Детектив США. Книга 5 - Томас Росс - Страница 32

Я вполуха слушал дискуссию о будущем крупной африканской страны на ближайшие пятьдесят лет или около того. Возможно, такие же разговоры велись за закрытыми дверями все те годы, которые я провел в коридорах отелей или государственных учреждений, ожидая, пока кто-то выйдет к журналистам и солжет о происходящем внутри. И никто не знал наверняка, то ли там обсуждаются серьезные проблемы, то ли высокие договаривающиеся стороны зевали, ковыряли в носу или судачили о женщинах, пока пресс-секретарь печатал коммюнике.

Я думал о том, каким образом Даффи удалось узнать, что ЦРУ интересуется Альбертией. И, глядя на Даффи и Шартелля, представлял номер в отеле или кабинете где-то в Париже, Лондоне, Лагосе или Виргинии и двух неслышно беседующих мужчин. «И что ты думаешь насчет Альбертии? — вопрошал первый. — Не послать ли нам туда Джонсона? Хватит ему слоняться по коридорам». «Неплохая мысль, Стенли (или Билл, или Джон, или Рекс, или Брайн), — ответствовал второй. — Изложи все на бумаге, а я протолкну ее через руководство.»

Резкие нотки, появившиеся в голосе Даффи и Шартелля, вернули меня к реальности.

— Но я предлагаю тебе помочь, Клинт. Даунер сейчас там и может задержаться на пару месяцев, чтобы содействовать тебе и Питу.

— Даунер мне не нужен, потому что я знаю Даунера и работал с ним раньше. Вспомни, как ты, я и Даунер оказались в Льеже и хотели добраться до Аахена, а этот бестолковый…

— Можешь не продолжать. Я помню. Хорошо, Даунер отпадает. Скажи, кого бы хотел иметь под рукой?

Секретарь принесла стопку писем, положила их на кофейный столик и сунула Даффи ручку.

— Подпишите их. Прямо сейчас.

Даффи подписывал, продолжая говорить:

— Если хочешь, привезем кого-нибудь из Штатов. У меня есть пара приличных канадцев, для вождя они сойдут за американцев.

Шартелль молча шагнул по комнате. Заговорил он лишь после того, как секретарь собрала письма, вытащила ручку из нагрудного кармана пиджака Даффи и вышла из кабинета.

— Я знал одного человека, который обсуждал важные дела в присутствии секретаря. Однажды он пришел на работу, чтобы увидеть, как выносят мебель и снимают с двери табличку с его фамилией.

— Я же не сказал ничего такого, что могла бы понять.

— Ты просто не замолчал. Слово здесь, два — там, у кого-то из твоих красавиц хватит ума сложить их вместе — и ты оглянуться не успеешь, как перед тобой развернется земля. Что же касается помощи, я думаю, что мы со стариной Питом управимся сами. Он едет со мной?

— Да, на всю кампанию, — кивнул Даффи. — Разумеется, командовать парадом будешь ты, Клинт.

— О, я буду лишь думать, говорить и оценивать обстановку. А Пит может писать и разрешать организационные неувязки.

— Клерков вы подберете на месте.

— Когда нам отправляться?

Даффи взглянул на меня.

— Как насчет завтрашнего дня? Если вы дадите мне паспорта, визы в них проставят еще сегодня. Ты не возражаешь, Пит?

— Отнюдь. Я же проведу здесь целый день. Могу лететь и завтра.

Послушай, Пит, опыт, который ты приобретешь в этой кампании, обеспечен. Ты и так котируешься у нас очень высоко, а вернешься, — стремительно пойдешь в гору. И Даунер, и Тимз придерживаются того же мнения.

— По части посулов он мастак, не так ли, Пит? — ухмыльнулся Шартелль.

Даффи поднялся, подошел к моему креслу, положил руку мне на плечо.

— Он хороший парень, Клинт. У него врожденный талант. И богатое воображение. В его возрасте я уступал ему, а ведь я был один из лучших.

Шартелль кивнул, на этот раз без улыбки.

— Готов это подтвердить, Поросенок. Ты был один из лучших.

— Да и сейчас стараюсь не отставать, знаешь ли.

— В чем же?

— Если требуется несколько слов, подбираю их обычно я. А теперь, ваши паспорта, — Даффи взял их у меня и Шартелля, вызвал секретаря, отдал ей паспорта, предупредил, что вернуть их нужно до конца дня. — В четыре часа заедем к моему личному доктору, он сделает вам необходимые прививки.

— Какие? — поинтересовался Шартелль.

— От ветряной оспы, желтой лихорадки, тифа и столбняка. Если только тебе их не делали в последнее время.

— Нет, не делали.

Вошла секретарь, наклонилась к Даффи, что-то шепнула ему на ухо. Тот кивнул.

— Он здесь.

— Кто? — спросил Шартелль.

— Вождь Акомоло. Мы же договорились встретиться за ленчем. Тебе понравятся земляные орехи, Клинт? Мы нашли альбертийского повара, который прекрасно разбирается в национальной кухне.

— Что это за земляные орехи, Пит?

— Похожи на арахис.

— Я не предполагал, что мы будем разрабатывать стратегию над тарелкой супа, Поросенок.

— Попробуем, Клинт. Думаю, у нас все получится.

— Хотите, я угадаю, что у нас в меню? — вмешался я.

— Что же?

— Жаркое из кур.

— Ты прав. Лидер его любит.

— Кто? — переспросил Шартелль.

— Лидер. Так мы его зовем. Более точно, чем премьер, и не так фамильярно, как босс.

— Я намерен называть его вождем, — твердо заявил Шартелль. — Впервые мне довелось иметь дело с настоящим вождем, и я не собираюсь обращаться к нему как-то иначе.

Даффи скривился.

— Надо бы повежливее, Клинт. Эти люди очень чувствительны. Англичане так и не поняли, как держать себя с ними. Откровенно говоря, они презирали африканцев.

— Знаешь, Поросенок, не тебе учить меня, как общаться с ниггерами, не так ли, старина? Не ты, а я вырос среди них, — голос Шартелля стал жестким, как наждак. Точно так же говорил он со мной в Денвере, когда я предложил ему ехать в Африку.

— Побойся бога, Клинт, я не собираюсь тебя учить. Я лишь подчеркиваю, что альбертийцы тонко чувствуют, как относятся к ним белые. Особенно англичане. Вот и все.

Шартелль подошел к картине какого-то модерниста, повешенной Даффи на кожаной стене, холодным синим пятном выделяющейся на светло-коричневом фоне.

— Тебе известно, что у меня нет желания объяснять кому-либо мое отношение к цветным, Поросенок. Если же ты считаешь, что воспитание, полученное мною в южных штатах, и мои деревенские манеры покажутся оскорбительными для твоего клиента, давай разбежимся прямо сейчас. Я поброжу по Лондону пару недель и вернусь в Штаты, не держа на тебя зла.

— Черт побери, Шартелль, прекрати ребячиться. Эти люди очень чувствительны, я не имел в виду ничего другого.

— Отличная картина, — Шартелль повернулся и долго смотрел на Даффи. — Неужели ты никогда не научишься вести себя, Поросенок!

— Ладно, забудем об этом, — лицо Даффи порозовело сильнее, чем обычно, маленькие капельки пота выступили у него на лбу у границы зачесанных назад редеющих черных волос. — Пойдемте в столовую. Нехорошо заставлять его ждать.

Мы прошли сквозь дверной проем, мимо железного чудища, свернули налево, по лестнице спустились на один этаж. Даффи шел первым, мы с Шартеллем следовали за ним.

Вождь ждал нас в небольшом зале. Сидел он на стуле с низкой спинкой и поднялся, едва мы вошли. Раньше мне доводилось видеть его лишь издали.

— Падрейк, — пророкотал вождь, — рад тебя видеть, — говорил он чисто, но с заметным акцентом.

Рядом с ним стоял высокий молодой африканец. Он не улыбался и не хмурился. Его коричневое лицо напоминало маску, но глаза обежали меня и Шартелля, затем вернулись к вождю. Кроме роста, молодой человек выделялся шириной плеч. Одетый в синий в белую полоску костюм и черные туфли, он держался чуть позади вождя. Его цепкий взгляд прошелся по комнате, на мгновение задержался на Даффи, на Шартелле, на мне и окончательно остановился на вожде Акомоло. Очень наблюдательный молодой человек, отметил я.

Вождь прибыл в агентство в национальном наряде своей страны. Развевающаяся ordana, верхняя роба, надеваемая через голову, широкими складками спадала к коленям. Из-под нее виднелись брюки из того же материала. В V-образном вырезе на груди блестела золотым шитьем рубашка с воротником под горло. Сдвинутая чуть набок красная феска придавала вождю игривый вид.

Лицо Акомоло расплылось в улыбке, когда он здоровался с Даффи. Они обменялись рукопожатием, и глаза африканца блеснули за стеклами очков в золотой оправе. Шесть глубоких шрамов параллельными линиями рассекли каждую из его пухлых коричневых щек. Ритуальные надрезы, символ принадлежности к его племени, делались мальчикам в возрасте шести лет и оставались на всю жизнь.