Духовные основы жизни - Соловьев Владимир Сергеевич - Страница 2

Если мы действительно хотим свободной и совершенной жизни, то мы должны ввериться и отдаться тому, кто может освободить нас от зла и дать нам силу добра, кто сам вечно обладает и свободой и совершенством.

Ибо наша душа только способна стать свободной и совершенной, но сама по себе не обладает ни свободой, ни совершенством, в ней есть только возможность того и другого. Эта девственная способность нашей души может стать матерью новой благой жизни в нас. Но для этого, т. е. для действительного рождения новой жизни, необходимо действие того, что имеет уже в себе положительное творческое начало, или семя этой новой жизни. Божественная способность нашей души, чтобы не оставаться бесплодной, но стать матерью (материей) новой духовной жизни, чтобы свободно действовать и творить, — должна отдаться своему освободителю и владыке, Отцу новой жизни. Отдаваясь ему в вере, она соединяется с ним в молитве. Ибо первое действие веры, первое движение (или первый подвиг) новой духовной жизни, в которой Бог действует вместе с человеком, — есть молитва.

Вера без дела мертва, а молитва есть первое дело и начало всякого истинного дела. Веруя в Бога, мы должны верить, что в Нём всё добро есть вполне и совершенно, иначе Он не был бы Богом. А если всё добро воистину есть в Боге, то, следовательно, мы никакого доброго и истинного дела сами по себе творить не можем: в нашей власти только не противодействовать исходящему свыше добру и благодати, и этим непротиводействием, этим согласием на благодать, содействовать ей. Благодать обращает нас к Богу, а мы только соглашаемся своей волей на такое обращение, и в этом сущность молитвы, которая есть уже некоторое доброе и истинное дело: здесь мы действуем в Боге, и Бог действует в нас. Это уже есть начало новой духовной жизни. Мы уже ощущаем в себе её первое движение. Мы знаем, что эта жизнь в нас и составляет лучшую часть нас самих. Но мы также знаем, что она не от нас. Если бы мы были настоящими творцами и обладателями этой новой жизни, мы бы не страдали и не боролись, нас не подавляло бы сознание нашего зла и нашей немощи. Действи-

- 317 -

тельность новой благой жизни, которую мы в себе ощутили, не нами создана, а дана нам — это свободный дар. И если этот дар есть благой, если ощущение этой новой жизни возвышает и просветляет нашу душу, то и исходить дар этой жизни может только свыше, от Отца светов. Эта жизнь не от нас, а от Отца свыше; но она в нас, она наша, и Отец этой новой жизни есть наш Отец.

Отче наш, сущий на небесах... Если мы сами не ощутили в себе новой небесной жизни, если мы живём только одною прежнею жизнью, которая вся есть немощь, грех и смерть, — то эти слова «Отец наш небесный» не имеют для нас смысла, ибо Отец небесный не есть Отец немощи, греха и смерти[1]. Ощутив же его действительно Отцом в том движении новой жизни, которую мы имеем от Него, мы воистину веруем в Него, веруем, что в Нём всё добро и всё свет, и всё жизнь, что Он есть единое истинное и достойное бытие, единственная цель и предмет желания. Кто воистину верит в Бога, тот не может желать ничего кроме Бога. Но что же значит желать Бога? Когда мы в своей природной жизни желаем чего-нибудь для себя, то это желание может быть троякого рода: или мы желаем, чтобы что-нибудь ещё несуществующее явилось на свет (как, например, родители желают рождения детей, художники желают производить свои творения); или мы желаем что-нибудь уже существующее, но нам не принадлежащее, сделать своею принадлежностью или получить себе в собственность (каковы все корыстные желания); или, наконец, мы желаем изменить или исправить существующее в себе или других (каковы все желания улучшения или усовершенствования). Ясно, что ни одно из этих желаний неприменимо к Богу Самому по себе, но каждое из них применимо к Нему в Его отношении к нам. Мы не можем желать Бога для себя, как какого-нибудь предмета; мы не можем желать, чтобы что-нибудь совершалось в самом Божестве всесовершенном, в котором всё уже совершено, но мы должны желать совершения себя в единении с Богом.

- 318 -

Бог вечно есть Сам в себе, но мы должны желать, чтобы Он стал существовать для нас; ибо, пока мы живём по своей и мирской воле, Бог для нас как бы не существует.

Бог есть Вседержитель, всё в Себе заключающий, и мы сами принадлежим Ему. Но мы должны принадлежать Ему не только по силе Его владычества, но и во имя Его божественного совершенства, — ради Него самого, как высшего блага, единого благого: мы должны принадлежать Ему свободно и добровольно.

Бог неизменен в Себе, но мы должны желать, чтобы Он изменился для нас, т. е. чтобы мы сами изменились сообразно Ему. Так от века неизменное солнце получает новую силу для прозревшего слепого, потому что он сам изменяется и получает новую силу, становясь светоприемным.

Итак, желая Бога, мы должны желать, во-первых, чтобы Он открылся нам и сказал Своё имя, т. е. сообщил то понятие, через которое мы узнаем Его, различая Его от другого. Во-вторых, узнав Бога, мы должны воистину принять Его откровение или признать Его имя; ибо можно и познав Бога, не признавать Его, как Бога (Рим. 1, 21); и, в-третьих, узнав и признав Бога, мы должны стать сообразны Ему, чтобы имя Его святилось в нас. Да святится имя Твое.

Желать Бога значит желать добровольно принадлежать Ему. Эта наша внутренняя добровольная принадлежность Богу составляет Его царствие в нас, и об этом внутреннем царствии мы уже молились, когда говорили: «Да святится имя Твое». Но если мы вправду этого желаем, то мы должны желать, чтобы Бог царствовал не только в тайне нашего сердечного чувства, но и явно на деле; а это будет тогда, когда не только отдельные души, но и все существа отдадутся Богу и образуют собою Его настоящее царствие. Такого царствия Божия ещё нет в мире; но, веря в Бога, мы надеемся и на торжество дела Божия в мире. Об этом явном и вселенском царстве Божием мы молимся, когда говорим: Да приидет царствие Твое.

Мы не говорим: да будет создано или да сотворится царствие Твое, — но да приидет. Прийти может только то, что уже есть. Царствие Божие само по себе уже есть, ибо всё подчинено в существе своём Богу-Вседержителю. Но мы должны желать, чтобы царство Божие было не только над всем, что уже есть, но и во

- 319 -

всём, чтобы Бог был всё во всех и все были едино в Нём. Бог есть добро, не знающее границ, благость, не знающая зависти; поэтому Он хочет сообщаться всему, Его воля — быть всем во всех. И так как Он есть единое добро и благо, то лишь желая исполнения этой Его воли, — быть всем во всех — мы желаем добра всему. И единственное к этому препятствие заключается в воле существ, не отвечающей воле Божией, не принимающей в себя божественного добра. Воля есть собственная сила всякого существа, начало всякого действия и всякой действительности; поэтому, пока наша воля не принимает Бога, до тех пор Его нет и в нашей действительности. Только в своей воле может существо противиться Богу, отделяться от Него, исключать Его из себя. Поэтому и воля Божия требует от нас не каких-нибудь внешних действий, а нашей собственной воли, — чтобы мы сами хотели исполнять волю Божию; следовательно, пока мы сами этого не хотим, то и воля Божия не исполняется в нас. Пока наш мир сам не хочет быть царствием Божиим, до тех пор Бог и не царствует в нём, и этот мир остаётся землёю, отделённою от небес, землёю, на которой нет воли Божией. Существа же, добровольно и окончательно подчинившиеся Богу, сами открывшие Ему доступ к себе и сделавшие свою волю только формою и исполнением воли Божией, — такие существа составляют божественный мир, небеса или царство славы. Там воля Божия исполняется волею всех, и потому царство Божие уже пришло. И, желая его пришествия к нам на землю, мы должны желать, чтобы воля Божия была на земле так же, как она на небесах, т. е. не в противоречии с собственной волей творения, а в полном согласии с нею, так, чтобы вся тварь сама хотела только того, чего хочет Бог.