Шпион - Ньюмен Бернард - Страница 41

Пять минут спустя я столкнулся с одним человеком — вероятно, местным садовником, возвращавшимся в городок. Увидев меня, он сразу снял шляпу и поздоровался. Я в ответ подарил ему знаменитую улыбку Ллойд Джорджа. Это придало мне дополнительную уверенность в себе.

Следующую милю я не встретил ни души. Я восхищался выбором премьер-министра, потому что низкие холмы вокруг Уолтон-Хит самое красивое место в радиусе пятидесяти миль от Лондона. Я решил, что если когда-то разбогатею, обязательно куплю себе дом в какой-то деревне поблизости.

Несмотря на восхищение окружающим мирным ландшафтом, я, конечно, не забывал о своей главной задаче. Время от времени я останавливался, чтобы Шляйхер, если он где-то поблизости, выдал себя. Только близ деревьев и кустарников я шел осторожно. За ними мог притаиться человек с револьвером — и хотя главной моей целью было спасти жизнь Ллойд Джорджа, я не собирался терять и свою. Как только я подумал, что избрал неправильный подход — мне следовало бы пустить Маршалла в ста ярдах передо мной, а не позади — я как раз оказался под Шляйхером!

Я проходил мимо большого дерева, ветви которого нависали над тропинкой. Я нарочно продолжал идти избранной мною походкой, поскольку не был уверен, что никто не подсматривает за мной издали. Увы, я не поднимал глаза вверх, снова недооценив своего соперника — серьезная ошибка, которую я совершил уже не однажды. Через секунду после того, как я прошел мимо дерева, я услышал позади топот ног. Я едва успел обернуться, как столкнулся со своим убийцей. Я сразу понял, что произошло. Он спрятался на дереве в ветвях, и спрыгнул, как только я прошел мимо.

Когда уже после случившегося я обдумывал свой тогдашний план, то пришел к выводу, что он был очень плох. Конечно, Шляйхер был уверен, что Ллойд Джордж ничего не знает об его намерениях. Потому, если бы он пошел по тропе впереди, или даже позади своей жертвы, то его никак нельзя было бы заметить, но любой должен был быть настороже, на случай нападения человека, внезапно прыгнувшего с веток дерева. Однако в тот момент мне некогда было думать об этом, потому что за долю секунды он прыгнул ко мне, и я заметил блеск стали в его руке. Впрочем, это меня немного успокоило. Никакая сила не может противостоять пистолетной пуле, но если он собирается зарезать меня ножом, ну, ладно, у меня хватит силы, чтобы справиться с двумя Шляйхерами.

Но я снова совершил ошибку. Левой рукой я схватил его правое запястье и крепко держал его, но он подпрыгнул вверх, замахнувшись левой рукой над моим правым плечом. Ноги его сомкнулись возле моих, он пинал меня и боролся с такой силой, которую я в нем никак не мог бы представить. Его правое запястье изгибалось с такой интенсивностью, что я едва мог его удерживать. Наконец, мне удалось так скрутить его, что он издал крик от боли, и нож выпал из его руки. Теперь, подумал я, все кончено.

Но я поторопился. С воплем ярости он сам бросился на меня, крепко вцепившись в меня ногами и руками. Я попытался оттолкнуть его — чтобы он оказался хоть в нескольких дюймах от меня, что позволило бы мне размахнуться для хорошего, нокаутирующего удара. Но как жестко я ни боролся, мне это не удавалось. Он присосался ко мне как пиявка и я старался лишь удерживать его, надеясь, что вскоре подоспеет Маршалл и отдерет этого человека-присоску от меня. Но Маршалл не появлялся. Я волновался бы еще больше, если бы знал, что он в спешке неверно рассчитал высоту перелаза, зацепился ногой за верхнюю ступеньку, упал, ударился и на время вышел из строя.

Пока я искал глазами Маршалла, мою шею пронзила острая боль. Пару секунд я был так ошеломлен, что не понял, что случилось. Потом я сообразил, что маленький мерзавец укусил меня и укусил очень сильно! Только в этот момент я понял, что Шляйхер был не скромным и мягким патриотично настроенным дураком, а обычным сумасшедшим. В этом уже не было сомнения — он дрался и царапался именно как сумасшедший. Одной рукой он вырвал клок волос с моей головы — к счастью, это был парик, а не мои собственные волосы, иначе это оказалось бы слишком больно. Другой рукой, согнув пальцы как когти, он пытался выцарапать мой правый глаз — лишь отдернув голову на дюйм назад, я избежал страшной раны. Но его ногти все равно оставили глубокие царапины на моей правой щеке.

Я решил, что это уже абсурд. Я был достаточно высок и силен, чтобы одной рукой поднять человека такой комплекции как у Шляйхера, сумасшедшего или нет. Нужно было предпринять что-то решительное или моя репутация пострадает окончательно. Потому я дал волю грубой силе и изменил стратегию. Все еще обнимая друг друга, как влюбленные мартышки, я отошел на пару ярдов назад, прислонившись спиной к дереву. Защитив таким образом спину, я применил старый прием, знакомый борцам во всем мире. Я со всей силы ударил его коленом между ног. Издав дикий вопль, он на мгновение ослабил хватку, и тут я, освободившись, нанес ему ужасный апперкот в подбородок. Такой удар нокаутировал бы даже тяжеловеса, и Шляйхер упал на землю как срубленное дерево. Я не стал испытывать судьбу и подбежал к нему. Теперь, кажется, я не промахнулся. В тревоге я оглянулся на тропу, как раз теперь мне нужна была бы помощь Маршалла. В любом случае я не мог возвращаться в Уолтон-Хит таким оборванным и окровавленным. Но моего помощника все никак не было видно, и у меня возникла ужасная мысль, что, возможно, у Шляйхера есть сообщники, ликвидировавшие охранника премьер-министра!

Я спустился на пару шагов с тропы, чтобы попытаться все-таки отыскать Маршалла. Я поступил, конечно, глупо, но я думал, что удар, который я нанес Шляйхеру, успокоит его надолго. Но внезапно я снова услышал за своей спиной какой-то шум. Обернувшись, я увидел Шляйхера, пытавшегося встать на ноги, и если у меня раньше и оставались какие-то сомнения, то сейчас они исчезли — этот человек был совершенно и безнадежно сумасшедшим. Он уставился на меня глазами не человека, а зверя — для многих зверей было бы оскорбительным такое сравнение. Я двинулся к нему, двинулся безжалостно, готовый ко всему.

Я был достаточно осторожен, чтобы не подпустить его слишком близко к себе. Руки у меня были длиннее, и когда он приблизился, я стал наносить ему удар за ударом. Я почувствовал, как под моим кулаком сломался его нос. Кровь хлынула оттуда и из пореза под глазом. Как только мне удалось буквально перевернуть его вверх тормашками, я уже собирался усесться на него, но он снова поднялся, рыча, как волк-людоед. Наконец, бросившись на меня с блокировкой как в регби, он сбил меня с ног, и мы вместе упали на землю. Но тут ему не повезло. Мне кажется, я уже упоминал, что мой вес достаточно велик, и я, падая, обрушился всем весом ему на живот, полностью подняв под себя. Он боролся до последнего вздоха, и у меня со своей стороны не было к нему никакой пощады. В такой ситуации не следует соблюдать боксерские правила маркиза Куинсберри. Он действительно отбивался коленями, прижав обе руки к своему брюшку, с хрипом в горле. Но, как раз когда он стал на колени, хотя это и могло быть позой мольбы, я наклонился и нокаутировал его снова. На сей раз я знал, что он не поднимется.

Через минуту я с большим облегчением увидел Маршалла, бегущего по тропе. Он проклинал самого себя за свою неловкость, которая на самом деле могла бы привести к куда более печальным последствиям. Однако, хорошо все, что хорошо кончается, как говорил Шекспир, и теперь наша работа была сделана. Продолжая бдительно следить за лежавшим на земле Шляйхером, Маршалл принялся за мои раны. Мы оба не были уверены в последствиях этого ужасного укуса на моей шее. Мы знали, что укус бешеной собаки опасен, а опасен ли укус сумасшедшего человека? Мы решили, что прямо сейчас оттащим Шляйхера в деревню, где можно будет тщательно обработать мои раны.