Путешествие на восток - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой" - Страница 17
- Предыдущая
- 17/92
- Следующая
— Не нравится? — не оборачиваясь, усмехнулся я.
— Как такое вообще кому-то может понравиться!
Я хмыкнул и, разбежавшись, сиганул в ручей. Погрузившись в воду с головой, прижал колени к груди, обхватил их руками и стал медленно погружаться на дно. А с ручейком я хватанул. За маленькую речку сойдет: берег крутой, а до дна — метра полтора. Когда же я достиг этого самого дна, то раскинул руки и ноги в стороны, аки морская звезда, и, вцепившись пальцами в какую-то растительность, открыл глаза.
Лучи солнца, пробивавшиеся сквозь водное покрывало, достигали песчаной поверхности обрывистыми пучками. Они мерцали в такт легкой ряби, гонимой ветром от истока к берегам. Здесь было спокойно, и даже холод занимал меня меньше, чем бесконечная тишина. Нет, здесь, конечно, имелись какие-то свои звуки. Но они так новы для человеческого уха, так тонки и прозрачны, что я их не замечал, продолжая глядеть на небо. Жаль, я не мог позволить себе вдоволь наплаваться: нужно заниматься мясом, пока мошкара не налетела. Оттолкнувшись от дна, я всплыл, взъерошил волосы и потопал к берегу.
Не стану описывать весь долгий, нудный, кровавый и весьма утомительный процесс сдирания кожи, отделения жил от мышц, вынимания хрящей, нарезки и нанизывания особо сочных частей мяса на толстые прутики. Да и сам процесс затянулся, потому что Принцесска все время морщила нос, возмущенно пыхтела и даже заявила, что я варвар. Но все же, когда мясо начало подрумяниваться, а те травы, которыми я его посыпал, выпарились и придали ужину особый аромат, леди успокоилась и жадно глядела на вертел. Первую порцию я отдал ей целиком. Лиамия, не обращая внимания на то, что ест без всяких серебряных вилочек, ножей, шелковых салфеток и кучи служанок под боком, быстро все умяла. Я даже опомниться не успел, как она утерла лицо большим листом, сорванным с куста, и блаженно улыбнулась. Такой скорости мог позавидовать и мой бывший сослуживец Щуплый. Уж он-то на что знатный едок, а так быстро бы не схомячил. Вторую порцию мы уже разделили на две половины, из третьей мне досталось три четверти, ну а от четвертой девушка отказалась. Каюсь, я слопал еще и пятую, да поглядывал на окорок, лежавший на земле, в раздумьях над шестой, но все же я был сыт.
Оглядев поляну, я скорбно вздохнул. Столько добра пропадает. Шкура, жилы, кости, недоеденное мясо, сердце… разве что мышцы никому продать нельзя, а все остальное очень даже неплохим спросом пользуется. Стоит дешево, но путь предстоит долгий, мало ли когда монета понадобится. Из дневника я достал уже две закладки, а из костра вытащил самое толстое полено, которое пылало что твой факел. На его место я кинул еще хвороста, чтобы костер не загнулся раньше времени. Кинув в огонь закладку с печатью, я убедился в ее работоспособности и взялся за дело. Все это время за мной неотрывно следила Принцесска. Ха, оказывается, под личиной надменной леди скрывается обычная любопытная девушка, которая всюду свой нос сунет.
Ну да ладно. Двумя взмахами сабли я заострил полено и воткнул его в землю так, чтобы пламя стояло вертикально. Затем распорол по боковому шву свою рубашку: за один день курткой кожу не сотру, да и вряд ли эту задубевшую кожу вообще можно чем-либо стереть. Положив рубашку справа от факела, сходил в рощу и содрал с деревьев как можно больше коры, которую, вернувшись, поместил на рубашку. И последний штрих — я сел между факелом и кучей барахла.
— Лиамия, — обратился я к леди. Это был первый раз, когда я назвал ее по имени. — Что бы сейчас ни произошло, ты должна сидеть тихо. Не спрашивай меня ни о чем, не говори и постарайся даже не дышать. Договорились?
Леди кивнула.
— Тогда приступим…
Лиамия Насалим Гуфар
Девушка сидела тихо и боялась даже вздохнуть. Она подтянула ноги к груди и, обняв их руками, попыталась сжаться в комочек. Во дворце ее отца тоже жили маги, или, как их называли в Алиате, шарханы. Но женщинам не дозволялась с ними общаться. Старухи-воспитательницы говорили, что у всех шарханов на уме лишь недоброе. Говорили, что они изменчивы, как весеннее небо, глянешь раз — увидишь одно, глянешь два — совсем другое, а если будешь слишком долго вглядываться, то шархан утянет твою душу в вечную тьму Фукхата.
Даже живя в алиатском посольстве в Сантосе, она не могла пообщаться с имперскими магами. Ее старший брат строго-настрого запретил ей это. На балах за ней всегда следили доверенные лица, а на прогулках рядом были служанки. Да и сейчас Лиамия понимала, что правы воспитательницы: все зло — от шарханов. После весеннего бала девушка поссорилась с братом. Ей очень хотелось хоть одним глазком взглянуть на Академию, но брат стоял на своем, а под конец так рассвирепел, что отправил с вестниками «слово» отцу. Тот поддержал сына и приказал дочери воротиться домой. И если бы эти два человека так не кипели от гнева и негодования, ей бы выделили целый отряд гвардейцев — личных воинов визиря, первого после султана, а так — просто подыскали самых надежных телохранителей. Никто и подумать не мог, что путники повстречают целый отряд разбойников, да не лесных, а настоящих наемников, спустившихся с тракта. От них, понятное дело, и гвардейцы бы не спасли, но все же с настоящими воинами леди чувствовала бы себя спокойнее.
Теперь же ей придется пройти полмира вот с этим. Ни манер, ни уважения, ни почтения, ведет себя как неотесанный деревенщина. Не знает ничего об этикете и правилах хорошего тона. А потом вдруг выясняется, что он шархан, хоть и говорит, что знает только фокусы. Но в сказках старух самый темный и нечестивый шархан всегда притворяется неумелым, чтобы потом, когда от него никто этого не ждет, сотворить ужасное зло. Вот и сейчас этот юноша, хотя будет вернее сказать — молодой мужчина, попросил ее не шевелиться. Но девушка, напуганная потусторонним светом в его глазах, и так не могла пошевелиться, и сколько же ей понадобилось сил, чтобы сохранить лицо и просто кивнуть. И все же, как бы ни было страшно дочери визиря, она не могла оторваться от человека, сидевшего напротив. И в этот момент, когда он близок настолько, что обойди костер — и можно коснуться, Лиамия ощутила, как он с каждым ударом сердца все удаляется, будто его куда-то затягивает.
Вдруг сильный порыв ветра придавил пламя костра, и девушка могла поклясться великими предками, что увидела в оранжевом огне серебряные нити. А потом все ее внимание приковал к себе телохранитель. Он глубоко и ровно дышал, вроде бы ничего не происходило, но девушка буквально кожей ощущала, как вокруг парня собирается нечто, что невозможно описать ни одним из языков, на которых общаются смертные. Спустя мгновение Тим Ройс (какое странное имя) поднял руку, в которой был зажат длинный прямоугольный листок с какими-то рисунками. При свете костра и только взошедшей луны Лиамия заметила, как черный рисунок постепенно наливается серебряным светом. И в тот же момент пламя факела неестественно вытянулось примерно на двадцать сантиметров вверх. Трава вокруг воткнутой головешки задрожала, хотя ветер уже стих. И тут недавно зеленая, свежая, молодая травка начала вянуть, желтеть и покрываться черными, как глаза бездны, пятнами.
Бумажка в руках Тима завертелась, словно веретено у опытной пряхи. И девушка лишь подивилась тому, как точно подобрала сравнение. От вытянутого пламени стали отделяться тонкие нити. Они тянулись к листку и оборачивались вокруг него. Вскоре в круге диаметром полметра были лишь пожухлая трава и полностью сгоревшее полено. Оно выгорело, как сердце влюбленного юноши, всего за пару минут огненной страсти. В руках же шархана теперь находился настоящий клубок из оранжевых нитей.
Лиамия нервно вздрогнула, но вспомнила наказ и не позволила себе испуганно вздохнуть. Телохранитель поднес пылающий комок к лицу так близко, что мог бы спалить кожу. Но этого не произошло. Он лишь глубоко вдохнул, и клубок стал разматываться, а оранжевые нити, подлетая к лицу шархана, оборачивались серебряными. Через минуту клубок пропал. Тогда Тим протянул руку к рубашке и коре, на его ладони засияли странные символы, и куча барахла вспыхнула ярко-серебряным пламенем. Когда же оно опало, то перед шарханом лежал большой походный мешок. Девушка с облегчением выдохнула, полагая, что волшебник закончил с таинством. Но духи предков, как же она ошибалась!
- Предыдущая
- 17/92
- Следующая
