Фальшивомонетчики. Экономическая диверсия нацистской Германии. Операция «Бернхард» 1941-1945 - Пири Антони - Страница 61

— Но вы должны быть уверены в этом на сто процентов, иначе проиграете, не успев ничего начать.

— Не беспокойтесь за меня. Постарайтесь найти контакты в стане врага. Я убежден, что их заинтересуют мои предложения.

Вскоре после того, как Кальтенбруннер уехал на встречу с Гитлером, ему в управление позвонил из Редль-Ципфа Ханш, но не дождался ответа. Поскольку он все еще выполнял приказ не разглашать своей задачи никому в VI управлении РСХА, он начал размышлять, как скоро ему предоставят право действовать на свой страх и риск. На этот раз офицер хотел просто отрапортовать, что производство фальшивых денег восстановлено.

На ежедневном совещании, которое состоялось в день назначенной личной встречи Кальтенбруннера с Гитлером, интуиция стала подсказывать фюреру, что Кальтенбруннер стал менее лоялен по отношению к нему. Обстановка на совещании сама по себе была напряженной. Сообщения со всех фронтов можно было трактовать одинаково: надвигалась катастрофа. Каждый очередной доклад вызывал у Гитлера новую вспышку гнева, заставлял взрываться возгласами брани, направленными в адрес генералов. Кальтенбруннер, холодно взвесив свои шансы на получение неограниченных полномочий, пришел к выводу, что они более чем реальны.

Когда совещание закончилось, Гитлер повел Кальтенбруннера в свой знаменитый подземный бункер. Здесь фюрер вновь почувствовал себя свежим и полным сил. Он бурно приветствовал Кальтенбруннера:

— Вы именно тот человек, которого я хотел увидеть. Подойдите и посмотрите сюда!

Он подвел Кальтенбруннера к полномасштабной модели города Линца.

— Вот так будет выглядеть город после того, как я перестрою его. Это будет самое замечательное место во всей Центральной Европе.

Излучавший энтузиазм фюрер стал подробно рассказывать о своих планах. Он часто останавливался и спрашивал мнение Кальтенбруннера, как уроженца Линца, по поводу той или иной детали. К своему удивлению, Кальтенбруннер был настолько захвачен этой беседой, что почти наяву представлял себе, как на его глазах вырастает новый город. Неожиданно в самой середине фразы Гитлер прервал свою речь и, повернувшись к пораженному Кальтенбруннеру, на полном серьезе заявил:

— Я прекрасно знаю, мой друг, о чем вы хотите спросить. Но поверьте: если бы я не был уверен в том, что вскоре нам предстоит вдвоем отстраивать наш новый Линц, я предпочел бы здесь и сейчас пустить себе пулю в голову. Все, что требуется от вас, — это доверять мне. У меня все еще есть силы и средства довести эту войну до победного конца.

Абсолютно сбитый с толку этой сценой Кальтенбруннер некоторое время колебался, прежде чем задать свой вопрос. А потом Гитлер вдруг ворчливо напомнил ему о том, что должен принимать следующего посетителя. Шеф РСХА понял, что аудиенция окончена и что ему не удалось ровным счетом ничего добиться.

Хольтену удалось достичь некоторых успехов в переговорах в Швейцарии. На обратном пути он сделал короткую остановку в Зальцбурге. Хольтен спокойно прогуливался по улицам города, когда вдруг кто-то крепко схватил его за руку. Обернувшись, он увидел двух агентов гестапо, которые приказали следовать за ними. В отделении гестапо Хольтена заперли в пустом помещении и оставили одного. Потянулось томительное ожидание. Случайно Хольтен подслушал телефонный разговор в соседнем кабинете:

— Алло, это ставка фюрера? Говорят из отделения гестапо в Зальцбурге. Мы хотели бы, чтобы завтра как можно раньше утром здесь были представители выездного суда. Речь идет о государственной измене.

Последовали пауза и далее слова:

— Хорошо. Да, завтра рано утром.

Хольтену не нужно было долго размышлять, чтобы понять, что он находится в смертельной опасности. Выездной суд пользовался дурной славой: обвинение зачитывалось, а иногда просто объявлялось устно. Потом у обвиняемого спрашивали, хотел ли он что-то сказать, но, что бы он ни заявлял, вердикт всегда был одним и тем же: виновен. Потом приговоренного обычно сажали в камеру с окном. Через окно он мог видеть, как солдаты расстрельной команды копали могилу. По окончании работы его выводили наружу, ставили около могилы, расстрельный взвод давал залп, и тело падало в приготовленную яму. Яма засыпалась землей, и еще одно дело можно было считать законченным. Обычно время между разбирательством дела и исполнением приговора от начала до конца в среднем составляло несколько часов. Хольтен был преисполнен решимости не дать поступить с собой таким образом. Пусть гестапо выиграло первый раунд, но дальше он не намерен сдаваться так просто.

Он начал колотить в запертую дверь и не останавливался, пока на пороге не появился тюремщик. Хольтен стал прикидывать, можно ли будет предложить этому человеку взятку. Обратившись к тюремщику с просьбой купить ему что-нибудь попить, Хольтен как бы невзначай продемонстрировал ему толстую пачку денег. Ему быстро удалось уговорить надзирателя за деньги вызвать к нему начальника зальцбургского отделения гестапо.

Через какое-то время начальник появился в очень плохом настроении:

— Зачем вы посылали за мной, да еще таким странным образом?

— Я хотел просить вас кое-что для меня сделать.

— Я ничего не собираюсь делать для предателя.

— Я не предатель, у меня было задание.

— Все так говорят, но на поверку все эти люди как один оказываются предателями.

Но Хольтен заметил тень сомнения на лице гестаповца, поэтому он продолжал:

— Все, о чем я прошу, — это всего один звонок по телефону. Он может доказать, что я действовал по приказу Кальтенбруннера.

Глаза начальника отделения быстро сверкнули.

— Наличие хороших связей вам не поможет.

Выдержав паузу, Хольтен спросил почти равнодушно:

— Вам нравится ваша работа?

— Могло быть и хуже.

— И вы не хотели бы потерять ее?

— Нет, а почему я должен терять ее?

— Потому что, если Кальтенбруннер узнает, что вы отказались помочь мне, с вами произойдет именно это.

Ресницы начальника отделения задрожали от беспокойства, тем не менее он ответил твердым тоном:

— Блеф, это всего лишь блеф.

— Нет, дружище, я оставил документы, которые должны вскрыть в случае моей гибели. И после этого не поздоровится ни вам, ни вашему другу Мюллеру. Разумеется, если я благополучно доберусь до места службы, никто их не увидит.

И снова на какой-то момент гестаповец испугался, а Хольтен продолжал гнуть свою линию до тех пор, пока не добился своего. Начальник отделения отвел его в свой кабинет и позволил позвонить одному из сотрудников Кальтенбруннера, который приказал немедленно освободить Хольтена.

Через несколько дней Хольтена снова вызвали к Кальтенбруннеру. Там он высказал своему шефу обиду за то, что тот не смог прикрыть его от людей гестапо. Вместо того чтобы извиниться и попытаться загладить свою вину, Кальтенбруннер строгим жестом указал ему на стул, будто провинившемуся ребенку, и выдал довольно глупую фразу:

— Я же не могу постоянно следить за ними. — Затем, будто бы считая этот случай тривиальным делом, он сменил тему разговора: — Мне нужна ваша помощь. Нам нужно обеспечить нормальное снабжение нашей крепости. У нас есть деньги, но этого недостаточно. Необходимо обеспечить связь с внешним миром, чтобы наладить доставку продуктов и необходимых материалов. Я набираю опытных альпинистов, которые смогут проникать через позиции противника и находить тайные маршруты, которые нам так нужны.

Хольтен не мог поверить собственным ушам. Но дальше было еще хуже.

— Я отправил своих людей в Испанию, чтобы получить разрешение на посадку там самолетов, которые будут совершать полеты из крепости.

Улучшив момент, Хольтен спросил:

— А чем здесь могу быть полезен я?

— В крепости кто-то должен занимать пост министра финансов, снабжения и экономики. Вы могли бы помочь мне, уговорив Швенда занять этот пост. Он был бы самой подходящей кандидатурой.