Почему нам так нравится секс - Даймонд Джаред - Страница 1

Тема секса всегда захватывает нас. Секс — источник наших живейших наслаждений, но он же нередко становится причиной страданий, которые возникают из-за врожденных противоречий в общественных ролях женщины и мужчины.

Эта книга — рассказ о человеческой сексуальности, о том, как и почему она стала такой, какой мы ее знаем сейчас. Большинство из нас даже не подозревает, насколько наши сексуальные практики необычны по сравнению с сексуальной жизнью всех остальных животных. Ученые подозревают, что даже наши непосредственные обезьяноподобные предки в этом смысле очень сильно отличались от нас. Для того чтобы возникли такие различия, на нашего предка должны были подействовать особые эволюционные силы. Что же это были за силы и что именно столь необычно в нас?

Разбираться в том, как эволюционировала наша сексуальность, не только чрезвычайно увлекательно: понимание этого дает нам возможность более глубоко осмыслить отличительные черты, которые и делают человека человеком. К этим особенностям относятся культура, язык, отношения между родителями и детьми и способность изготавливать сложные орудия труда. Палеонтологи обычно связывают эволюцию человека с размером головного мозга и прямохождением, но я склонен считать, что не меньшую роль в нашем развитии сыграла наша необычная сексуальность.

Вот какие аспекты человеческой сексуальности кажутся мне необычными, и я хотел бы обсудить их: менопауза у женщин; роль мужчины в человеческих сообществах; приватность секса; секс ради удовольствия, а не с целью продолжения рода; увеличение женских грудных желез до того, как они начнут вырабатывать молоко.

Неспециалисту все эти особенности кажутся совершенно очевидными, но стоит взглянуть на дело непредвзято, как вопросов оказывается больше, чем ответов. Кроме того, я хотел бы поговорить о том, зачем мужчине нужен пенис, и о том, почему не мужчины, а женщины выкармливают грудью детей. Ответы на оба эти вопроса также кажутся более чем очевидными, но на самом деле даже тут скрывается много непонятного и сбивающего с толку.

Прочитав эту книгу, вы не научитесь новым сексуальным позициям и не найдете сведений, которые помогли бы облегчить неприятные ощущения во время менструации или менопаузы. Эта книга не избавит вас от боли и переживаний в случае супружеской измены и не даст практического совета на тот случай, если ваша вторая половина совершенно безразлична к вашему общему ребенку или, напротив, целиком поглощена им и безразлична к вам.

Зато вы, возможно, сможете понять, почему ваше тело чувствует себя именно так, как чувствует, и почему ваш любимый или любимая ведет себя именно так, а не иначе. Возможно также, что вы поймете, почему вас подчас влечет к саморазрушительному сексуальному поведению, и это понимание поможет вашему разуму лучше справляться с вашими инстинктами.

Некоторые части этой книги были в свое время опубликованы в журналах Discover или Natural History. Искренне выражаю свою признательность коллегам-ученым за их советы, замечания и комментарии, Роджеру Шорту и Нэнси Уэйн — за тщательную корректуру, Эллен Модецки за иллюстрации, а Джону Брокману — за его предложение написать эту книгу.

Если бы ваша собака умела рассуждать и говорить, как вы, и если бы вы спросили ее, что она думает о вашей сексуальной жизни, то ее ответ, скорее всего, немало бы вас удивил. Вот что примерно она бы сказала:

«Отвратительно! Эти люди занимаются сексом в любой день месяца! Барбара предлагает Джону секс даже тогда, когда ей точно известно, что она не готова к оплодотворению: например, сразу после месячных. А Джон вообще готов заниматься этим когда угодно, и ему совершенно безразлично, будет ли при этом зачат детеныш или нет. Но это еще что: оказывается, Барбара и Джон продолжали этим заниматься даже после того, как она забеременела! Может ли быть что-то более мерзкое? Разве только разговоры родителей Джона: когда они приходят в гости, я с ужасом слышу, что они по-прежнему занимаются сексом, хотя у матери Джона уже несколько лет тому назад началось то, что на языке людей называется менопаузой. Теперь она вообще не может иметь потомства, но тем не менее она по-прежнему хочет заниматься сексом, а отец Джона потворствует ее желаниям. Какая напрасная трата сил! Но вот что самое извращенное в их поведении: Барбара и Джон, а также их родители, занимаются сексом, закрывшись в спальне, — вместо того чтобы делать это открыто, на глазах у своих друзей, как поступают все порядочные собаки!»

Для того чтобы понять, что имеет в виду ваш пес, вам придется на время отказаться от привычного представления о том, что считается нормальным сексуальным поведением.

В современном обществе считается недостойным унижать и подвергать дискриминации тех, чьи стандарты отличаются от наших собственных. Каждому дискриминирующему предрассудку присвоен ярлык какого-нибудь «изма» — таковы, к примеру, расизм, сексизм, евроцентризм или фаллоцентризм. К этому списку современных грехов против толерантности защитники прав животных добавили и специесизм (speciesism) — презрение к правам иных биологических видов, безжалостное отношение к ним.

Стандарты нашего сексуального поведения можно считать ярким проявлением специесизма и антропоцентризма — настолько это поведение ненормально с точки зрения остальных тридцати[1] миллионов видов животных. И уж конечно, оно ненормально с точки зрения миллионов видов растений, грибов и микробов (впрочем, не будем заходить так далеко: ведь я еще не до конца преодолел собственный зооцентризм).

Так или иначе, расширение угла зрения и обзор сексуального поведения других животных поможет нам лучше разобраться в нашей собственной сексуальности.

Для начала ограничим понятие «нормы» сексуальным поведением 4300 видов млекопитающих, к которым относимся и мы, люди. Большинство млекопитающих не знает нуклеарной семьи[2], когда взрослый самец и взрослая самка сообща заботятся о своем потомстве. У многих видов млекопитающих и самец, и самка — одиночки, по крайней мере в период размножения, и соединяются они только для спаривания. При этом самцы не проявляют никакой родительской заботы. Сперма — их единственный вклад в продолжение рода, и этим вкладом ограничивается их внимание к самке и собственному потомству.

Даже наиболее социальные из млекопитающих, такие как львы, шимпанзе, многие копытные, не заключают парных союзов — самец и самка — в составе прайда, стаи или стада. Ни один взрослый самец прайда, стаи или стада никак не демонстрирует, что узнает собственных детенышей и отличает их от других. Лишь сравнительно недавно ученые, изучающие львов, волков и шимпанзе, научились с помощью тестов ДНК определять, от какого самца родился тот или иной детеныш.

Однако нет правила без исключений. Имеются виды млекопитающих, пусть и немногочисленные, где самцы все же заботятся о своем потомстве: например, зебры и гориллы, у которых самец владеет гаремом самок, гиббоны, живущие парами, и черноспинный тамарин (у этих обезьян два самца делят одну общую самку — такое явление называется полиандрия)[3].

Спаривание у социальных млекопитающих, как правило, происходит открыто, на глазах у остальных членов стаи. Например, самка варварийской макаки (магота) во время течки спаривается поочередно со всеми самцами стаи, не пытаясь скрыть каждую копуляцию от других самцов. Самое известное исключение из этой общепринятой модели публичного спаривания ученые обнаружили у шимпанзе: самец и течная самка могут удалиться из стаи на несколько дней, чтобы вступить в «супружескую связь», как это назвали ученые. Однако те же самые самки шимпанзе, практиковавшие уединенный секс с «супругом», могут также спариваться публично с другим самцом во время того же самого периода течки.