибудь преступление. Тогда у них были пистолеты, даже лошади, служившие им в экспедициях, которые после дела отводились на сохранение к соседним франкам или укрывателям, продававшим и украденные ими вещи.
Франков этих было много; были в Орлеане, Шартре, Париже и во всех местностях, где они совершали свои подвиги. У этих-то людей мошенники находили верные себе убежища и, подобно трактирщику Дублету, большая часть из них пользовалась отличной репутацией, служившей им гарантией во всех плутовствах.
Мы знаем уже, что никто из шайки не имел права оставаться праздным, а потому и самые слабые по мере сил своих служили общим интересам. Дети или ребятишки под надзором свирепого Жака де Петивье пускались вперед за сведениями, когда хотели напасть на какую-нибудь ферму; сколько там народа, какие имеются способы защиты, одним словом, то были шпионы шайки.
Женщины, следовавшие большей частью тут за своими мужчинами, употреблялись тоже в дело, как и дети; присутствие их особенно годилось для отвлечения подозрения в подобных обстоятельствах от такого собрания мужчин, некоторые из них, впрочем, иногда переодетые в мужское платье, принимали деятельное участие в преступлениях шайки, даже обагряли руки в крови.
Не следует, однако, думать, что все эти экспедиции ведены бывали на большую ногу и имели бы такие значительные добычи, как в Брейльском замке. Убогая хижина наравне с замком должна была страшиться этих негодяев, и часто из-за самой ничтожной поживы были совершаемы ужасные неистовства.
Из двухсот грабежей и убийств, упоминаемых позже в обвинительном акте Оржерской шайки, большое число из них имело целью старое тряпье, бедную провизию для стряпни и птиц, утащенных из курятника какого-нибудь земледельца.
Ничтожные предметы ценились высоко этими негодяями и побуждали их на крайности. В деле церковного старосты в Аллене, который был убит с женой, шестью человеками из этой шайки, один из виновных сознался на допросе, что при разделе каждый из них получил только по четыре серебряных су и по несколько штук старого тряпья.
Известия о грабежах быстро распространялись, и вследствие этого повсюду в деревнях царствовал необъяснимый страх. Жители не расставались с оружием, в первом этаже домов никто не решался ложиться, и ночи проводили поселяне, карауля свои дома и пожитки.
Но не менее организации шайки достоин был внимания и сам атаман, глава этого чудовищного целого, ум которого двигал этими безжалостными руками – это Бо Франсуа, Мег, как его называли в шайке. Мы знаем уже происхождение Бо Франсуа. Незаконнорожденный сын бессердечного скряги, бросившего его из скупости, он жил до четырнадцати или пятнадцати лет почти что в бедности. С самого детства он сознавал неловкость своего положения в кругу людей, и это безжалостное, презрительное прозвище, побочный, часто слышанное им от его сельских товарищей, ожесточило ему сердце.
Получивши первоначальное образование от приходского священника, он не имел возможности окончить его, быв принужден сам добывать себе пропитание, и потому оно не принесло ему никакой пользы, напротив того -подготовленная для принятия семян почва, не получив их, только от того сильнее произвела крапиву и терний; дурные наклонности тем сильнее развивались в нем.
Все-таки, до времени, о котором мы говорим, нельзя было заметить в Бо Франсуа будущего врага человечества. До сих пор его названные родители ни в чем серьезном не могли упрекнуть его, разве только за его постоянно молчаливый, сдержанный характер да какие-нибудь ребяческие шалости. Но от наскучившей тихой однообразной жизни он вдруг бросил своих опекунов и пристал к кочующим торговцам, чья жизнь, наполненная случайностями, пленила его.
С этой минуты все делалось темным и загадочным в его истории. Предполагали только, что торговцы эти были в шайке мошенников, куда ввели и его. Следует думать, что вначале молодой человек, как ни был подготовлен к этой жизни, все же долго боролся против влечения к преступлениям, но, силой окружающих примеров, соблазн наконец восторжествовал над его совестью.
- Предыдущая
- 64/111
- Следующая
