Калле Блумквист и Расмус - Линдгрен Астрид - Страница 16

• Предыдущая
• 16/30
• Следующая

Им предстояло примерно пять миль езды. Калле взглянул на ручные часы. Стрелки светились в темноте.

- Половина одиннадцатого, - сказал он Андерсу, который вовсе не интересовался временем.

Слова Калле прозвучали в некотором роде зловеще.

Те же самые слова в ту же самую минуту Никке услыхал от инженера Петерса:

- Половина одиннадцатого. Пора в путь!

Пять миль… четыре мили… три мили до Лильчёпинга! С огромной скоростью мчались они этой теплой июльской ночью, но дорога казалась им бесконечно долгой. Нервы были у них на взводе, и они все время прислушивались, не догоняет ли их тот самый автомобиль. Каждую секунду они ожидали, что их осветят сзади фары, которые приблизятся, нагонят их, промчатся мимо и исчезнут, унося с собой все надежды спасти бумаги, которые значили так много.

- Лильчёпинг, двадцать километров, - прочитал Андерс на дорожном указателе.

Приближались места, знакомые им с детства. Примерно в то же самое время черный автомобиль миновал другой дорожный указатель.

- Лильчёпинг, тридцать шесть километров, - прочитал Никке. - Прибавь немного скорость, шеф!

Но инженер Петерс не очень спешил, он ехал так, как ему нравилось. Оторвав одну руку от Руля, чтобы предложить Никке сигарету, он удовлетворенно сказал:

- Если я ждал так долго, то могу подождать еще полчаса!

Лильчёпинг! Город спит безмятежно, как обычно. «Это просто трогательно!» - решили Калле и Андерс. Мотоцикл проезжает по хорошо знакомым улицам, начинает подниматься вверх к развалинам замка и останавливается у дома Эклунда.

А черному автомобилю оставалось еще несколько километров до того маленького дорожного указателя у обочины, который любезно приглашает: «Добро пожаловать в Лильчёпинг!»

- Страшнее этого мне ничего переживать не приходилось! - шепнул Андерс, когда они едва слышными шагами крались по веранде.

Он осторожно нажимает на ручку двери. Дверь не заперта. «Маловато винтиков у киднэпперов, которые не закрывают за собой дверь, - думает Калле. - Разве можно оставлять открытыми двери дома, где хранятся бумаги, которые стоят сто тысяч крон! Но так гораздо лучше - это экономит массу времени!» Все его чувства обострены - ведь дорога каждая минута.

«За книжным шкафом» - за каким книжным шкафом? У доктора Эклунда, который сдал свой дом на лето, столько книг и столько книжных шкафов! В гостиной все стены уставлены книжными шкафами.

- Это займет целую ночь, - говорит Андерс. - Где начнем искать?

Калле размышляет, хотя времени в обрез! Но иногда стоит пожертвовать минуткой, чтобы поразмыслить. Расмус сказал своему папе: «Я прокрался за тобой вечером, когда ты думал, что я сплю, и тогда я увидел…» Где мог стоять Расмус, когда он увидел?… Абсолютно точно, что не в гостиной.

Спальни расположены на верхнем этаже. Маленький мальчик, который не может уснуть, тихонько спускается по лестнице… Еще до того, как папа услышит его шаги, Расмус видит: происходит что-то очень важное - и останавливается. «Должно быть, он стоял на лестнице в прихожей», - думает Калле и кидается туда.

На какой бы ступеньке лестницы он ни стоял, через открытую дверь гостиной виден только один книжный шкаф. Тот, что возле письменного стола.

Калле мчится обратно в гостиную и вместе с Андерсом начинает отодвигать книжный шкаф от стенки. Шкаф царапает пол, раздается неприятный скрежет. Это единственный в мире звук, который они слышат. Они не слышат, что на дороге останавливается автомобиль.

Так… так… так… еще одно усилие - и они могут заглянуть за шкаф! Бумаги там! Коричневый конверт аккуратно прикреплен к стене кнопками. У Калле дрожат руки, когда он ощупью достает свой нож и начинает отгибать кнопки.

- Подумать только, мы все-таки успели! - шепчет бледный от волнения Андерс. - Подумать только, мы успели.

Калле держит драгоценный конверт в руках. Он благоговейно смотрит на него - ведь он стоит сто тысяч крон! Да, собственно говоря, его вряд ли можно оценить в деньгах! О, какая минута триумфа, какое пронизывающе сладкое, теплое чувство удовлетворения!

И тут послышалось что-то ужасно и жуткое! Крадущиеся по веранде шаги, шорох, чья-то рука нажимает ручку двери… Тихий скрип отворяющейся входной двери.

Свет от лампы, стоящей на письменном столе, падает на их бледные лица. Они в отчаянии смотрят друг на друга, их чуть не тошнит от страха. Через несколько секунд откроется вот эта дверь, и тогда все пропало. Они пойманы, как две крысы, в западню. Те, что стоят за дверью, в прихожей, охраняют вход. Те, что стоят за дверью в прихожей, не пропустят мимо себя никого с драгоценным коричневым пакетом, который стоит сто тысяч крон.

- Быстрее, быстрее, - шепчет Калле. - Лестница на верхний этаж.

Ноги отказываются им служить, но каким-то сверхъестественным образом им все же удается выскочить в прихожую и подняться вверх по лестнице.

А потом все происходит так быстро, что разум покидает их, а мысли исчезают бесследно. Все исчезает в хаосе, и они различают лишь беспорядочный гул взволнованных голосов, хлопанье дверей, громкие крики, чью-то ругань, топот ног, бегущих вверх по лестнице, ой, кто поможет им, кто поможет? Топот ног буквально за их спиной.

Вот окно с той самой занавеской, которая так весело колыхалась на ветру ночью целую тысячу лет тому назад. Снаружи, рядом с окном, прислонена к стене лестница, путь к спасению… вдруг… может быть… Они переваливаются через подоконник на лестницу, спускаются, нет, обрушиваются вниз и бегут, бегут так, как никогда раньше не бегали за всю свою юную жизнь. Они бегут, хотя сверху из окна раздается суровый голос, голос инженера Петерса, который кричит им вслед:

- Стой, стрелять буду!

Но они уже не способны прислушиваться к голосу разума.

Они только мчатся все дальше и дальше, хотя им следовало бы понять: борьба идет не на жизнь, а на смерть. Они бегут, бегут, и им кажется, что сердце у них вот-вот разорвется!

И тут они снова слышат топот бегущих ног - он все ближе и ближе… Где на всем белом свете можно укрыться от этих жутких шагов, эхо которых отзывается в ночи, от этих ужасных шагов, которые будут звучать в их снах до самого конца жизни?

Они мчатся вниз, к городу. Он - недалеко. Но силы у них уже на исходе. А преследователи неумолимо приближаются. Спасения нет, все пропало, через несколько мгновений все будет кончено!

И тут они замечают его! Они оба видят его! Мерцает первый уличный фонарь, и свет его падает на хорошо знакомую долговязую фигуру в полицейской форме.

- Дядя Бьёрк, дядя Бьёрк, дядя Бьёрк!

Они кричат, словно потерпевшие кораблекрушение, и дядя Бьёрк предостерегающе машет им рукой: нечего, мол, поднимать такой шум среди ночи!

Он идет им навстречу, не подозревая, что именно сейчас он им дороже даже родной матери.

Калле бросается к нему и, задыхаясь, обнимает его.

- Дядя Бьёрк, миленький, арестуй этих негодяев!

Он оборачивается и показывает пальцем в сторону преследователей. Но топот бегущих ног прекратился. Насколько позволяет глаз, в темноте не видно ни единого человека. Калле вздыхает, то ли с облегчением, то ли разочарованно - он и сам не знает. Он понимает, что преследовать киднэпперов здесь, в городе, не стоит. И в то же самое время он понимает и кое-что другое. Он не может рассказать дяде Бьёрку обо всем, что произошло. «…Я не смею впутывать полицию… до тех пор, пока Расмус не будет в безопасности» - так решительно высказался профессор. Петерса поглотил мрак. Наверняка он направляется в этот миг к своему автомобилю, который скоро отвезет его обратно на остров - и к Расмусу! Нет, нельзя вмешивать полицию, нельзя действовать вопреки воле профессора. Даже если в самой глубине души подозреваешь, что это, возможно, было бы самое разумное.

- Вот как, суперсыщик идет по следу, - улыбаясь говорит дядя Бьёрк. - Где же твои негодяи, Калле?

- Они удрали, - выпаливает Андерс, а Калле предостерегающе наступает ему на ногу.

• Предыдущая
• 16/30
• Следующая