Загадки Русского Междуречья - Назаров В. Н. - Страница 32
- Предыдущая
- 32/101
- Следующая
Современная Липецкая область не слишком велика по территории. Но это не имеет никакого значения, ибо для мета-исторических и этимологических изысканий какие бы то ни было административные границы вообще не имеют никакого значения. Известную роль играют только естественные рубежи – реки, моря, горы, – которые могли регулировать ход и направление древних миграций или расселения протоэтносов. Возможно, некоторые топонимы Липецкого края свидетельствуют о тех далеких временах. Например, старинный город Елец: в летописных источниках он упоминается начиная с 1146 года. Однако, если говорить об арийском прошлом, город, должно быть, основан на месте древнего поселения с таким же названием. (Кстати, гора и река Елец есть в бассейне Печоры, не говоря уж о многочисленных селах в различных регионах России.)
В народных говорах слово «елец» означает лесную поросль, и вовсе не обязательно еловую, – напротив, в первую очередь имеется в виду поросль лиственных деревьев (например, дубовая). Видимо, слово в данном значении и послужило основой для названия города Ельца (хотя еще один кандидат в топонимические прародители – рыба с тем же названием). Вообще лексема «ель» восходит к самым истокам индоевропейских языков. Например, название тотемного животного евразийских народов «олень»: первоначально оно звучало как «елень» и произошло от другого хорошо всем знакомого слова – «ель» («ёлка»). Отсюда и самоназвание древних греков – эллины (в древнерусских текстах и вплоть до XIХ века греки-эллины именовались «елины»). Имя Елены Прекрасной также примыкает к рассматриваемому лексическому гнезду и, судя по всему, корнями уходит в гиперборейскую древность.
Особый разговор о Москве. Название одноименному городу, вот уже более полутысячелетия являющемуся столицей Российского государства, дал ничем не примечательный приток Оки – Москва-река. Сам город значительно старше. Официальной датой его основания считается 1147 год (случайное событие, зафиксированное летописцем, – появление на берегах Москвы-реки князя Юрия Долгорукого), но факт этот не соответствует исторической действительности. Даже в XIX веке живо устное предание о том, что в конце Х века уже существовавший тогда град Москву посетил князь Олег Вещий. Более того, испокон веков на Москве процветала еще более древняя легенда – об основании Москвы праотцем Моском (Мосохом), упоминаемым в Библии в качестве сына Иафета и внука патриарха Ноя.
Имя Мосоха (Моска) фигурирует в древнееврейском оригинале Ветхого Завета и у Иосифа Флавия в «Иудейских древностях» (в современном переводе Библии он назван Мешехом, а в некоторых случаях, по непонятным и невыясненным до конца причинам, вообще опущен). От него в конечном счете и ведут свое название река и город Москва, а также наименование страны – Московия. Густынская летопись, которую очень не жалуют многие историки, по этому поводу пишет: «Глаголют неции, яко от Мосоха сына шестаго Афетова наш народ Славянский изыйде, и мосхинами си ест Москвою именовася от сея Москвы вси Сарматы, Русь, Ляхи, Чехи, Болгаре, Словени изыйдоша». Развивая эти мысли, русский историк и дипломат Петровского времени Алексей Ильич Манкиев (год рождения неизвестен – ум. 1723), находясь в шведском плену, написал не изданный до сих пор трактат «Ядро истории Российской». В нем Мосох не просто назван патриархом народов московских, русских, польских, чешских, болгарских, сербских и хорватских, но поименован также родоначальником всея России.
Но сначала река Москва, приток Оки, а только потом – город (поначалу, скорее всего, небольшое поселение), на ее берегах возведенный. Это подтверждается и летописными свидетельствами: первоначально (и довольно-таки долго) в народе говорили и документально воспроизводилось – «на Москве» (то есть имелся в виду «город на Москве-реке»). Такая формулировка продержалась до XVI века и встречается еще в сочинениях протопопа Аввакума. Однако что означает гидроним «Москва», однозначно ответить, к сожалению, невозможно. Сопряжение с именем библейского патриарха лишь один из возможных подходов. К тому же он никак не решает вопрос об этимологии имени Москвы, ибо даже по ветхозаветным канонам первоначально все люди вплоть до вавилонского столпотворения не имели никакой этнолингвистической принадлежности и тем более национальности.
Многие ученые в разное время и по-разному обосновывали славянское происхождение гидронима и топонима «Москва». Так, один из первых российских топонимистов, уже упоминавшийся выше З.Я. Доленга-Ходаковский, пытался связать название Москвы со словом «мостки» (в таком случае, по мнению ученого, значение гидронима «Москва» можно понимать как «река с множеством мостков»). Известный в прошлом филолог-славист Григорий Андреевич Ильинский (1876 – 1937) исходил из других фактов: в ряде древнейших документов и летописных источников название «Москва» звучало как Москвы, где с учетом возможности чередования сочетания согласных «ск» и «зг» явно просматривается славяно-русский корень «моск» («мозг») в смысле «(про)-мозглость», то есть «сырость» и «влажность»[39]. Александр Игоревич Асов, опираясь на приведенные аргументы, вообще считает наименование Москвы чисто русским, образованным от слова «мозг» как оно произносится (а не пишется) – (моск). Такая интерпретация представляется весьма привлекательной и вполне соответствует индоарийским корням данного слова: в авестийском (древнеперсидском) языке это слово звучит почти по-русски – «mazga»; в санскрите – maja» (читается как «маджа»).
Индоиранская тема в московской топонимике и гидронимике в наиболее развернутом виде представлена в концепции академика Алексея Ивановича Соболевского (1856 – 1929). В ряде своих работ он всесторонне обосновал и развил иранское происхождение многих российских топонимов и гидронимов, в особенности на Севере (этому вопросу специально посвящена одна из последних прижизненно опубликованных монографий ученого-филолога). Соболевский считал название Москвы (реки и города) скифским (скифский язык по своему происхождению иранский). Вообще считал, что иранское влияние на русскую топонимику и культуру распространялось с Юга на Север, и даже мысли не имел, что направление на самом деле обратное: по мере вынужденной миграции с Севера на Юг уже расчлененные, по всей вероятности, индоиранские этносы (находившиеся к тому времени в непримиримой идеологической вражде) оставляли отнюдь не единичные топонимические следы по мере продвижения в южном направлении.
С тех же позиций следует оценивать и яфетический подход Н.Я. Марра, пытавшегося связать название Москвы с этнонимом «моски» («месхи») – народ, упоминаемый у античных авторов и отождествленный Марром с древними кавказскими месхами[40]. В нашем понимании рассматривать данную концепцию вне контекста Полярной теории происхождения человечества и единого происхождения языков мира вообще не имеет смысла. То же можно сказать и относительно процветающих доныне пышным цветом объяснений происхождения названия Москвы на основе финно-угорских языков. Логика сторонников данного подхода проста, примитивна и несостоятельна. Дескать, славяне появились в центральных областях современной России не ранее середины I тысячелетия новой эры (следовательно, у топонима «Москва» в принципе не может быть славянских корней). До этого на Москве-реке, Оке и других ее притоках, как и на всей Верхней Волге, жили финские племена (следовательно, только они могли дать название реке Москве, на берегах которой впоследствии построен одноименный город)[41].
«Финский подход» имеет право на существование, если его рассматривать в рамках гиперборейской теории. Тогда нет никаких противоречий и нестыковок, связанных с теми неоспоримыми фактами, что топоним и гидроним «Москва», в общем-то, не уникален, то есть присущ исключительно нынешней столице России и реке, где она расположена. Река практически с таким же названием протекает и по территориям Польши и Германии, – правда, огласовка в польском и немецком языках не вполне совпадает – Mozgawa и Mozkawa. В Белоруссии есть река Московица (или Московка), приток Березины. На Украине также зафиксированы сходные топонимы: ручей Московец, овраги (балки) в разных местностях под названием Московки. В словацком языке отмечено нарицательное слово «moskwa», означающее «отсыревшее зерно».
39
Далее рассуждение строилось следующим образом. Поскольку основное значение славянского корня «моск» – «быть вязким, топким», постольку в прошлом он означал также и «болото». Город (или первопоселение) Москва как раз и построен в болотистой местности, что и обусловило его название, которое первоначально обозначало нечто «болотистое». Данная гипотеза, несмотря на свою славянскую направленность, выглядит искусственной и надуманной. Хотя в самом центре Москвы и поныне существуют топонимы, связанные с находившейся здесь заболоченной местностью (улица Балчуг, Болотная набережная, где в прошлом была еще и площадь с тем же названием), маловероятно, что это могло повлиять на название Москвы-реки (а затем и города), которая в таком случае должна обозначать Болотистую реку. Топонимическая логика во все времена такова, что даже в краях с явным болотным доминированием рекам, озерам или поселениям крайне редко и неохотно присваивались названия Болотных.
40
Не стану касаться здесь дискуссионного вопроса о соотношении древних месхов, давших название исторической грузинской области Месхетии), и современных турок-месхетинцев, говорящих на одном из диалектов турецкого языка. Согласно одной из рапространенных точек зрения, с одной стороны, древние месхи некогда вошли в состав грузинского этноса; с другой – во времена экспансии турков-сельджуков и захвата ими Грузии часть грузинского народа отуречена, что и положило начало появлению турок-месхетинцев.
41
Первой по порядку и самой неправдоподобной «финской гипотезой» следует назвать объяснение гидронима «Москва» из языка коми (принадлежащего к финно-угорской языковой семье). Здесь слова «моск» и «моска» означают «телка», «корова», а «ва» – «река». Следовательно, «Москва» должен означать «коровья река». Несмотря на полнейшую абсурдность подобного предположения по той простой причине, что предки ни коми-зырян, ни коми-пермяков никогда не жили в центральных районах России, эту странную этимологическую теорию разделял и пропагандировал такой серьезный ученый, как знаменитый наш историк Василий Осипович Ключевский (1841 – 1911). Однако одного абсурда показалось мало, появился другой: слово «Москва» попытались объяснить, исходя из «мерянско-марийского» (на самом деле такого нет) языка в смысле «медвежья река» («маска» – «медведь», «ава» – «мать», «самка»). Мода на исчезнувший мерянский язык оказалась особенной заразительной. В мордовском языке есть слово «мушк» – «конопля», из которого чисто умозрительным путем попытались реконструировать мерянское «mosk», а на основании этого несуществующего языка несуществующего народа, который к тому же и в прошлом никогда в Подмосковье не жил, попытались Москву-реку интерпретировать как «конопляную». (Воистину получился российский вариант известной китайской притчи о черной кошке, которую ловят в темной комнате, когда она оттуда уже убежала.) Но и на этом приверженцы угро-финских гипотез не успокоились. В духе только что охарактеризованного подхода они принялись подгонять под него археологические данные, стремясь доказать, что прародина древних коми-пермян доходила именно до Подмосковья и дальше – до северной восточноевропейской границы лесостепи.
- Предыдущая
- 32/101
- Следующая
