Величайший торговец в мире - Мандино Ог - Страница 7

• Предыдущая
• 7/18
• Следующая

После нескольких минут мучительных колебаний наш будущий торговец, ни слова не говоря, направился к своему мулу. Отвязав дорожную суму, он достал из нее заветный узелок. Мужчина и женщина с недоумением следили за действиями Хафида. Тот развязал узелок и достал плащаницу. Даже в слабом свете крошечной оплывшей свечи Хафид сразу разглядел знак Патроса и знак Толы. За три дня, проведенные в Вифлееме, Хафид изучил плащаницу наизусть, он знал каждый узор на ткани, каждую ниточку. Это и не удивительно — сколько бесплодных часов провел он с плащаницей в руках. Плащаница была поистине великолепной, такая может прослужить своему владельцу не один десяток лет. Хафид закрыл глаза и вздохнул. Затем он снова оглядел мужчину и женщину и подошел к спящему малышу. Он снял с него сначала одежду отца, а затем матери и вручил ее им. И мужчина, и женщина продолжали недоуменно смотреть на юношу. Тот же развернул драгоценную плащаницу и неожиданно мягкими заботливыми движениями запеленал в нее малыша. Не успел остыть поцелуй матери младенца на лице Хафида, как он вывел своего мула из пещеры. Юношу поразило, что в такой поздний час возле пещеры светло как днем. Хафид посмотрел на небо и увидел звезду, сияющую таким необыкновенно ярким светом, что пришлось на миг зажмуриться. Пораженный, он смотрел на звезду до тех пор, пока из глаз не потекли слезы. Затем, уныло опустив голову, Хафид направился к дороге на Иерусалим, туда, где стоял его караван.

Понурившись и стараясь не замечать ослепительной звезды, освещающей его дорогу, Хафид направлялся к своему каравану. Ехал он очень медленно, недоумевая и поражаясь своим действиям. Что заставило его поступить так глупо, ведь он не знал людей, что сидели в пещере. Почему он отдал им плащаницу, вместо того, чтобы попытаться продать ее? Что Хафид скажет Патросу, да и всем остальным? Да они, услышав его рассказ, покатятся со смеху. Не плохо для начала карьеры торговца — отдать первому встречному доверенную тебе ценную вещь. И что это за странный младенец был в пещере? Хафид мучительно придумывал какую-нибудь правдоподобную историю, чтобы можно было обмануть Патроса. Уж очень не хотелось юноше рассказывать правду, признаваться, что так постыдно опростоволосился. Может быть, ему стоит выдумать историю о том, что его ограбили разбойники? Подойдет так же и рассказ о краже плащаницы из сумки, привязанной к мулу, пока Хафид отсутствовал. Только поверит ли Патрос во все эти байки? Хотя, может и поверить; сейчас по дорогам разгуливает много разбойников. Ну а если и поверит, чем упреки в небрежности лучше обвинений в неумении торговать? Очень уж скоро, как показалось Хафиду, он ступил на знакомую тропинку. Отсюда ехать оставалось совсем уж недолго. Вот и Гефсиманский сад, отсюда до каравана рукой подать. Хафид спешился и, стараясь оттянуть момент тяжелой встречи, поплелся за мулом. Вдруг Хафид заметил, что вокруг него светло как днем. На мгновение сердце его наполнилось радостью. Но стоило неудачливому торговцу подойти к каравану и увидеть Патроса, как радость сменилась отчаянием. Патрос стоял у своего шатра, восхищенно глядя на небо. Хафид остановился неподалеку, втайне надеясь, что господин не сразу увидит его. Но ожидания юноши не оправдались.

Патрос подошел к Хафиду и заговорил. Юноша уловил в голосе господина почтение.

— Ты пришел из Вифлеема?

— Да, мой господин.

— И тебя не испугала эта удивительно яркая звезда, что все время вела тебя?

— Звезда? — переспросил Хафид, пожимая плечами. — Да я и не замечал ее.

— Не замечал?! — удивился Патрос. — С тех пор, как я увидел эту звезду, а взошла она над Вифлеемом почти два часа назад, я не свожу с нее глаз. Никогда в жизни не видел я звезды ярче и красивей, чем эта. И все это время, пока я слежу за ней, она движется от Вифлеема к нашему каравану. Посмотри, она светит прямо над нами. Ты остановился, и звезда на небе замерла.

Патрос внимательно посмотрел на лицо юноши.

— Скажи, сын мой, не случалось ли с тобой в Вифлееме чего-нибудь странного? — спросил он. — Может быть, ты был свидетелем какого-нибудь необычного события?

— Да нет, мой господин.

Старый торговец нахмурился и задумчиво проговорил.

— Никогда в моей жизни не было столь поразительной ночи, подобной этой. Сегодня все очень таинственно — и этот неугасимый свет, и эти переполняющие меня чувства.

Хафид виновато заморгал.

— Мне тоже никогда не забыть этой ночи.

— О, вижу, что все-таки с тобой произошло нечто необыкновенное! Да, а почему ты вернулся так поздно?

Хафид продолжал молчать. Старый торговец подошел к мулу и похлопал по сумке.

— Она пуста! Ну, наконец-то, хоть одному моему торговцу повезло. Пойдем же в мой шатер, и там расскажешь мне, как тебе это удалось. Уж если богам угодно превратить ночь в день, то мне до утра не заснуть. Может быть, ты раскроешь мне тайну звезды, что сопровождала тебя все это время?

Больше думая не о звездах, а о своих земных делах, Хафид побрел вслед за Патросом в шатер. Там Патрос опустился на мягкую подушечку, и, закрыв глаза, приготовился слушать рассказ Хафида. Волнуясь и сбиваясь, тот долго говорил о своих злоключениях в Вифлееме. Хафид рассказал обо всех, кто отказался разговаривать с ним, и об оскорблениях, нанесенных ему. С особым негодованием он поведал о том, как один горшечник выкинул его из своего дома, а римский солдат швырнул в лицо Хафиду плащаницу только за то, что юноша не захотел сбавить цену. Несколько раз Патрос начинал сочувственно кивать. И вот наступил момент, когда Хафид, запинаясь, еле слышным голосом начал описывать сомнения, что охватили его в тот момент, когда он сидел на постоялой дворе.

К удивлению юноши, Патрос вдруг прервал его.

— Хафид, прошу тебя, перескажи мне все, что ты думал, каждую свою мысль и ту последовательность, в которой они к тебе приходили.

Когда Хафид, насколько мог, вспомнил и пересказал все, что он передумал. Патрос произнес:

— Но какая же мысль развеяла твои сомнения и придала уверенности? Почему ты все-таки решил дождаться рассвета и продолжать свои попытки? Что подтолкнуло тебя к этому?

Хафид на мгновение задумался и твердо ответил:

— Я вспомнил о дочери Калнеха. Сидя на том вонючем постоялом дворе, я понял, что если не сделаю того, что решил — мне никогда не видеть прекрасного лица Лиши, — сказал Хафид еле слышным от волнения голосом. — И теперь, когда я не оправдал ваших надежд, мне можно больше не мечтать о ней.

— Почему? — недоуменно спросил Патрос. — Ведь плащаницы нет, значит, ты продал ее.

Хафид говорил так тихо, что старому Патросу пришлось нагнуться, чтобы расслышать слова своего воспитанника. Хафид рассказал ему о том, что произошло в пещере, о младенце и о том, как он укутал его плащаницей. Пока юноша говорил, Патрос то и дело смотрел на вход в шатер, в проеме которого продолжала ярко светить неведомая звезда. Постепенно изборожденное морщинами лицо старого торговца начала озарять ласковая улыбка. Он словно не замечал присутствия юноши и посмотрел на него только после того, как услышал тихие всхлипывания. Постепенно они затихли, и в шатре воцарилась торжественная тишина. Хафид сидел, опустив голову, не смея поднять глаза на своего господина. Грустные мысли одолевали его. Он не справился с поручением, опозорился и теперь ему придется навсегда смириться с унизительной работой погонщика верблюдов. От стыда он вскочил и попытался выбежать из шатра, но Патрос остановил его, положив руку на плечо юноши.

— Посмотри на меня, — произнес он, и Хафид поднял на господина робкий взгляд. — Сын мой, твое первое торговое путешествие не принесло тебе никакой материальной выгоды.

— Да, мой господин, — глухо ответил Хафид.

— Но оно принесло пользу мне. Звезда, что вела тебя, избавила меня от долгих мучительных сомнений, сняла пелену, застилавшую мои глаза. Почему? Что случилось? Это я объясню тебе только после того, как мы приедем в Пальмиру. А теперь у меня есть к тебе просьба. Выслушай ее.

• Предыдущая
• 7/18
• Следующая