Плотин. Единое: творящая сила Созерцания - Султанов Шамиль Загитович - Страница 23

Но помни — ты не можешь на этом пути жаловаться или сожалеть о чем-нибудь. Твоя жизнь — кольцо испытаний, бесконечный вызов, а вызовы не могут быть плохими или хорошими. Обычные люди принимают все или как благословение, или как проклятье. Ты должен принимать все как вызов.

Но это будет невозможно, если ты не откажешься от своей личной истории. Твою историю жизни знают некоторые друзья, родственники, знакомые. И ты, общаясь с ними, действуешь в соответствии с их представлениями о тебе. Но это разрывает тебя. Отказаться от личной истории — сделать себя свободным от обволакивающих мыслей других людей. И это первый шаг к знанию: «Как я могу знать, кто я есть, когда я есть все это».

Мало-помалу ты должен создать туман вокруг себя. Ты должен стереть все вокруг себя до такой степени, чтобы ничего нельзя было считать само собой разумеющимся.

Не принимай вещи как само собой разумеющееся. Начни с простого. Никому не говори, что ты в действительности делаешь. Помни, что абсолютная независимость — быть неизвестным.

Ты должен просто показывать людям то, что ты найдешь нужным им показывать, но при этом никогда не говорить точно, как ты это сделал…

…И несколько раз… видел я воочию светоносные призраки Гекаты и общался с ними. И говорили они о мире как детской игре богов. Ведь неистощима их творческая мощь, и нескончаем смех богов, ибо слезы их относятся к промыслу о вещах смертных и подверженных року, являясь то существующими, то несуществующими знаниями. Смех же относится к универсальным и вечно тождественно движущимся полнотам универсальной энергии. Поэтому слезы — удел человека, а смех неотделим от божественной сущности и, более того, является ее квинтэссенцией.

И открылось мне во сне, что я, Плотин, — звено в Гермесовой цепи.

Абсолютно все бытие — и как максимально универсальное, и как максимально индивидуальное — сконденсировано, сосредоточено, живет в единственной и неповторимой точке — в человеке.

Восходи к самому себе и смотри. Если ты видишь, что сам ты еще не прекрасен, то подобно тому, как творец изваяния одно удаляет, другое отделяет, одно сделает гладким, другое очистит, пока не проявит на статуе прекрасную наружность, — таким же образом и ты удаляй излишнее и выпрямляй все кривое. Очищая темное, делай его блестящим и не прекращай сооружать свою статую до тех пор, пока не воссияет тебе боговидное блистание добродетели, пока ты не увидишь, что целомудрие восседает на священном престоле. Если ты находишься в таком состоянии и видишь самого себя и в чистом виде встретился с самим собою, не имея уже никаких препятствий к тому, чтобы быть в таковом единении с самим собою, равно как и не имея ничего, что, будучи чуждым, примешивалось бы к самому тебе внутри, но будучи всецело только истинным светом, и если ты увидел, что ты стал таким, достигшим уже этого состояния, то — возмужайся о себе и воспрянь уже отсюда, не нуждаясь больше ни в каком руководителе.

Человек — свободен, но эта свобода предписана ему самой судьбой. И человек с ног до головы связан необходимостью, но эта необходимость есть только результат его собственной личной свободы, его ничем не укротимой дерзости.

…Отправная точка для истинного мышления находится везде… Ведь любая мысль должна в потенции своей содержать все мысли, все образы, все представления. Но почему в обычной, повседневной жизни все это не так? Почему жизнь людей, их мышление, чувства расколоты, очень часто враждебны друг другу? А потому, что в сущности своей человеческие души находятся в состоянии отчуждения от самих себя и от своего источника. Отсюда — и дальнейшее отчуждение людей в мире чувственных вещей. Однако такое состояние души возникает вследствие коренной, глубочайшей воли к обладанию самим собой. Заблуждения этой воли, ее дерзание в свободном владении собой ведут к забвению душой своего источника, а затем и отчуждению от самого себя.

— Но можно взглянуть на это и с другой стороны. Человек — это исходный интуитивный образ целостности ощущаемого и ощущающего, чувствующего и чувствуемого, мыслящего и мыслимого. И это — целостность, которая невозможна без стремления к единству, которое в ней же и содержится. В этом только смысле человек и есть мера всех вещей.

Но есть ведь и личностный аспект. Ты, Плотин, тоже одновременно ощущающее и ощущаемое, чувствующее и чувствуемое, мыслящее и мыслимое в себе самом. Ты это есть, и ты это знаешь. Но одновременно ты знаешь, что ты не есть все это. Что ты иное. Но иное, которое тоже в тебе. То есть ты, некая уникальная неповторимость, — это целостность множества ощущений, чувств, мыслей, но ты такая целостность, которая невозможна без единства, которая к этой целостности не сводится. Но это единство нечто тождественное для всего в мире, бытии, сущности…

— Так. Все люди — это разные и очень важные воплощения некой истины, — так же как и ты, поскольку ты именно человек, а не бог, например, или низший даймоний. Именно поэтому ты вдруг увидел, что Порфирий хочет уйти из этой жизни, и отговорил его от такого неразумного шага — именно потому, что в данной жизни ты человек…

Подобно тому, как во Вселенной одни вещи только управляют, как, например, божественные, другие — и управляют и управляются, как, например, человеческие, а именно — они и управляются божественными силами, и управляют сами неразумными животными, третьи же — только управляются, как, например, неразумные животные, точно так же и в человеке, который есть микрокосм, наблюдается то же самое. И в человеке одни части только управляют, как разум, другие же повинуются и управляют, как сердце… Третьи же только повинуются, как вожделение. Но размышляя о человеке как существе многосложном, состоящем из разных частей, надо спросить прежде всего: кому — в человеке — принадлежат чувственные ощущения, представления, образы, мышление, интуиция? Обычный ответ на этот вопрос заключается в том, что это и есть душа. Могу ли я согласиться с этим мнением?

— Нет, и вот почему. Ведь такую душу можно понимать двояко. Либо она совершенно отличается от Всеобщей Души мира, и тогда она есть только нечто, связанное с телом. Или же она полностью принадлежит этой Всеобщей Душе.

Если душа человека — неотъемлемая часть Универсальной Мировой Души как принципа жизни всей Вселенной, всего космоса, тогда она бессмертна и обладает врожденной, вечной активностью и не зависит ни от каких внешних обстоятельств. Но в этом случае ей не нужно ничего бояться и ни перед чем быть смелой, ей нечего желать, скорбеть или радоваться. Ведь она себя саму определяет, не стремится ни к чему, не испытывает никакого недостатка и ничего не получает. У нее в таком случае нет ощущений и основанных на ощущениях представлений и мышления, так как ощущать — это значит воспринимать.

— На человеческую душу это совсем не похоже. Следовательно, человеческая душа, душа конкретного человека — цезаря, патриция, раба — отлична от Универсальной Души мира и каким-то образом связана с телом. Но эта связь души с телом, даже при поверхностном размышлении, может мыслиться, в свою очередь, двояко: либо тело — орган души, либо тело и душа образуют вместе некое новое соединение.