Уитни, любимая. Том 1 - Макнот Джудит - Страница 36

• Предыдущая
• 36/67
• Следующая

— Так и знала, что это будет Фома Бекет! — улыбнулась она. — Бедный Генрих, даже на шахматной доске архиепископ Кентерберийский его преследует.

Она осторожно, почти благоговейно расставила все по местам.

— Вы играете? — удивленно вырвалось у Клейтона, и он с таким недоверием уставился на нее, что Уитни немедленно решила попробовать уговорить его сыграть партию.

— Боюсь, не слишком хорошо, — ответила она, опуская глаза, чтобы скрыть лукавый смех.

Она действительно играла так «плохо», что дядя Эдвард искренне жалел о том дне, когда решил научить ее. Так «плохо», что он часто приводил наиболее опытных шахматистов из консульства, чтобы те попытались отнять победу у племянницы.

— Вы часто играете? — с наивным видом осведомилась она.

Клейтон уже расставлял кресла с темно-красной кожаной обивкой по обе стороны шахматного столика.

— Очень редко.

— Прекрасно! — объявила Уитни с ослепительно жизнерадостной улыбкой, усаживаясь поудобнее. — В таком случае это не займет много времени..

— Попытаетесь разбить мои войска, мадам? — лениво протянул он, высокомерно подняв бровь.

— Наголову! — решительно заявила Уитни. Она сделала несколько хорошо продуманных ходов в полной уверенности, что может выиграть, но опасаясь при этом недооценить его способности. Сначала Клейтон играл быстро, решительно, почти не задумываясь, но прошло минут сорок пять, и темп игры сильно замедлился.

— Кажется, вы намереваетесь выполнить свою угрозу, — хмыкнул он, оглядывая ее с откровенным восхищением после того, как лишился ладьи.

— Все идет не так легко, как я рассчитывала, — вздохнула Уитни. — Кроме того, я сумела распознать ваше мастерство за три хода до того, как вы убедились в моем. Уже одно это должно было стоить вам партии.

— Прошу прощения за то, что разочаровал вас, — шутливо извинился он.

— А по-моему, вы в полном восторге оттого, что «разочаровали» меня, и прекрасно знаете это! — парировала Уитни.

Она как раз потянулась к слону, когда отец неожиданно встал и объявил, что, поскольку у него вновь, разыгралась подагра, он был бы крайне благодарен мистеру Уэстленду, если бы тот проводил Уитни домой по окончании игры. И с этими словами подхватил золовку под руку и быстро направился к дверям, отнюдь не походкой подагрика, на совершенно здоровых ногах, увлекая за собой Энн. Приступ, казалось, нисколько не отразился на его походке и манерах.

Уитни немедленно вскочила.

— Мы можем доиграть в другой раз, — поспешно предложила она, скрывая сожаление по поводу того, что не придется продолжить партию.

— Вздор! — решительно провозгласил отец, запечатлев на лбу дочери неуклюжий поцелуй и усаживая ее в кресло. — Ничего нет неприличного, если двое молодых людей сидят за шахматным столиком, и, кроме того, вы не одни — в доме полно слуг.

Но Уитни хорошо помнила то время, когда оказалась объектом насмешек и презрения соседей, и вовсе не желала вновь навлечь на свою голову осуждение, да еще из-за такого пустяка, как шахматы!

— Нет, отец, я не могу.

Девушка с умоляющей улыбкой взглянула на тетку, которая, беспомощно пожав плечами, пронзила, однако, Клейтона строгим взглядом:

— Надеюсь, вы будете вести себя, как подобает джентльмену, мистер Уэстленд?

— Поверьте, я стану обращаться с Уитни со всем почтением и уважением, которых она заслуживает, — вежливо пообещал Клейтон.

Вторая партия началась немедленно вслед за тем, как первую Уитни удалось свести вничью. Некоторое время после отъезда отца и тети Энн девушке было не по себе, но по мере продолжения игры соперники начали немилосердно критиковать друг друга, обмениваясь ехидными замечаниями.

Расставив локти на шахматном столике и подперев подбородок кулачками, Уитни заметила, что Клейтон взялся за коня.

— Крайне неосторожно с вашей стороны, — заметила она, но он лишь коварно улыбнулся и сделал по-своему.

— Вы не в том положении, чтобы давать советы, особенно после крайне рискованного хода, мисс.

— В таком случае не жалуйтесь, что я вас не предупредила, — бросила Уитни, постучав длинным, аккуратным ноготком по пустому квадрату, и задумалась над следующим ходом.

Подавшись вперед, она подвинула ладью и уселась в прежней позе. Каждый раз, потянувшись за фигурой, она не замечала, что взгляду Клейтона открывается вид соблазнительно белоснежных округлостей, и в конце концов ему пришлось собрать последние крупицы самообладания, чтобы сосредоточиться на игре. Туфельки девушка успела сбросить давным-давно и теперь свернулась в кресле, подобрав под себя ноги. Роскошные волосы в беспорядке легли на плечи, зеленые глаза сверкали дьявольским лукавством, и она, сама того не сознавая, представляла настолько захватывающую картину, что Клейтон то терзался стремлением отбросить столик, притянуть ее к себе на колени и насладиться драгоценной добычей, то мучился не менее соблазнительным желанием просто откинуться в кресле и бесконечно смотреть на нее.

Каким образом она ухитряется одновременно быть неотразимо прекрасной женщиной и очаровательно невинной девушкой? Невероятное смешение интригующих и манящих контрастов! На протяжении всего лишь одного вечера она обращалась с ним с холодным пренебрежением, яростным негодованием, неукротимым гневом и сейчас — с веселой дерзостью и беззаботной непочтительностью, которые Клейтон находил совершенно для себя новыми и опьяняющими.

Подстрекаемая духом соревнования и захваченная атмосферой дружеской перепалки, Уитни подняла глаза и, ослепительно улыбаясь, осведомилась:

— Размышляете, каким должен быть следующий ход или сожалеете о последнем, милорд?

— Разве вы не та самая юная леди, — хмыкнул Клейтон, — которая всего несколько часов назад сообщила, что не собирается называть «милордом»5 ни одного мужчину в мире.

— Я сделала это лишь затем, чтобы отвлечь вас и заставить сдаться. Однако вы не ответили на мой вопрос.

— Если хотите знать, — пробормотал он, делая совершенно неожиданный ход королем, — я не переставал удивляться, что побудило меня играть в шахматы с женщиной, хотя каждому известно: эта игра требует холодной мужской логики.

— Тщеславное, самонадеянное чудовище! — засмеялась Уитни, ловко предотвращая готовящуюся на се слона атаку. — Не могу понять, зачем я трачу свое мастерство на столь слабого противника!

Прошел еще час. Темная головка Уитни была наклонена над шахматной доской. Девушка в раздумье оценивала положение на поле. Еще три хода, и она, возможно, выиграет!

— С каким коварством вы заманили меня в эту невыгодную позицию, — пожаловалась она, когда Клейтон сделал именно тот ход, который она предвидела.

— Считаете, что заманили меня в ловушку? — отпарировал он.

Пока Уитни обдумывала следующий ход, Клейтон обернулся и кивнул слуге, стоявшему навытяжку около двери с той минуты, как отец и тетка Уитни уехали.

Повинуясь молчаливому приказу герцога, лакей подошел к столу, на котором стояло несколько хрустальных графинчиков, и налил в бокал янтарной жидкости, а потом, помедлив, вопросительно взглянул на хозяина, не зная, что предпочтет молодая дама. Клейтон поднял два пальца в знак того, что Уитни тоже захочет бренди.

Слуга принес бокалы на маленьком серебряном подносике и поставил на шахматный столик. Заметив очередной короткий кивок Клейтона, он поклонился и тихо вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Клейтон вежливо протянул ей бокал. Содержимое цветом не походило на вино, и девушка с подозрением перевела взгляд с бокала на лицо Клейтона. Но тот с безмятежным спокойствием пояснил:

— Сегодня за ужином вы так красноречиво выступали против ограничений, налагаемых на женщин обществом, поэтому я решил предложить вам попробовать то, что пью сам.

Он действительно самый коварный человек на земле, если вздумал дразнить ее таким образом!

Полная решимости держаться до конца, она осторожно вдохнула острый запах, исходивший от бренди. Любимый напиток дяди Эдварда!

• Предыдущая
• 36/67
• Следующая