Московские против питерских. Ленинградское дело Сталина - Рыбас Святослав Юрьевич - Страница 9

Соответственно, война порождала и новый виток конкуренции.

Так, выяснилось, что собственно экономических мер Вознесенского для управления военной экономикой явно недостаточно (хотя его звали «экономическим диктатором»). Он также возглавлял важнейший участок: нес персональную ответственность за перебазирование и пуск на Урале и в Сибири предприятий авиастроения, танкостроения, вооружений и боеприпасов, черной металлургии.

Теперь потребовался чекистский опыт Берии и организационно-партийный Маленкова.

Летом 1941 года стало ясно, что Вознесенский не может в полной мере обеспечить выполнение им же составленных планов производства вооружений. Микоян, ревниво относившийся к его взлету, объяснял это «канцелярским» стилем работы Вознесенского.

Берия убедил Сталина в том, что Вознесенского на этом участке надо сменить. Он показал Верховному два графика: один – план, второй – реальное производство. Сталин был встревожен и приказал Берии взять на себя руководство военной промышленностью, производством вооружений, минометов и боеприпасов. Берия стал отказываться, ссылаясь на отсутствие опыта. Вот что ответил Сталин: «Здесь не опыт нужен, нужна решительная организаторская рука. Рабочую силу можно отобрать из арестованных, особенно из специалистов. Привлечь можно МВД, дисциплину навести на заводах. Но вы дайте план реальный, вызовите директоров заводов, наркомов, дайте этот реальный план им и проверяйте исполнение». (Микоян А. Так было. М.; 1999. С. 424.)

Разговор происходил в январе 1942 года в узком кругу: Сталин, Маленков, Микоян, Берия. Поскольку Берия подготовил наглядную агитацию и там присутствовал Маленков, то можно считать, что этот дуумвират действительно показал свое преимущество. Вскоре «за отсутствие оперативной связи с заводами» был заменен куратор танковой промышленности Молотов. Курировать танковое производство возложили снова на Берию. Он быстро улучшил дело, опираясь на огромные ресурсы спецслужб и партийный аппарат, который контролировал Маленков.

Вознесенский же «получил» нефть, черную и цветную металлургию. В итоге фактически руководить страной стала эта теневая группа. Надо добавить, что у Маленкова были хорошие отношения с Жуковым, они установились после совместного полета в Ленинград в начале августа 1941 года, когда с поста командующего фронтом был смещен Клим Ворошилов.

В период Великой Отечественной войны ведущее место в руководящей группе оправданно занимали Маленков и Берия. Оба в 1943 году получили звания Героев Социалистического Труда. (Вознесенский не получил.) Оба были членами Государственного комитета обороны с первого момента его организации, и этим все сказано.

Влияние Жданова, который находился в блокадном Ленинграде, снизилось в Москве. Зато заметно выросла известность его помощников, в частности секретаря Ленинградского горкома Алексея Кузнецова (родился в 1905 году), на котором лежали многие вопросы обороны и жизнедеятельности города. Характерно, что он не эвакуировал своего пятилетнего сына Валерия (от недоедания даже одно время бывшего дистрофиком), демонстрируя уверенность в том, что Ленинград не сдадут врагу.

Валерий Алексеевич впоследствии вспоминал: «Когда отец выезжал на завод или на фронт, брал меня с собой. И на трибуне, когда папа произносил речь, я стоял рядом с ним, держась за его руку. На фронте мы с ним жили в блиндаже». (Химич О. Московский комсомолец. 14.03.2005.)

Кузнецов был одним из виднейших партийных деятелей молодого поколения, поднявшегося в предвоенные годы. Второй секретарь Ленинградского горкома, член ЦК ВКП(б) был энергичным и обаятельным человеком. Он родился в городе Боровичи Новгородской области, сын рабочего, с 1922 года рабочий-сортировщик лесопильного завода, в 1924–1932 годах секретарь Ореховского волостного комитета комсомола, инструктор, зав. отделом, секретарь Боровичского и Маловишерского уездных комитетов РКСМ, заведующий отделом Нижегородского окружного комитета и секретарь Чудовского райкома ВЛКСМ, с 1932 г. инструктор Ленинградского горкома партии, второй секретарь Смольнинского, первый секретарь Дзержинского райкомов партии в Ленинграде, с августа

1937 года заведующий отделом, с сентября – второй секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП(б), правая рука Жданова.

В 1937 году о нем писали так: «…A. Кузнецов являлся одним из верных, энергичных помощников славного руководителя ленинградских большевиков тов. Жданова. Под руководством A.A. Жданова тов. Кузнецов осуществляет большую работу по выкорчевыванию троцкистско-зиновь-евских и бухаринско-рыковских мерзавцев, пробравшихся к руководству в ряде районов Ленинградской области и развернувших свою гнусную вредительскую и шпионскую деятельность…

…С неутомимой энергией боролся тов. Кузнецов за разоблачение врагов народа, орудовавших на идеологическом фронте – в Государственном Эрмитаже, в Русском музее, музее Революции и ряде других культурных учреждений». (Ленинградская правда. 1937.16 января.)

На собрании избирателей Волховского района Кузнецов заявил: «Считаю большим счастьем работать под руководством товарища Жданова. Под его руководством я буду и впредь громить подлых фашистских агентов, троцкистско-бухаринских вредителей, шпионов, диверсантов, бороться за чистоту рядов нашей великой коммунистической партии». (Ленинградская правда. 1937. 22 ноября.)

На XVIII съезде партии в 1939 году избран членом ЦК ВКП(б). Одновременно в 1939–1946 гг. член Военного совета Балтийского флота, кроме того входил в Военные советы Северного и Ленинградского фронтов, 2-й ударной армии. Во время войны возглавлял Комиссию по руководству строительством оборонительных сооружений, руководил организацией быта горожан, формированием отрядов народного ополчения и подбором военных кадров, созданием партизанских отрядов, деятельностью политуправлений фронта и флота.

Во время войны и блокады судьба Ленинграда была непосредственно связана с другими руководителями области, города и городских районов – Бадаевым, Бубновым, Левиным, Закржевской, Турко, Харитоновым, Капустиным, Попковым, Соловьевым, Лазутиным, Басовым, Вербицким, Талюшем.

Жданов и блокадный Ленинград во время Великой Отечественной войны – это еще одна страница «Ленинградского дела». Создание ленинградских дивизий народного ополчения и производство оружия на заводах города следует признать выдающимся вкладом в оборону.

«Ленинград во второй половине 1941 г., даже после эвакуации почти сотни промышленных предприятий, производил четвертую часть основных видов вооружения, выпускавшихся тогда в СССР. Значение этой ленинградской продукции в самый критический момент войны очевидно. В дальнейшем, даже после установления блокады часть военной продукции Ленинграда– от артиллерии до радиостанций и авиационного оборудования – направлялась на другие участки советско-германского фронта. Так в конце 1941 г. в решающий момент битвы под Москвой войскам, оборонявшим столицу СССР, из Ленинграда самолетами доставлялись минометы и автоматическое оружие». (Алексей Волынец).

Подчеркнем, что в январе 1944 года многим ленинградским улицам, переименованным после 1917 года, по решению городского исполкома вернули исторические названия. Так, проспект 25-го Октября (это дата по старому стилю начала Октябрьской революции) снова стал Невским, проспект Красных Командиров – Измайловским, площадь памяти Жертв Революции – Марсовым полем, улица имени Розы Люксембург– Введенской, Советский проспект– Суворовским, площадь Пролетарской Победы – Большим, площадь Урицкого – Дворцовой. Без согласования с Москвой это решение подписали председатель горисполкома П. Попков и секретарь горисполкома А. Бубнов.

Как отмечал писатель Сергей Куняев: «Кажется, впервые, начиная с 1918 года, Северная Пальмира ощутила себя русским городом, городом русской славы, русской трагедии, русского подвига». (Куняев С.С. Post sriptum 1. Наш современник. № 10, М., 1995.)