Чисто семейное дело - Федотова Юлия Викторовна - Страница 71

Вот я и не решился. Не знаю, может быть, напрасно? Думается мне, что-то не в порядке с четой Канторлонгов! Просто не могут нормальные существа иметь столь невыносимый нрав! Либо они душевнобольные, либо проклятые. Последнее представляется более вероятным: как-никак сумасшествие — это не бубонная чума, чтобы заражаться им целым семейством… Хотя есть еще такое понятие, как индуцирование… Но не в этом суть. Главное — налицо патология! Так, может, все-таки стоило их прикончить, чтобы не мучились сами и не мучили окружающих? Надо будет посоветоваться с Аоленом, он лучше разбирается в этических вопросах.

В любом случае проблема с родителями Орвуда на ближайшее время утратила актуальность и перешла в разряд чисто теоретических. И все благодаря Рагнару. Он, честь ему и хвала, сумел уладить ее дипломатическим путем.

Нет, не ошибся мудрый гном в своих расчетах, ставку сделал верную. Не кончилось бы дело добром, не вмешайся в него, в самый критический момент, наследник престола оттонского!

Растерзав в клочки сына, Долвуд с Кемрой переключились на его спутников. Известие о пополнении семейства ввергло их в состояние восторженной ярости — откуда только силы брались! Любое нормальное существо на их месте давно выдохлось бы. А у этих будто второе дыхание открылось! С каждой минутой гномы распалялись все больше. И наступил момент, которого Орвуд страшился больше всего — зашла речь о нем, о родительском проклятии!

А что?! И проклянут! Проклянут! Именно такого обращения заслуживают те сыновья, что поганят собственный род чужой кровью, позорят беспутством и бездельем! Проклянут — и навсегда покинет его удача, ни одно дело, будь оно торговым, ратным или еще каким, не будет успешным, женщины перестанут приносить радость, дети будут рождаться уродами, жизнь превратится в мучительный кошмар, а после скорой смерти сущность его сожрут злые демоны и имя будет предано забвению!

Такая вот незавидная участь грозила Канторлонгу-младшему, а заодно с ним и целому миру, ведь дело по его очередному спасению становилось заранее обреченным на провал!

И тогда Рагнар почувствовал: пришла пора вмешаться! И смело, без приглашения, шагнул из коридора в жилую пещеру. Хельги с Меридит переглянулись — и шмыгнули следом. Не бросать же друга на произвол судьбы!

Оттонский король Робер Восьмой, при всей своей разудалой лихости и внешней бесшабашности, был отличным дипломатом. Он умел воевать — но умел и хранить мир. Принц Рагнар был истинным сыном своего отца. Он умел убивать — но умел и убеждать.

Самым трудным оказалось вклиниться в разговор, улучить момент между истерическими выкриками новых сородичей. А дальше — дело техники, как любил говорить друг Макс. Напрягая всю мощь своей луженой глотки — чтобы не переорали — рыцарь разразился речью. И пусть не было в ней высокопарных фраз и изящных оборотов, а те, что были, больше подходили не монаршей особе, а десятнику из казармы — от этого она только выигрывала, звучала более убедительно для того, кто привык к душной полутьме забоя, а не к блеску дворцовых залов.

Начал рыцарь с того, что объявил Орвуда Канторлонга ни больше ни меньше любимым избранником богов и судеб и с таким искренним восторгом расписал его личные подвиги, что не только сторонние слушатели, но и непосредственные участники тех событий прониклись убеждением, будто мир выстаивал раз за разом исключительно благодаря ратному таланту, воинской отваге и невиданной мудрости брата по оружию.

Но это была лишь стрелковая подготовка. Пускать в ход тяжелую кавалерию Рагнар не спешил. Сперва он предоставил гномам возможность переварить услышанное и выдвинуть контраргумент: какого демона он тратил годы на спасение мира, ежели семейству его с того никакой выгоды?!

Любой другой на месте Рагнара ответил бы прямо: а где бы оно было, ваше семейство, если бы он не спас мир? Но оттонец отлично умел чувствовать противника; он на интуитивном уровне понимал: простая логика с этими сумасшедшими тварями не сработает. Поэтому не стал тратить на нее время, прямо перешел к красочному описанию несметных богатств, добытых Орвудом с помощью меча, магии и интеллекта. Он говорил, говорил, и глаза гномов разгорались алчным огнем…

— Да что ж это творится такое! — раздался крик души Долвуда Канторлонга. — Сам, значит, в золоте ходит, с золота ест-пьет, а родному отцу с матерью завалящего гостинца не догадался привезти из странствий своих! И что такой негодный отпрыск заслуживает, окромя отчего проклятия?!

Надо было видеть ту искаженную ужасом мраморную маску, в которую превратилось лицо бедного Орвуда в этот миг! Он-то уже успел расслабиться, поверить, что беда миновала!

Но страшноватая физиономия оттонского наследника расплылась в лучезарной улыбке.

— Так ведь как оно вышло-то, почтенные! Не ведал горемычный сын ваш, какая радость его дома ожидает! А как узнал — тотчас и говорит мне: «Скорее, брат Рагнар, шли грамоту в Оттон, пусть не мешкая вышлют мне мешок-другой золотых, чтобы дорогим моим родителям хоть на первое время хватило, да еще золотую ванну надобно захватить. — Знал, знал рыцарь, где у гномов самое слабое место! — Потому что негоже, чтобы сын жил лучше отца»! Вот как он сказал! А я уж и бумагу в лавке купил, и чернилами обзавелся. Нынче же вечером отпишу, с гонцом отправим — и двух недель не пройдет, как будет у вас весь груз — и золото и ванна…

— Моя?! — не выдержал, сдавленно взвыл Орвуд.

— Тихо ты! — шикнул рыцарь. — Думаешь, у нас в королевстве одна-единственная ванна?

В общем, соглашение было достигнуто. Долвуд с Кемрой обещали не проклинать сына и признать новую родню, если в ближайшее время получат обещанные дары.

Вернувшись из «гостей», рыцарь поторопился засесть за письмо. Писал долго, высунув от усердия кончик языка, пачкая пальцы чернилами, будто малолетний школяр.

— Вот! — Он протянул бумагу Меридит. — Проверь, не много ли ошибок? А то будет неловко перед дворцовым книгочеем.

Диса пробежала глазами текст.

— Терпимо, — вынесла вердикт она, жирно вычеркивая оборот «взад». — Ты бы хоть объяснил им, зачем деньги нужны. Намекнул как-то. Не о медных грошах речь идет!

— А! — легкомысленно отмахнулся наследник — Не суть! Писать лень, расскажу при случае. От двух мешков и одной ванны королевство наше, боги дадут, не обнищает…

Письмо ушло в Оттон без изменений, тем же вечером.

Пока Хельги делал очередную запись в дневнике, а Рагнар кропал свое послание, Меридит и Орвуд делились со спутниками своими впечатлениями от визита, причем гном был куда менее сдержан в выражениях, нежели диса. Девица, из деликатности, пыталась сгладить наиболее острые моменты, старалась отделаться обтекаемыми фразами. Но старший брат по оружию предпочитал называть вещи своими именами. Новая родня была ему много ближе старой, кровной, и он не видел причин скрытничать, оправдывать последнюю в глазах первой.