Под тропиком Козерога - Рабен Н. - Страница 10

• Предыдущая
• 10/97
• Следующая

Круг воинов начал сжиматься вокруг Рангды. Баронг энергично тряс головой, бренча и звеня украшениями. Он подбадривал своих сторонников, с силой ударяя пятками оземь. Но вот Рангда издала леденящий душу вой, схватила полы своей одежды и распахнула ее. Этот жест околдовал мужчин, и они повернули мечи острием к своей груди. Они уже были готовы вонзить в себя клинки, но чары баронга не уступали ведьминым. Он простер руку и сделал их трепещущие тела неуязвимыми для стали.

Впавшие в транс танцоры беспомощно закружились по площадке. Напружинив мышцы, они изо всех сил пытались вонзить в свою грудь мечи, но руки их застывали, повинуясь приказу баронга. Двое танцоров в конвульсиях рухнули наземь, изо рта у них пошла пена. Рангда, согнувшись, промчалась по арене и с визгом скрылась в храме.

Оттуда показалась торжественная процессия. Во главе шествовали два священника. Один держал в руках плошку с раскаленными углями, второй — живого цыпленка. За ними следовали две женщины; каждая на голове несла коробку, плотно завернутую в белую ткань и туго перевязанную сплетенной из травы веревкой. Это были дароносицы. Танцоры еще судорожно дергались, широко расставив ноги и пытаясь пронзить себя мечами. Время от времени они с криком подпрыгивали, демонстрируя неподдельное отчаяние.

Один из священников взял цыпленка, отрубил ему голову и окропил кровью землю. Второй набросал сверху пальмовые листья. После этого оба затянули молитву. Гамелан чуть слышно наигрывал мягкую мелодию. Танцоры постепенно успокоились и, опустив мечи, поднялись по лестнице в храм. Несколько мужчин отделились от толпы, подобрали лежавших в трансе и унесли прочь.

Титаническая битва вновь была выиграна силами добра. На пыльной арене остались только приношения и трепещущее тельце обезглавленного цыпленка. Но набежавшие деревенские псы, мало озабоченные проблемами добра и зла в мире, быстро подчистили площадку.

В захваченном нами из Англии справочнике говорилось, что балийская фауна не отличается особой оригинальностью и, за исключением одного-двух видов птиц, представлена на Яве куда более значительными популяциями. Однако в нем не упоминались домашние животные. Последние две недели на острове мы прочна обосновались в одной деревне и там, к своей радости, обнаружили, что домашняя живность на Бали столь же оригинальна, как его музыка и танцы.

Каждое утро степенно отправлялись на выпас процессии белоснежных уток. Это были совершенно особые утки, таких мы никогда не видели. На макушке у них красовались очаровательные помпончики из кудрявых перьев, придававшие птицам кокетливый вид, — они были похожи на принарядившихся для карнавала персонажей детских книг, За стаей шествовал мужчина или мальчик, держа над головами подопечных длинную бамбуковую палку с пучком белых перьев на конце, который болтался перед носом предводителя процессии. Уток с рождения приучают следовать за перьями, и они бойко вышагивают за приманкой по узеньким тропкам к убранному рисовому полю. Там пастух втыкал бамбуковую палку в грязь, чтобы перья трепыхались на ветру, все время оставаясь в поле зрения уток, и те целый день весело барахтались в жиже, никуда не разбредаясь, словно привороженные этим белым пучком. Вечером их страж возвращался, брал в руки палку, и хлопотливо крякающая компания ковыляла за подпрыгивающими перышками мимо канав обратно в деревню.

Коровы тоже оказались весьма примечательными: они были как бы одеты в рыжевато-черные пальто с аккуратными белыми заплатками на крестце и белые носки до колен; как выяснилось, это одомашненные потомки бантенга — дикого быка, поныне встречающегося в лесах Юго-Восточной Азии. На Бали порода сохранилась в столь чистом виде, что коров почти невозможно отличить от диких красавцев, за которыми гоняются охотники на Яве; в последние годы эти создания стали там редкостью, и сейчас речь идет о запрете охоты на них.

В отличие от коров происхождение и родословная деревенских свиней оказались загадкой; они отличались От всех известных нам пород, как диких, так и домашних. Увидев впервые балийскую свинью, я было решил, что ее кто-то изуродовал. Позвоночник хрюшки пропаливается между костлявыми лопатками под тяжестью огромного живота, который волочится по земле, словно мешок с песком. Выяснилось, что безобразная внешность присуща всему поголовью свиней на острове.

Деревни кишели собаками, которые если и имели какие-нибудь отличительные особенности, то главной из Них была отчаянная злоба. Полуголодные и больные дворняги с торчащими ребрами выполняют роль мусорщиков, питаясь отбросами; кроме того, им достаются крошечные порции риса, которые балийцы ежедневно выкладывают в виде подношения богам перед гробницами, калитками и беседками. Вид этих несчастных тварей вызывает сострадание; возможно, поэтому деревенские жители позволяют им бесконтрольно размножаться. Балийцы не просто терпят их: беспрестанный собачий вой по ночам навевает людям особо сладкие сны, поскольку считается, что он отпугивает злых духов и демонов, рыщущих во тьме по деревне, норовя забраться в дом и вселиться в спящих.

Одна огромная и какая-то особенно горластая собака облюбовала себе пристанище прямо возле флигеля, где, как предполагалось, мы должны были спать. В первую же ночь, около трех часов, я понял, что больше не выдержу ее воя. Поразмыслив, я решил, что лучше оказаться в когтях демона, чем терпеть рядом такого рьяного защитника; схватив камень, я швырнул его на голос, надеясь убедить животное перейти для несения службы в другое место. Однако не тут-то было: тоскливые завывания сменились злобным лаем, азартно подхваченным остальными деревенскими псами; оглушительный хор не смолкал уже до самого утра.

Балийцев, как мы могли увидеть, связывали с домашними животными тесные узы. Проявлялось это не только в отношении к бродячим собакам, но также в устройстве сверчковых и петушиных боев, вызывающих страстный азарт у всего населения.

Сверчковые бои — своего рода мини-спорт. Насекомых держат в маленьких клетках из резных бамбуковых планок. Перед началом соревнований в земле делают две круглые ямки, а между ними прорывают туннель. Сверчка помещают в ямку, хозяин пристраивается рядом и начинает дразнить насекомое птичьим пером. В конце концов его удается выманить в туннель, Оттуда, подгоняемый перышком, он добирается до второй ямки и бросается на соперника. Завязывается схватка. Сверчки отчаянно дерутся, сцепляясь лапками, переворачиваясь и стараясь откусить друг у друга конечности. Когда одному из сверчков это удается, его объявляют победителем. Побежденного калеку выбрасывают, а стрекочущего победителя возвращают в клетку набраться сил перед следующей схваткой.

Петушиные бои — дело более серьезное. Это крупное спортивное состязание, вокруг которого бушуют страсти, а ставки достигают умопомрачительных размеров. Нам рассказали об одном балийце, который так безгранично верил в бойцовские качества своего петуха, что поставил на него десять тысяч рупий, заложив для этого дом, имущество — короче, все, что у него было. Ставка, правда, оказалась слишком высока, и никто не стал с ним тягаться.

По обе стороны главной улицы деревни выстроились сделанные из бамбука колоколообразные клетки с молодыми петушками. Хозяева целыми днями просиживали перед клетками, поглаживая своих питомцев и массируя им грудь, вынимали их и подбрасывали в воздух, глядя, как они приземляются, ерошили перья на шее и оценивали их стати. На соревнованиях в расчет принимается каждая деталь — цвет оперения, размер гребня, яркость глаз; в зависимости от этих особенностей владелец выбирает противника, против которого выставит свою птицу.

Однажды утром на рынке чувствовалось особенное оживление. Появились лотки торговцев сатэ и пальмовым вином — излюбленным балийцами напитком ядовито-розового цвета. Готовился большой праздник петушиных боев. Под навесом из соломы устроили трибуну для зрителей, а ринг огородили вбитыми в землю бамбуковыми колышками. Их оплели пальмовыми ветками, и в результате получилась ограда высотой сантиметров тридцать.

• Предыдущая
• 10/97
• Следующая