Попаданец со шпагой - Коротин Вячеслав Юрьевич - Страница 20

• Предыдущая
• 20/79
• Следующая

Самая полезная здесь вещь – аптечка. Она точно пригодится. Огнетушителя нет – вот раздолбаи!

Хреново, в общем.

— Что делать дальше собираешься? — обратился я к подошедшему хозяину хутора.

— Мы люди маленькие, — втянул голову в плечи мужик, — что скажут…

— А я тебе и сейчас скажу: приедет куча чиновников, и устроят расследование на твоём хуторе. И не на день приедут – недели две у тебя тут проведут…

— Избавь, Господи! — испуганно закрестился Еремей.

— Не надейся. И тебе всю ораву поить-кормить придётся. Ещё и поп местный на твой двор может не совсем благостно посмотреть…

Кажется, проняло. Прикинул землепашец ближайшие перспективы. Невесёлые, надо сказать…

— Что же делать, барин! — казалось, что из глаз мужика, слёзы брызнут как у клоуна в цирке.

— Ладно. Я про эту колесницу никому рассказывать не стану…

— Век Бога за тебя молить буду, ваше благородие! — снова бухнулся на колени хуторянин.

— Да подожди ты! Но ты её закопаешь. Лучше прямо здесь, не вывозя из-под крыши, понял?

— А можно её всё-таки со двора увезти? — не хочет дьявольскую штуковину рядом держать. Уже хорошо.

— Можно. Но только так, чтобы никто не видел, а то тебе же хуже будет. И не вздумай хоть какую-нибудь мелочь себе в хозяйство прикарманить, понял?

— Боже упаси! — испуганно заморгал крестьянин. — Чтоб у меня руки отсохли!

— Смотри! Сам себя ведь обманешь, если что. Ладно, нам пора. Заеду как-нибудь проверить…

Ну что же, остаётся надеяться, что не соврал пейзанин, побоится шкурничать. Конечно, мне мысли об этом "Опельке" долго ещё жизнь отравлять будут, но не палить же в самом деле хутор ради конспирации…

В усадьбу вернулись ещё засветло. Подполковник выслушал мой рассказ о событиях достаточно благожелательно, неприятных вопросов не задавал и вроде можно было вздохнуть с облегчением.

Доктор Бородкин был у себя дома и приветливо встретил званого гостя, то есть меня. И немедленно, по русской традиции, попытался накормить. Еле удалось убедить славного и гостеприимного хозяина дома, что я только что после завтрака, и есть совершенно не способен. Чтобы не обидеть Филиппа Степановича, пришлось пообещать разделить с ним полуденную трапезу, а пока удовлетворить его провинциальное любопытство за бокалом белого сухого вина, ох и сопьюсь я в этом времени.

Доктор до удивления был похож на своего коллегу из "Формулы любви", мастерски сыгранного Леонидом Броневым. Я про внешность, конечно. Никаких хохмочек в стиле того деревенского врача из знаменитой комедии мой новый знакомый не отпускал. Но внешне был похож очень: невысокий, коренастый, лысоватый ну чисто "папаша Мюллер", как ассоциировался Броневой у большинства людей моего поколения.

Потягивая вино, я на протяжении часа впаривал этому добрейшему человеку всякую ерундовину о своей "жизни в Америке". Рассказывал, в первую очередь, естественно, про тамошних змей, про травы и деревья, про образ жизни колонистов. Вроде бы нигде не прокололся. Ну и закинул удочку: рассказал, что с детства занимался в аптеке нашего посёлка химией. Клюнуло сразу! Мой гостеприимный хозяин просто расцвёл на глазах:

— Вадим Фёдорович! А не желаете осмотреть мою лабораторию?

— С огромным удовольствием! — изобразил я удивлённое восхищение. — А у вас и лаборатория имеется?

— Разумеется, разумеется, — засуетился доктор, — мне ведь самому и аптекарем быть приходится в этой глуши. Да и скука зачастую такая, что только естествознанием занимаясь себя от отупения спасти можно. Прошу, прошу…

А я зря беспокоился. "Стекло" в лаборатории сельского доктора-аптекаря было вполне на уровне. Очень даже неплохая посуда для примитива, который меня и интересовал. В общем одна проблема отпала: я до этого жутко беспокоился на предмет "глиняных горшков", в которых придётся проводить эксперименты и подыскивать пропорции для своих "ништяков".

— Да у вас просто шикарная лаборатория, Филипп Степанович! — я щедро сыпал комплиментами. — Никакого сравнения с той, в которой я работал в Орегоне. Какая аппаратура! Какая посуда! Примите моё восхищение! Только настоящий учёный мог такое организовать!

Славный доктор просто растворился в потоке лести, который я на него обрушил.

— Да полноте, Вадим Фёдорович, простая деревенская лаборатория.

— Ну да! Простая! Я себе представляю, в какую сумму вам всё это обошлось!

— Так не всё сразу куплено. Годами, понемножку, — щёки доктора слегка заалели, но было видно, что моё восхищение доставило ему несомненное удовольствие.

Я продолжил осмотр "экспозиции": микроскоп имеется и это радует, печь – тоже здорово, реактивов на полках немерено, но на этикетках, блин, латынь – формулы ещё не скоро придумают, хотя вроде бы Дальтон уже к этому времени свои кружочки предлагал использовать. Ладно, разберёмся.

— Филипп Степанович, — перешёл я потихоньку к главному, — не хотите полюбопытствовать на металл, который я вывез из Китая? Уверен, что вы такого не видели.

— С удовольствием! — у моего собеседника заискрились глаза.

Я вытащил из кармана прихваченную с собой алюминиевую ложку и протянул Бородкину. Тот, конечно, не преминул взять и внимательно рассмотреть предмет.

— Действительно, удивительный металл: не серебро, не олово – слишком лёгкий.

— Самый лёгкий из встречавшихся мне. И очень мягкий, почти как свинец. Можете, кстати попробовать согнуть ложку. Смелее.

Алюминий, разумеется, легко поддался даже небольшому усилию рук доктора, а я, развивая успех от демонстрации, продолжил:

— Но самое удивительное: я обнаружил, что этот металл растворяется не только в кислотах, но и в щелочах. Причём весьма активно. У вас, вероятно, имеется щёлочь? Убедитесь.

Не выпуская ложки из рук, Филипп Степанович проворно подошёл к полке, набулькал раствора в стакан и, опустив в него ложку, жадно смотрел на результаты. Всё произошло, как и ожидалось: сначала на поверхности металла появились редкие пузырьки, потом их тонкие струйки стали весело подниматься к поверхности раствора, а через минуту в стакане уже бурлило.

Пожалуй, хватит уже… Он мне так всю ложку ухайдокает. Хотя понять его можно: решил, хитрец, побольше нового металла растворить, чтобы потом его соединения исследовать. Понимает, что раствор я с собой не заберу.

— Филипп Степанович, я вам собираюсь кусочек этой ложки оставить, если вам интересно, конечно – у меня ещё немало данного металла. Хотите?

Если бы я подарил доктору золотой слиток размером с кулак – вряд ли он пришёл бы в больший восторг.

— Вадим Фёдорович! Вы не шутите? Вы, в самом деле, согласны оставить мне для исследований кусочек ложки?

— Можете не сомневаться.

— Буду перед вами в неоплатном долгу. Просите что угодно – все, что в моих силах – к вашим услугам.

Вот опять есть возможность разжиться деньгами, и опять воспользоваться ей никак нельзя. Подарок должен быть подарком. Даже если за него заплачена самая ничтожная сумма, он таковым быть перестаёт. Увы. Психология-с.

— Да оставьте. Ничего вы мне не должны. Вот только…

— Да? — доктор слегка напрягся.

— Как вы считаете, стоит показать его кому-то из учёных-химиков? У вас есть такая возможность?

— Несомненно, стоит, даже обязательно. А в Пскове у меня есть хороший знакомый, доктор Клаус. Через него можно смело отправить образец в Академию наук.

— Было бы здорово! И ещё… Хотелось бы посоветоваться с образованным человеком.

— Почту за честь оказаться вам полезным, если, конечно, смогу помочь.

— Понимаете, мы жили на побережье, леса было немного и поташ для варки мыла и разных других целей, получали из золы морских водорослей – этого добра на берегу хватало. Однажды я помогал хозяину лаборатории и случайно пролил серную кислоту на золу – от неё тут же поднялся лёгкий дымок фиолетового цвета.

• Предыдущая
• 20/79
• Следующая