Шофферы или Оржерская шайка - Берте (Бертэ) Эли - Страница 60

• Предыдущая
• 60/111
• Следующая

Молодой чиновник, идя в город, все думал и придумывал средства, как бы лучше и вернее уничтожить интригу, в существовании которой он теперь убедился. Дело было в том положении, когда ему необходимо было употребить свою власть.

Смерть собаки вследствие посещения Греле, угрожающее предостережение, полученное мадемуазель де Меревиль и мгновенное исчезновение нищей достаточно оправдывали вмешательство судебной власти.

Итак, Даниэль порешил тотчас же выдать приказ об отыскании Греле и разносчицы с тем, что если они дадут удовлетворительные пояснения своих поступков, немедленно будут отпущены. Что же касается до кабака, в котором помещалась Греле, необходимо было усилить над ним надзор, тем более что помещенные там полицейские могут удобно следить за безопасностью живущих напротив меревильских дам.

Читатель не удивится, увидя через час после этого Даниэля Ладранжа в своем официальном кабинете, занимаемом им в Шартрском здании юстиции, пишущим все нужные для этого предписания.

Приложив последние печати, Даниэль уже собирался позвонить, чтобы отправить эти бумаги куда следует, как дежурный пришел доложить, что лейтенант городских жандармов желает видеть его по делам службы. Офицер этот являлся как нельзя более кстати, поэтому Даниэль тотчас же и приказал ввести его.

Это был прежний бригадир Вассер.

Ладранж не видал его после того знаменитого вечера, когда бежал от него. За последние эти годы Вассер оставался на прежнем своем месте в Н*, и только за несколько дней перед тем он был прислан в Шартр с повышением в чине – награда давно им заслуженная, и тут в первый раз он являлся за получением приказаний от чиновника, заведывающего департаментом министерства юстиции.

Его высокий рост, стройный стан, черные длинные усы и мужественное лицо уже давно нам известны; но в настоящую минуту, казалось, несмотря на его новенький серебряный эполет, в нем не было ни той самоуверенности, ни той гордости, так отличавших его. Войдя в комнату, он с видимым замешательством и опустив голову подошел к Даниэлю и, теребя свою шляпу, неловко и застенчиво поклонился. Даниэль, напротив того, поспешно встал и сделал несколько шагов ему навстречу.

– Очень рад вас видеть, лейтенант Вассер, – сказал он ему улыбаясь. – Как, разве вы не узнали меня? Мы ведь с вами старые знакомые и виделись в равно неловких для обоих обстоятельствах.

– Я узнал вас, гражданин Ладранж, я тотчас же узнал вас, – ответил Вассер, играя портупеей своей сабли.

– Прекрасно, почему бы нам помимо служебных обязанностей и не быть добрыми друзьями?

Сперва удивленный этими словами, лейтенант, казалось, немного оправился от своего смущения.

– Так, значит, гражданин Ладранж, – спросил он, вперив в Даниэля свои черные глаза, – вы мне прощаете то… и серьезно это?

– Что это? Что вы арестовали-то нас и намеревались представить в революционный трибунал? За что ж тут на вас сердиться, Вассер? Вы исполняли свою обязанность.

– Нет, нет, я не об этом, – ответил, сконфузясь, офицер. – Я вас спрашиваю, можете ли вы позабыть мою вину, когда я упустил вас и ваших родственниц, и вверитесь ли вы мне после того, как я так глупо при вас допустил провести себя?

Даниэль подумал, что он шутит, но в свою очередь, пытливо посмотрев в глаза Вассеру, и видя, что он не шутит, расхохотался.

– Черт возьми, – начал он, – вот хорош вопрос! Да знаете ли вы, что если бы вы не дали так глупо провести себя, как вы говорите, то нам бы очень плохо пришлось в этом деле и что в таком случае, по всей вероятности, я не был бы, как теперь, директором суда присяжных в этом департаменте. Ну, милый мой Вассер, садитесь! Уверяю вас, что весьма охотно прощаю вам вину, о которой вы говорите.

Сказав это, он уселся, и жандармский офицер машинально последовал его примеру.

– Вы достойный человек, гражданин Вассер, – продолжал он с благодарностью.

– А я всю жизнь не прощу себе, – возразил Вассер, -сделанной мною глупости в известном деле. И как мало труда стоило этим людям одурачить меня, уверив, что мост снесло наводнением, тогда как мне стоило сделать только несколько шагов, чтобы самому убедиться, что это ложь.

– А этот врач-ветеринар, рассказывавший разные сказки, пока другие там стряпали западню!

– Плут! уж попадется ж он мне когда-нибудь в руки… Но как ни исколесил я с тех пор всю страну, отыскивая его, все было напрасно, мошенник не показывался более, и никто ничего не мог сказать мне о нем. Да, да, я был совершенный дурак, чего до тех пор не прощу себе, пока не отомщу за эту шутку.

– Ну полно, любезный Вассер, эти старые счеты нынче канули в вечность, не следует более и вспоминать о них. Что же касается до меня, то я так мало обижен на вас за это дело, что именно мне вы обязаны и вашим повышением, и назначением в Шартр. Зная вас давно и зная, как вы энергичны, храбры и деятельны, я хотел иметь вас около себя, чтобы вы помогли мне в очень трудном деле.

– Как; гражданин! Это вы, – вскричал Вассер, – это вашей доброте обязан я этим повышением, которого считал себя не достойным. Благодарю вас! Благодарю…

И клянусь вам своей честью, что я постараюсь загладить единственную ошибку, в которой можно упрекнуть меня.

– Успокойтесь, лейтенант Вассер, никто более меня не расположен простить вам эту ошибку, а потому не будем более говорить об этом. Я надеюсь скоро доставить вам случай, в котором ваша так хорошо известная всем опытность вознаградит себя за прошлое.

– Да, да, испытайте меня, гражданин Ладранж, – горячо вскричал офицер, – и вы увидите, поддамся ли я еще подобным шуткам. Только, – прибавил он поспешно и застенчиво, – не давайте нам политических поручений; в эти революционные времена мы, политические агенты, пропадаем из-за политики. – Без нее только одни злодеи должны бы были ненавидеть и бояться нас. Послушайте, гражданин Ладранж, когда я представлю, что вас, такого честного, такого благородного молодого человека, вас, занимающего теперь такой высокий пост, я должен был четыре года тому назад привезти в этот же самый дом с цепями на руках и на ногах, я не могу утерпеть, не подумав, что дела в этом мире порой идут чертовски скверно.

– Это уж, Вассер, весьма обыкновенные превратности судьбы, – ответил, улыбаясь, Даниэль. – Во всяком случае вы прежде всего человек военный, а потому мой вам совет не слишком останавливаться на подобных рассуждениях!

– Конечно, но можно, будучи и военным, высказать при случае свое мнение или свое предпочтение. А потому повторяю вам, дайте мне выследить и изловить мошенников, тогда увидите, сумею ли я взяться за дело.

– Именно мошенников и хочу я вам поручить, Вассер. Вы знаете, конечно, как в это последнее время умножилось число преступлений в стране; я получил самые обширные права, чтобы прекратить это и надеюсь с вашей помощью исполнить возложенную на меня обязанность.

– Ну в добрый час, гражданин Ладранж, в таком случае вы увидите, на что я способен. Итак, имеете ли вы какие-нибудь данные или сведения насчет этих последних преступлений, совершенных на Авинской мельнице и на дороге из Рамбулье? Малейших признаков было бы достаточно, чтобы навести нас на след.

– К несчастью, любезный мой Вассер, у нас ничего не имеется. Дьявольская ловкость этих негодяев уничтожает всевозможные предположения и старания.

– Достигнем, гражданин Ладранж, достигнем, – ответил задумчиво жандармский офицер, – будет же и на нашей улице праздник, черт возьми! И знаете, как я ни стараюсь, а мне все припоминается происшествие той ночи на Брейльской ферме. Конечно, для вас грустно вспоминать об этом несчастном деле, где так ужасно погиб ваш дядя со своей экономкой, но чем более я думаю, тем более убеждаюсь, что у меня тогда были в руках два главные виновника, два предводителя этой шайки.

Даниэль вздрогнул и поднял голову.

– О ком вы говорите, лейтенант? Кого вы подозреваете?

– А забыли вы этих двух личностей, гражданин Ладранж, уверивших тогда, что они были заперты в Брейльском сеновале в то время, когда в замке совершалось преступление? Что до меня касается, они у меня до сих пор не вышли из памяти, я не забыл ни их имен, ни их показаний.

• Предыдущая
• 60/111
• Следующая