Телохранитель ее величества: Точка невозврата (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич - Страница 3

Это не просто тест. Тест контрольный, и это слабо сказано. В случае непрохождения его – утилизация, без условий и оговорок. Да, Торетто умрет все равно, он обречен, но если убью его не я…

…То опережу этого человека всего на несколько мгновений.

У меня нет выбора. Как бы я ни хотел уйти, не нырять в эту воняющую дерьмом кашу, я не могу. Обратной дороги нет. Или с ними, или вперед ногами. Я знал, что придется платить, я дважды, отдавая в этом отчет, подошел к дверям бело-розового здания добровольно… Но не думал, что цена будет ТАКОВА.

В этот момент меня спас инстинкт самосохранения. Я не хотел убивать Торетто, не хотел становиться палачом, не хотел лишать девочку отца… Но жить я хотел сильнее.

Через мгновение моя рука размахнулась и всадила-таки ненавистный стилет в горло живого плачущего человека. Ангел, выгравированный на ручке, все так же скорбел, как ему и было положено, но только теперь я осознал, ПОЧЕМУ он это делает.

– Хуан, время! Эвакуация! Срочная! Бегом к машине! – орала Катарина, но я не слышал ее. Я молча брел к выскочившему на полном ходу во двор "Мустангу", ненавидя себя. За спиной мне смеялась и улыбалась маленькая девочка, обнимающая большую, размером с ее саму, собаку:

– Папа! Мы с Хорхе очень-очень сильно тебя любим! Возвращайся домой, поскорее! Ладно?..

"…Она была красива!.."

Не так. Притянуто за уши, мало красок.

"…Она была божественно красива!.."

Снова мимо. Как же передать словами, что я чувствовал тогда?

"…Она была богиней!.."

Вот, то, что надо!

…Она была богиней! Высокая, стройная, атлетическая лишь самую малость, что только подчеркивало ее хрупкость. Да, хрупкость, которую не замаскируешь показной накаченностью; складывалось ощущение, что ткни пальцем – и эта сеньорита рассыплется на сотни тысяч маленьких сеньорит!

…И в то же время мужественность, которой несло от нее за километр. Я чувствовал… Не так, ЗНАЛ, что она слабая и хрупкая, но также знал, что попытайся кто-нибудь сделать ей то, что ей не нравится, отхватит так, что не дайте Древние!

Она пытается быть сильной. Жизнь потрепала ее, поломала, заставила забыть о слабостях. Крепится, старается изо всех сил, и, учитывая место обитания, у нее получается…

…Но внутри она – маленькая испуганная девочка, которую, как и всех девочек, нужно приласкать, обогреть и защитить. Несмотря на грозность и внешность истинной валькирии.

– Очнулся? – ухмыльнулась истинная валькирия в свое отражение в зеркале. При том, что виртуалом вокруг нее не пахло, а зеркало находилось ко мне под таким углом, что меня в нем она точно увидеть не могла.

Я попытался ответить, но лишь протяжно застонал и закашлялся.

– Лежи-лежи! – снисходительно усмехнулась валькирия. – Тебя несколько дней на всякой дряни держали, возможны слабость и головокружение. Лучше пока не вставай.

– Ну, если кино продолжится – с радостью! – отозвался я, кивая на ее вид, чем вызвал на лице своей собеседницы бесстыдную улыбку. Она и не думала прекращать начатое, даже несмотря на мое замечание; наоборот, движения ее приобрели отточенную долгими тренировками плавность и текучесть, и сумасшедший, просто потусторонний эротизм!

– С пробуждением! – она обернулась. Я почувствовал, как челюсть моя невольно движется к земле. А что вы хотите, мне всего восемнадцать!

…Ах, да, кажется, я не с того начал. Да, мироощущение, восприятие ее мною – это важно, но я забыл сказать главное. В момент пробуждения эта богиня стояла перед зеркалом и занималась архиважным девчоночьим делом – втирала специальным гребешком в мокрые волосы красную краску для волос. Последние спускались ниже лопаток, и были покрыты идеальным огненным слоем, но девушка акцентировала внимание на пробивающихся черных корнях, и старательно их зачесывала. Кроме тонких прозрачных, ничего не скрывающих трусиков, надетых, видимо, лишь ради гигиены, из одежды на ней ничего не наблюдалось.

Тело… У нее было обалденное, просто сногсшибательное тело! Как уже сказал, не перекаченное, но и не тощее – самый сок. При том, что росту она была того еще – выше меня на полголовы, если не на голову. Грудь… Грудь девушки – отдельная тема, я такой не видел никогда. В смысле вживую и в обнаженном виде. Большая, красивая, упругая… Бедра…

Да что я распинаюсь! Бедра, ноги, груди – я уже все сказал, одним словом! БОГИНЯ! И иные комментарии излишни.

– Привет… – Я все-таки приподнялся, как мальчишка, пялясь на ее грудь. Она весело подмигнула:

– Меня зовут Паула. Для друзей Огонек. "Чертова дюжина". Судя по тому, что ты здесь – служить нам придется вместе. И сразу, чтоб не было недопониманий: я не собираюсь из-за твоего присутствия менять свои привычки и делать или не делать то, к чему привыкла.

– Например, красить волосы голышом? – усмехнулся я.

– И это тоже.

Я уважительно прицокнул, еще раз отдавая должное роскошной груди.

– Знаешь, а мне нравятся твои привычки. Даже больше: мне было бы грустно, если бы ты поменяла их ради меня!..

– Ну вот и славненько! – закончила она, приторно улыбнулась, и довольная акцией, пошла в соседнее помещение, откуда раздался плеск воды.

– Одевайся! – донеслось оттуда.

Я скинул одеяло. М-да! Мое тело находилось в точно таком же состоянии, как ее, и даже больше. Из одежды на нем присутствовал лишь коленный фиксатор, надежно стянутый на левой ноге, не дающей той сгибаться. Одежда же была вычищена, выглажена и аккуратно развешана рядом на стуле.

– Помощь нужна? – вновь раздался голос из ванной. Тактичная, стервочка! Тоже мне, "привычки менять не собираюсь…" Было бы сказано! Поставила мальчика на место, и дала понять, что именно сделала.

– Нет! – прокричал я и попытался одеться самостоятельно. Фиксатор мешал, да и по телу блуждала общая слабость, но кое-как справился. Попутно осмотрел помещение, в котором меня угораздило очнуться.

М-да! Снова это "м-да"! Казарму королевских телохранительниц я представлял себе иначе. Ну, не так по- спартански! Помещение представляло собой небольшую спальню, в которой в ряд, аккуратно заправленные, стояли кровати, шесть штук, считая мою. Над каждой из них висел религиозный символ: над второй и пятой – католическое распятие, над сдвинутыми третьей и четвертой – знаки Древних, воскресших божеств, а над шестой – огненное кольцо, символизирующее священный круг жизни на земле. Религия смирения, религия борьбы и религия равнодушия – полный набор. Также возле каждой уютно располагалась небольшая тумбочка, заставленная всякой всячиной, в основном косметикой и парфюмерией, за исключением большой фигуры вставшего на дыбы единорога, являющаяся центром любой композиции, да большие статуэтки Весты, Афины и Афродиты- Венеры возле спаренных кроватей язычниц. И чертой, дополняющей картину, не дающей забыть, где нахожусь, стояли скорострельные винтовки ALR-112, в просторечии именуемые "Жалами", прислоненные к каждой из тумбочек, вне зависимости от религиозного символа.

То есть, все говорило о том, что моя кровать, первая в этом ряду и ближняя к гермозатвору, была перенесена сюда недавно, как и пустая тумбочка. Естественно, оружия при последней не наблюдалось. Вывод?

Правильно, меня взяли. И определили на постоянное место жительство во взвод номер тринадцать, "чертову дюжину". И Паула, минимум одна из девчонок теперь уже моего взвода, абсолютно не против такого расклада. Нет, представление с неглиже – случайность, и она испытывала от этого неловкость (что для Венеры странно, вообще-то), которую попыталась скрыть, но фактом, что я буду с ними, она была явно довольна, и произошедшее после пробуждения – именно представление.

Мысль переместилась на другую девушку, с не таким шикарным бюстом, но тоже с нетривиальным цветом волос, хотя и естественным, тоже когда-то дававшую представление неглиже. Эта мысль заставила собраться и вышвырнуть сопли из головы – не время! Я здесь для другого, и шашни с местными… Не входят в мои планы. Тем более, с теми, с кем придется служить в одном взводе.