Кейт, истребительница демонов - Кеннер Джулия - Страница 25

— Она была истребительницей.

— Молодец, — похвалил он меня, словно хорошую ученицу. — К тому времени, когда она появилась, все монахи уже были мертвы. Она помешала демону, который буйствовал в часовне…

— В часовне?!

Демоны могут находиться на священной земле, но они испытывают страшную боль. Это первое, чему учат, когда ты поступаешь на службу в «Форцу»: если демон входит в церковь, открывается его истинная природа, так как он испытывает почти невыносимую боль. Вот почему священная земля помогает выявлять демонов.

— Очевидно, именно благодаря этой женщине часовня осталась в целости и сохранности. По ее словам, демон пребывал в слепой ярости, причиной которой, видимо, была страшная боль. Видимо, он что-то искал. Разумеется, он не ожидал встретить там человека, и уж тем более истребительницу.

— Он напал на нее?

— Да, и они вступили в схватку. Из-за того, что он был ослаблен, она смогла его победить. Должен сказать, что она была очень умна и, прежде чем изгнать демона из тела, заставила рассказать о его миссии. Точнее, о том, кто его послал.

— Горамеш.

— Да. Последние слова демона прозвучали довольно загадочно, но истребительница пришла к выводу, что демон назвал Сан-Диабло в качестве следующей мишени. Истребительница, естественно, предотвратила дальнейшую деятельность демона.

— Молодец, — сказала я и мысленно поздравила девушку, сражающуюся на передней линии фронта. — Ей удалось узнать, что ищет Горамеш?

— Не удалось.

Я прикусила нижнюю губу.

— А между этими местами есть какая-нибудь связь, кроме природы нападений?

— Пока мне ничего не удалось найти, хотя я намерен вечером провести кое-какие изыскания. А что до твоего изучения церковных архивов, посмотри, нет ли здесь реликвий, прибывших из тех районов.

— Хорошо. Никаких проблем. Это я смогу. — Я нахмурилась, надеясь, что действительно смогу выполнить его просьбу. — А девушка? Истребительница? Похоже, она занималась этим делом. Почему же тогда «Форца» не прислала ее сюда? Если она уже вникла в ситуацию, зачем ждать, когда демоны начнут врываться в мой дом, разбивая окна? И почему ее отстранили от дела?

— Она умерла. Она одержала верх над слугой Горамеша, но получила смертельные ранения. И умерла через шесть часов после того, как рассказала все своему наставнику.

Он говорил совершенно спокойно, но его голос звучал напряженно, слишком сдержанно, и внутри у меня все оборвалось.

— Она была вашей? — прошептала я.

— Да.

— Сколько ей было лет?

— Восемнадцать.

Я закрыла глаза, стараясь не расплакаться, полная скорби по девушке, которую никогда не знала. Девушке, которая — когда-то — могла быть мной.

Я подумала о Тимми, и Элли, и Стюарте, и меня охватил страх, холодный и липкий. Это все еще могу быть я!

В восемнадцать смерть меня не пугала. Но оставить детей одних в этом мире? Не оказаться рядом, когда они будут во мне нуждаться?

Я спрятала голову в подушку и расплакалась.

Поразительно, как несколько демонов способны поднять уровень набожности. Признаюсь, я не особенно следила за тем, чтобы моя семья регулярно ходила по воскресеньям к мессе, но сегодня утром самым безжалостным образом всех подняла, и мы успели на одиннадцатичасовую службу.

Элли удивила меня тем, что протестовала не слишком громко, когда в девять утра я вытащила их с Минди из постелей. Минди отказалась пойти с нами, и хотя моя дочь заметно погрустнела, узнав про планы подруги ничего не делать в последний день перед школой, в конце концов она добровольно согласилась пойти в церковь («добровольно» — весьма относительный термин, когда речь идет о тех, кому четырнадцать). Даже Стюарт почти не возмущался, хотя потребовал, чтобы мы поехали на двух машинах, поскольку он собирался в офис сразу после службы. Когда месса закончилась, я поцеловала его, отправила Элли забрать Тимми из детской комнаты, а сама задержалась, чтобы поговорить с отцом Беном.

Чуть раньше я позвонила Долорес. Она пришла в восторг, услышав мое предложение, и я была на девяносто девять процентов уверена, что она уже успела перехватить отца Бена и сообщить ему хорошую новость.

Пока он разговаривал с прихожанами, я слонялась по боковому проходу. Когда толпа немного рассосалась, отец Бен увидел меня, и его и без того лучезарная улыбка стала в два раза шире. Ничто не может привести отца Бена в более счастливое расположение духа, чем доброволец, готовый поработать на благо церкви.

— Кейт, я рассчитывал вас встретить. Долорес сказала мне, что вы хотите заняться документами, поступившими в дар собору.

— Совершенно верно, — ответила я. На самом деле мне очень хотелось сказать ему правду, но я прошла жесткую подготовку и даже помыслить не могла о том, чтобы нарушить законы. — Я готова заняться не только инвентаризацией. У вас ведь много и другой работы.

— Это еще мягко сказано, — проговорил он.

— Всегда рада помочь.

Мой ответ прозвучал слишком радостно, если учесть, что мне предстояло сидеть в темной комнате и копаться в пыльных коробках, где, скорее всего, полно пауков. Однако я ничего не могла с собой поделать.

К счастью, отец Бен либо ничего не заметил, либо не посчитал мой энтузиазм странным. С другой стороны, если бы и посчитал, то не стал бы комментировать мое поведение. Ситуация складывалась таким образом, что он получил бесплатную рабочую силу. Зачем же обижать ее заявлениями, что она спятила?

Мы договорились, что я приду в понедельник, и уже заканчивали разговор, когда приползли Элли и Тимми. (На самом деле полз Тимми, а Элли шла за ним с выражением раздражения и веселья на лице. Я отлично знала это выражение: когда-то и на моем лице появлялось такое же.)

— Мама! Возьми его уже!

Я протянула руку и ловким, натренированным движением схватила беглого жевуна.

— Поймала!

Он тут же принялся хохотать и безвольно повис у меня на руках, а в следующее мгновение повалился на пол и завопил: «Не хочу щекотку!», в то время как всем было ясно, что только этого он и хочет. Я не стала возражать и даже умудрилась увернуться от его ног, которыми он размахивал точно безумный. Пока он радостно верещал, я подняла его, перевернула вниз головой и попрощалась с отцом Беном, пообещав прийти утром.

Только когда мы с Элли шли к машине — я с безвольно повисшим у меня на руках мальчишкой, — я сообразила, что не смогу провести целый день, изучая церковные документы, поскольку мне редко удается даже просто проверить свою электронную почту без того, чтобы Тимми не устроил скандал. А рассчитывать, что он будет прилично себя вести несколько часов в подвальном помещении, и вовсе нереально.

Я нахмурилась, пытаясь придумать, что же мне делать. Я могла бы попросить Лору остаться с ним на пару часов, но, если мне не улыбнется удача (а это вполне вероятно, учитывая мое везение в последнее время), я не получу ответа на свой вопрос до среды.

Крайний случай? Мне придется найти детский сад и заплатить за него. Сохранить это в тайне от Стюарта не представлялось возможным, не говоря уже о том, что мне становилось дурно от одной только мысли, чтобы оставить своего малыша на чужих людей.

Элли, видимо, заметила выражение, появившееся у меня на лице, когда я пристегивала Тимми к сиденью. Она нахмурилась, хотела что-то сказать, но потом передумала. Впрочем, ей было четырнадцать, и она снова передумала.

— Мама?

— Да, милая?

— Нет, ничего.

По ее голосу я поняла, что дочь действительно хочет что-то мне сказать, но повела себя как плохая мать и сделала вид, что занята своим младшеньким и ничего не замечаю. Я затянула ремень, вручила Тимми его чашку и медвежонка Бу, затем обошла машину, направляясь к водительскому месту. Когда я села за руль, Элли уже успела пристегнуться. Она выглядела вполне нормально, но ковыряла ногти, сдирая с них ярко-красный лак, который они с Минди вчера так старательно намазывали.

Проклятье!