Смерть ростовщика - Мале Лео - Страница 6

• Предыдущая
• 6/31
• Следующая

– Тем более, – рассмеялся я, вручая ему обещанные деньги, – что президент административного совета "Крепю" и "Суар" – одно и то же лицо. Он хорошо понимает свою выгоду и имеет двойную клиентуру.

– – Вот черт! Это правда? – заинтересовался парнишка.

– Чистая.

– Каждый день что-нибудь новенькое узнаешь.

– Ну а теперь не могу ли узнать, где найти того типа?

– Под крышей, в бывшей комнате горничной. Идите вот по этой лестнице.

– Он один живет там наверху?

– Вполне вероятно, что иногда приводит подружку. Я об этом ничего не знаю.

– Я имел в виду... родители...

– Нет, родителей нет. Я читал в газете, что он сын известного промышленника. Но не ручаюсь.

– Может, семейные отношения не очень? Парень пожал плечами:

– А вы видели семьи, где они "очень"?.. Ладно, мне надо работать. Спасибо за сто франков. – Он отошел.

Да, на некоторых навозных кучах они рано созревают...

* * *

Под крышей я легко нашел жилище Мориса Баду. На каждой из дверей, выходивших в коридор, на уровне глаз виднелась визитная карточка или бумажка с именем. Одна была лишена опознавательных знаков. Этого явно не хватало для маскировки, но ясно указывало на нее, как на искомую. Я постучал и подождал.

Никто не поспешил мне открыть. Кто-нибудь другой даже поклялся бы, что за ней никого нет. Но тишина была такого сорта, какой не обманет столь опытное ухо, как мое. Я еще постучал, и мужской голос спросил:

– Кто там?

– Господин Баду?

Мне не ответили, а открыли дверь, не настаивая на дальнейших разъяснениях, и маленький худенький силуэт вырисовался в проеме.

Я потратился на такси, отдал сотню франков и прошел пешком пять этажей просто так. Морис Баду оказался не тем молодым человеком, которого я преследовал накануне под дождем. Я это понял не только из-за очков на носу, но общий вид, манера держаться и рост очень отличались от данных человека, звонившего по телефону, как я представлял его себе. Тот наверняка был высокий. Во всяком случае, выше стоявшего передо мной... Я скрыл свое недовольство. Судя по всему, студент прогуливал лекции.

– Ну и? – бросил он довольно агрессивно.

– Можно войти?

Мы оба оказались любителями отвечать вопросом на вопрос. Разговор рисковал затянуться.

Я мог бы и уйти, ведь он не оправдал моих ожиданий, но в его глазах за толстыми стеклами я заметил странные искорки, заставившие меня остаться. Правда, эти искорки вполне сочетались с наивными мерами предосторожности, какие он предпринял, так и не доведя их до конца, но возможно все это не имело значения. И все же...

– Войти? – проворчал он. – Зачем?

– Я журналист.

– Я так и подумал. Я все уже рассказал, старина, но входите. Всем надо зарабатывать свой кусок хлеба...

Я вошел в чистенькую строгую комнату, с паркетом, покрытым посекшейся циновкой. Над кроватью в рамках под стеклом висели не портреты хорошеньких девушек, как я ожидал, а довольно-таки художественные фотографии руин. Библиотека состояла из книг весьма неприступного вида, на кровати валялась папка с бумагами. На некрашеном столе лежали газеты, одежда висела на спинке стула. На каминной полке по соседству с будильником и несколькими безделушками женщина средних лет улыбалась из рамки такой же колючей улыбкой, как булавка, которую ей наверняка вонзили в задницу, чтобы вызвать такую гримасу. Она была очень похожа на очкарика. Тот закрыл за собой дверь и продолжал:

– ...и потом, мне хотелось бы узнать одну вещь.

– Какую?

– Оставят ли меня когда-нибудь в покое?

Я сделал торжественный жест:

– Цена славы, друг мой. Обнаружить труп...

– Я бы обошелся без этого...

Он устало потер подбородок, собрав в складки кожу на щеках, покрытых быстро растущей щетиной. Он был аккуратно одет, и ему едва ли сравнялось года двадцать три, но выглядел он старым, страшно старым и помятым. Его широкий лоб мыслителя или одуревшего зубрилы усиливал странное неопределенное впечатление, испытываемое в его присутствии. Он продолжал:

– Короче, вы не можете мне ответить? Я улыбнулся:

– Вы не кинозвезда... Завтра о вас забудут... Я наверняка последний, кто пришел докучать вам с этой историей.

– Тем лучше. В таком случае, лучше поскорее закончить с вами. Кроме того, я могу сообщить вам так мало... У вас должно быть совсем туго с материалом, а? Никогда не думал, что журналисту требуется так немного. Кстати, вы из какой газеты?

– "Крепю".

– "Крепю"?

– "Крепюскюль".

– Ах да! Я никого из ваших еще не видел?

– Очень может быть. Но я из воскресного приложения к провинциальному выпуску...

– А имя у вас есть?

– Далор.

– Не знаю.

– Я почти никогда не подписываю мои статьи. И, повторяю, я в основном сотрудничаю в приложении. И для этого приложения собираюсь разродиться большой статьей. Видите ли, убийство ростовщика – это неисчерпаемый сюжет. Колоритный персонаж и т, д., не говоря уж о тех близлежащих темах, которые можно затронуть. Я очень дорожу этой статьей и, если вы дадите мне необходимую информацию, имеется в виду, ценную информацию, я сумею быть благодарным. Это хорошо оплачивается и...

Он сухо оборвал меня:

– У меня только одно желание – чтобы меня оставили в покое. Мне нечего делать с вашими деньгами.

– Хорошо, хорошо. Не сердитесь, – я откашлялся, – не сердитесь. Я не хотел вас обидеть.

– Ладно. Но, Боже мой! Вы понимаете, есть от чего выйти из себя. Что, каждый раз, как какому-нибудь гражданину посчастливится обнаружить труп, поднимают такой шум?

– Если убитый чем-то необычен, то да. А я вам напомню, ростовщик – фигура колоритная.

Он пожал плечами:

– Остановимся на этом. Я расскажу вам мою короткую историю, но предупреждаю, мне нечего поведать, кроме того, что уже известно вашим собратьям по перу или полиции.

– Все же давайте.

Естественно, его рассказ не отличался от того, что я уже читал в газетах. Явившись к Кабиролю...

– Чтобы заложить что-нибудь, как я понимаю? – заметил я.

Без запала, но твердо, он ответил:

– Так ли уж необходимо заниматься моей личной жизнью?

– Нет, но знаете, мне тоже случалось оказываться на мели. Со мной такое происходит даже чаще, чем следует. И в этом нет ничего постыдного. Продолжайте, прошу вас...

– Чудесно, – сказал я, когда он закончил. – Вы не заметили ничего особенного, о чем забыли упомянуть в полиции? Знаете, как это бывает? Незначительная деталь ускользает из памяти на время и всплывает только позже...

Он отрицательно покачал головой и улыбнулся:

– Я понимаю, вы разочарованы, господин Далор. Но я вас предупреждал.

– Все равно, спасибо, господин Баду.

Он открыл передо мной дверь. Я перешагнул через порог.

– Мы оба только потеряли время, – заметил он вместо прощанья.

Но я-то не считал свое потерянным.

Вернувшись домой, я позвонил в агентство. Там ничего нового. В телефонном справочнике фигурировали пятеро Баду с различными именами. Первый же, с которым меня соединила секретарь, оказался тем самым.

– Алло. Господин Альбер Баду?

– Он самый.

У него был сильный уверенный голос с едва уловимым оттенком вульгарности, голос этакого мужика, взращенного на мясе с кровью.

– С вами говорит Нестор Бурма. Я звоню по поводу...

Он прервал меня и договорил насмешливым тоном, сбившим меня с толку:

– ...моего сына, знаю. Чем вы занимаетесь, господин Бурма? Адвокат по темным делам? Или адвокат без работы? Лучше скажите сразу, вы не первый предлагаете свои услуги. Вы получаете номер "3". Да, я распределяю порядковые номера, как на автобусах.

– Я детектив.

– Инспектор?

– Частный сыщик.

Он взорвался:

– О! Однако, замечательно! Чудесно, чудесно! Частный сыщик это лучше, чем адвокат. Из этой категории вы первый. Но, что бы там ни было, у вас так же мало шансов победить в состязании, как у господ адвокатов... Что, не везет, да? Потому как небольшая сумма, я полагаю, была бы не лишней, так?

• Предыдущая
• 6/31
• Следующая