Уитни, любимая. Том 1 - Макнот Джудит - Страница 7

• Предыдущая
• 7/67
• Следующая

Оказавшись в ложе посла, Уитни расправила подол нового платья и подняла веер из слоновой кости, пытаясь, как учила мадам Фруссар, чем-то занять руки. Ах, насколько она была глупа, когда тратила время на языки и математику, а ведь для того, чтобы заслужить одобрение Пола и отца, достаточно всего-навсего уметь улыбаться и играть веером! Знание этикета куда полезнее умения объясняться по-гречески!

Вокруг нее было море кивающих, качающихся голов, на сложных модных прическах трепетали перья. Уитни готова была кричать от радости. Заметив, как дама игриво ударила веером по пальцам своего кавалера, она ощутила родство душ со всеми женщинами и невольно задалась вопросом, что такого неприличного прошептал тот на ухо соседке и почему она выглядит скорее польщенной, чем оскорбленной.

Оркестр заиграл увертюру, и Уитни немедленно забыла обо всем, поглощенная прекрасной музыкой. И когда после окончания первого действия занавес опустился, Уитни с трудом вернулась в реальный мир. В ложу то и дело заходили друзья тети и дяди, включаясь в оживленную беседу, то и дело раздавались взрывы смеха.

— Уитни, — окликнула тетя Энн, дотрагиваясь до ее плеча, — повернись, пожалуйста, я хочу познакомить тебя с нашими близкими друзьям.

Уитни послушно встала, и тетя представила племянницу месье и мадам Дю Вилль. Те приветствовали ее с искренней теплотой, но их дочь Тереза, хорошенькая блондинка, приблизительно одних лет с Уитни, оглядывала новую знакомую с пристальным любопытством. Под пронизывающим взглядом девушки уверенность Уитни мгновенно растаяла. Она никогда не умела вести разговор со своими сверстницами и в первый раз со дня отъезда из Англии почувствовала себя неловкой и неуклюжей.

— Вам… вам нравится опера? — выговорила она наконец.

— Нет, — покачала головой Тереза, улыбаясь и показывая ямочки на щеках. — Я ни слова не понимаю, о чем они поют!

— А Уитни понимает! — с гордостью объявил лорд Эдвард. — Она знает латынь, греческий, итальянский и даже немецкий.

Уитни мечтала об одном — провалиться сквозь землю, поскольку хвастовство дяди могло привести лишь к тому, что в глазах Дю Биллей она навсегда останется «синим чулком». Девушка вынудила себя встретиться взглядом с испуганными глазами Терезы.

— Надеюсь, вы не умеете играть на фортепьяно и петь? — кокетливо надулась миниатюрная блондинка.

— О, нет, — поспешно заверила Уитни. — Совершенно неспособна ни на то, ни на другое.

— Чудесно! — широко улыбнулась Тереза, усаживаясь рядом с Уитни, — потому что я только это и умею делать хорошо. Вы, конечно, с нетерпением дожидаетесь выхода в свет? — осведомилась она, с восхищением рассматривая Уитни.

— Не сказала бы, — искренне призналась та.

— А я просто сгораю от нетерпения. Хотя для меня это не имеет особого значения, поскольку родители уже три года назад договорились о моем замужестве, что просто великолепно, потому что теперь я смогу сделать все, чтобы помочь вам отыскать подходящего мужа. Я знаю каждого — какой из женихов вполне подходит или всего-навсего красив, но без денег и связей, а потом, когда вы сделаете блестящую партию, приду на свадьбу и расскажу всем, что именно я сумела все так хорошо устроить, — торжествующе объявила девушка, сверкнув неотразимой улыбкой.

Уитни улыбнулась в ответ, несколько ошеломленная столь открыто-непритворным предложением дружбы. Этого оказалось достаточно, чтобы Тереза вновь пустилась в рассуждения:

— Мои сестры все очень удачно вышли замуж. Осталась только я. И конечно, мой брат, Николя.

Уитни подавила желание весело поинтересоваться, попадает ли Николя Дю Вилль в категорию «выгодных» или всего-навсего «красивых» женихов, но Тереза раскрыла тайну, не дожидаясь расспросов:

— Нет, Николя совсем не подходит. Правда, он богат и неимоверно красив. Но совершенно неприступен. Ужасная жалость, конечно, и это приводит в отчаяние всю семью, поскольку он единственный наследник и старший из всех детей.

Едва скрывая любопытство, Уитни тем не менее сумела учтиво заметить, что, как она надеется, месье Николя не страдает от какой-либо тяжелой болезни.

— Нет, — мелодично хихикнув, заверила Тереза, — если не считать болезнью постоянную скуку и невероятное высокомерие. Конечно, Николя имеет на это полное право, поскольку поклонницы постоянно бросаются ему на шею. Мама утверждает, что, если бы женщинам можно было просить руки мужчины, он получил бы больше предложений, чем все мы четверо, вместе взятые.

Вежливая маска на лице Уитни мгновенно сменилась выражением неподдельного интереса.

— Не могу понять, — засмеялась она, — почему это кажется мне таким странным!

— Обаяние, — серьезно пояснила Тереза. — У Николя есть обаяние. — И, немного подумав, добавила:

— Какая жалость, что Ники настолько разборчив, потому что, вздумай он посетить ваш первый бал и выделить вас из числа дебютанток, вы имели бы мгновенный и бешеный успех! Ну конечно, ничто в мире не заставит его приехать на бал дебютанток! Он считает, что тоскливее этого нет ничего на свете! Но так или иначе, я расскажу ему о вас — а вдруг он согласится!

Только знание этикета помешало Уитни признаться, что она очень надеется никогда не увидеть надменного старшего брата Терезы.

Накануне дня официального дебюта Уитни от Эмили Уильямс пришло письмо, содержание которого заставило девушку задохнуться от счастья. Пол приобрел поместье на Багамских островах и собирается провести там целый год. И поскольку Уитни не представляла, что Пол способен влюбиться в темнокожую туземку, это означало, что у нее есть еще целый год до возвращения домой. Целый год не нужно беспокоиться о том, что Пол вздумает жениться на ком-то, кроме нее!

Чтобы немного успокоить нервы и унять неприятное чувство тревоги по поводу завтрашнего бала, Уитни свернулась калачиком на розовом канапе и с удовольствием перечитывала одно из писем Эмили, спрятанных в учебнике этикета. Девушка была так поглощена своим занятием, что не замечала постороннего взгляда.

Николя Дю Вилль стоял в дверях, держа записку, которую Тереза упросила передать лично мисс Стоун. За последний месяц Тереза успела изобрести столько блестящих планов, чтобы столкнуть его лицом к лицу с племянницей атташе, что Николя не сомневался: сегодняшнее поручение тоже придумано с целью познакомить его с англичанкой. Не впервые сестрица пыталась сосватать ему очередную дурочку-подружку, и Ники по опыту знал, что лучший способ заморозить бутоны романтических замыслов мисс Стоун — просто довести до слез девчонку или как следует запугать, пока та не будет рада его уходу!

Он с довольно презрительным видом продолжал обозревать открывшуюся его взору очаровательную сценку, без сомнения, заранее продуманную во всех деталях мисс Стоун, желавшей произвести на него наиболее выгодное впечатление. Солнечный свет струился в расположенное позади диванчика окошко и переливался в сверкающем каскаде волос цвета красного дерева. Одну длинную прядь девушка лениво наматывала на указательный палец, притворяясь полностью поглощенной книгой; желтое утреннее платье раскинулось вокруг мягкими складками, а ноги кокетливо подобраны под подол. Изящный спокойный профиль, длинные ресницы опущены так, что почти лежат на щеках, а на полных рубиновых губках играет слабая улыбка.

Стремясь поскорее покончить с поручением, Николя вошел в комнату.

— Какая очаровательная картина, мадемуазель. Мои комплименты, — дерзко объявил он, нарочито растягивая слова.

Резко вскинув голову, Уитни поспешно захлопнула книгу с письмами Эмили, отложила ее и поднялась, нерешительно оглядывая молодого человека лет двадцати восьми, с ледяным высокомерием изучавшего ее, словно некое странное насекомое. Он, несомненно, мог считаться красивым: высокий, черноволосый, с пронизывающими карими глазами, в которых переливались золотистые искорки.

— Вы, надеюсь, успели все хорошенько рассмотреть, мадемуазель? — без обиняков осведомился он.

• Предыдущая
• 7/67
• Следующая