Названия звездного неба - Капенко Юрий Александрович - Страница 42

Такого рода водные названия Луны считают символическими или живописными, а в решении Международного астрономического союза они уклончиво определены как «соответствующие психологическим состояниям человека». Но их смысл можно охарактеризовать конкретнее и точнее. Они в основном ориентированы на свойства воды, влаги, а также на предполагаемое отсутствие жизни. Это заметно и в приведенных названиях, и в такой серии Океан Бурь, Море Влажности, Залив Радуги, Залив Росы, Болото Гниения, Болото Эпидемий, Озеро Смерти.

По смыслу «водные» названия Гримальди противопоставлены другому классу предложенных на его карте имен, который, однако, не закрепился и вышел из употребления. Это названия «суши», светлых участков Луны, которые обозначены у Гримальди сочетаниями со словом Земля (лат. Terra): Земля Сухости, Земля Здоровья, Земля Бодрости и т. д. Вот прямые противопоставления: Озеро Смерти — Земля Жизни, Море Холода — Земля Жары. Из этих и подобных контрастных названий сохранился только один «водный» компонент, поэтому смысл противопоставления утерян. «Земли» Гримальди не вошли в традицию и из-за неуместности на Луне термина земля, и из-за их избыточности: светлые участки Луны в общем удовлетворительно различаются с помощью наименований отдельных формаций.

Но «земли» — это единственная номенклатурная неудача карты 1651 г. А главная ее удача — названия кратеров. Кратеры — самую массовую и самую специфическую форму лунного рельефа Гримальди стал называть именами ученых, в основном астрономов. Это он начал превращать Луну в пантеон науки, поместив на своей карте имена более 200 ученых.

Гримальди распределил эти имена с севера на юг в хронологическом порядке — с античной поры (святые Афанасий, Маргарита, Антон с карты Лангрена уступили место — Платону, Птолемею, Плинию и т. д.) до времени составления карты. При этом большие кратеры он стремился назвать именами больших ученых (кратеры Тихо, Коперник). Заметим, что на карте Гримальди среди прочих есть и посвященные его предшественникам-соперникам кратеры Лангрен и Гевелий. Впрочем, кратеры Риччоли и Гримальди (и весьма внушительные) тоже есть, хотя и на краю лунного диска.

Так сложились традиции селенонимии. Лунные горы с легкой руки Гевелия продолжают обозначаться названиями земных гор: за Альпами и Апеннинами последовали Карпаты, Пиренеи, Кавказ, Алтай… В названиях кратеров традиции «Нового Альмагеста» подверглись ныне некоторой корректировке (имена ученых могут присваиваться кратерам только посмертно), но действуют с непреложностью закона.

«Водные» названия темных участков Луны в целом тоже продолжают традиции Гримальди. Однако в данном случае изначальная нечеткость принципа допускает бóльшую свободу выбора названия. Стали возможны селенонимы, указывающие на расположение объекта (Залив Центральный, Море Краевое, на обратной стороне Луны — Море Восточное, Море Южное), посвященные конкретным лицам или городам (Море Гумбольдта, Море Смита, Море Струве, Море Москвы).

После установления этих главных принципов лунных названий они изменялись не столько качественно, сколько количественно. По мере совершенствования телескопов и возрастания их мощности появляются новые названия, создаваясь по принятым моделям, по готовым образцам.

В этом отношении важный шаг вперед после «Нового Альмагеста» был сделан лишь через 140 лет. В 1791 г. любитель астрономии из Лилиенталя, городской судья Иоганн Шрётер, опубликовал более подробную карту Луны, на которой ввел свыше 70 новых названий кратеров. Изданная в Берлине в 1837 г. Карта Медлера и Бера добавила к ним еще 140 лунных имен[112], подобранных в основном И. Медлером.

Шрётер также ввел систему условных буквенных обозначений лунных формаций, а Медлер и Бер ее усовершенствовали. Эта система ныне именуется классической[113] и заключается в том, что безымянные объекты обозначаются названием ближайшего кратера, к которому добавляются: для углублений (кратеров, долин, депрессий) — заглавная латинская буква А, В, С и т. д.; для возвышенностей (пиков, холмов) — строчная греческая буква α, β, γ и т. д.; для трещин (расщелин) — римская цифра в сочетании с буквой r (первая буква лат. rima «трещина»): Ir, IIr, IIIr и т. д.

Названия Шрётера и Медлера, выдержанные в духе установившихся традиций селенонимии, привились и в основном приняты и сейчас. Даже королевский кратер Вильгельм I сохранил свое имя доныне, правда в обезличенной уже форме Вильгельм.

Но позже, в XIX и начале XX в., лунные карты стали выходить все чаще и каждый их составитель считал своим долгом ввести какие-то новые названия. Если на карту не наносились новые кратеры, то подвергались самовольному переименованию старые. Повторилась история, подобная лихорадочному компонованию новых созвездий в XVIII–XIX вв. Параллельные названия вносили путаницу и порождали ажиотаж.

И, как в вопросе о созвездиях, порядок навел Международный астрономический союз. IV Генеральная ассамблея MAC (1932 г.) утвердила, а V ассамблея (1935 г.) подтвердила список 672 названий наиболее крупных формаций видимой стороны Луны. Список этот, ставший официальным и обязательным, составили на основе существующих карт М. Блэгг и К. Мюллер[114]. О характере его, да и о характере селенонимии вообще можно судить по тому, что из 672 утвержденных названий 609 являлись именами ученых.

С этого времени введение или изменение лунных названий стало прерогативой MAC. Процесс создания новой селенонимии упорядочился, существовавшая ранее разноименность одних и тех же объектов была устранена. Но принципиальных изменений лунные названия не претерпели. Со времен «Нового Альмагеста» список лунных названий пополнился именами известных астрономов, пришедших в науку после Риччоли и Гримальди.

На картах Шрётера и позже Медлера-Бера появились кратеры Ньютон, Лакайль, Лаланд, Паллас, Пиацци, Ольберс, Гаусс, Литров, Струве (в честь В. Я. Струве), Бесселъ, Энке. И кратер Шрётер тоже. Каталог Мэри Блэгг и К. Мюллера включал уже, например, кратеры Леверье, Карпентер (по имени английского исследователя Луны XIX в.).

Именами выдающихся полярных исследователей Амундсена и Скотта были в этом каталоге названы кратеры возле южного полюса Луны, а Нансена и Пири — возле северного. Не забыты были и заслуги прошлых поколений. Рядом с уже существовавшими кратерами Марко Поло, Колумб, Магеллан, Кук появились на Луне Васко да Гама, Лаперуз. Появились и имена многих астрономов прошлого.

Новый этап в истории лунных названий открыла советская автоматическая межпланетная станция «Луна-3», которая 7 августа 1959 г. сфотографировала обратную сторону Луны. Лунные названия были присвоены объектам, находящимся на невидимой с Земли стороне нашего спутника. Специальная Комиссия АН СССР предложила для 18 из обнаруженных объектов собственные имена, которые были занесены в «Атлас обратной стороны Луны», изданный в 1960 г., в 1961 г. утверждены на XI Генеральной ассамблее MAC.

Среди этих названий — Хребет Советский[115], Море Москвы и Море Мечты[116] (в последнем случае речь идет не просто о «психологическом состоянии человека», а о популярном в печати поэтическом имени «Луны-1», которая стала первой искусственной планетой), а также 15 кратеров, по традиции названных именами выдающихся ученых. Но традиция была применена творчески, глубоко продуманно.

Имена астрономов получили только три кратера — Джордано Бруно, Цзу Чунчжи и Ломоносов. Напомним, что М. В. Ломоносов наряду с другими науками занимался и астрономией. Астрономы, по праву первыми вошли в лунный пантеон славы, но Комиссия АН СССР справедливо решила назвать кратеры именами ученых разных специальностей.