Шпион - Ньюмен Бернард - Страница 22

Должен сказать, что мой шеф выдержал целую битву с Адмиралтейством, прежде чем убедил их принять подготовленный план нашего побега. Адмиралтейство утверждало, что очень опасно позволить немецкой подводной лодке прибыть к нашим берегам незамеченной. Они хотели воспользоваться моей информацией и потопить или захватить ее — не принимая во внимание мой план. В конце концов, пришлось вмешаться одному очень высокопоставленному политику, заставившему моряков согласиться с тем, что мой план должен пользоваться приоритетом. Кроме того, как аргументировал я, если нам удастся сбежать при помощи этого плана, то и другие немецкие офицеры, возможно, соблазнятся такой же идеей, и тогда будет нетрудно использовать их в качестве ничего неподозревающих приманок, чтобы заманивать немецкие подлодки к нашим берегам и топить их.

Фрайберг очень обрадовался, когда я без колебаний согласился разделить свою судьбу с ним. Осталось решить только одну проблему — достать для меня одежду. За себя он не боялся, потому что мундиры немецких военных моряков очень похожи на английские и небольшими изменениями его мундир вполне можно выдать за наш. Но моя ситуация была совсем другой. У меня вообще не было подходящей одежды. С брюками трудностей не возникло бы, поскольку у Фрайберга была запасная пара, но полной формы он достать не мог. Кроме того, как оказалось, других моряков в лагере не было. Тогда я сделал ему следующее предложение. Я уже объяснил ему мое знание английского языка, когда упомянул о моем кузене, проживающем в Англии. Я посчитал разумным сразу сообщить об этом, чтобы когда этот факт раскроется он не вызвал бы излишних подозрений. А так как мой кузен жил недалеко от Доннингтон-Холла, я предложил попросить его посетить меня в лагере. Тогда, возможно, нам удастся украсть кое-что из его одежды. Потому я написал самому себе на мой собственный адрес и через два дня мой брат (выдававший себя за меня) приехал ко мне в гости. Разумеется, мы не воспользовались мелодраматическими методами — не было никакой «контрабанды» одежды или ее похищения. Но брат приехал в желтовато-коричневом плаще, который в те годы носили все. Стоил Фрайбергу увидеть этот плащ, как он сильно толкнул меня в бок. Я сделал вид, что понял его мысль, хотя на самом деле именно я попросил своего брата приехать ко мне в этом плаще. Потому, когда он поднялся, чтобы уходить, он спросил, может ли он что-то сделать для меня, я попросил его достать пару деликатесов. — Но, прежде всего, — сказал я, — мне хотелось бы получить какую-то теплую одежду, чтобы выдержать этот ваш жуткий климат, потому что, когда меня взяли в плен, на мне была только та форма, которая на мне и сейчас, и ничего из Германии для меня не поступало. Мой псевдокузен тут же нашел лучшее решение. Он просто одолжил мне свое пальто. Я очень горячо поблагодарил его и попросил не сообщать об этом караулу, чтобы те не подумали, что это все организовал я сам. После того, как он ушел, Фрайберг и я пожали друг другу руки и даже пустились в пляс от радости прямо в комнате. С этим плащом я мог безбоязненно пересечь всю Англию.

Несколько побегов из Доннингтон-Холла уже имели место, хотя, насколько мне известно, во всех случаях беглецы были пойманы. До самого последнего момента мы не посвящали других офицеров в нашу тайну, но нам пришлось сделать это. Нам требовался кто-то, кто помог бы нам при перекличке, чтобы после того как мы уйдем, у нас было больше времени до того, как поднимут тревогу. Детали нашего плана не были оригинальными, но, несмотря на все усилия охраны, она практически никак не могла бы помешать побегу. Перед вечерней проверкой мы спрятались на земле. Мы попросили нескольких пленных офицеров во время переклички сообщить, что мы больны и лежим в постели, затем двое наших товарищей незаметно ускользнув с плаца, залезли бы в наши постели, чтобы дежурный сержант во время проверки сообщения о нашей болезни не задавал лишних вопросов.

Была темная ночь, проливной дождь заставил охранников спрятаться в своих будках. После переклички, естественно каждый офицер должен был находиться в самом здании Доннингтон-Холла, и у проволочного заграждения парка осталось очень немного часовых, большинство из них размещались у внутренней ограды, охраняя сам дом. В половине шестого мы услышали из Холла веселый хор, распевающий «Германию превыше всего». Эта песня была сигналом для нас, что поверка прошла, не вызвав подозрений. Мы договорились, что во время утреней переклички два офицера снова симулируют нашу болезнь, перебежав из одной комнаты в другую — чтобы их посчитали дважды.

Мы подождали почти до полуночи, чтобы у заграждения не осталось никого, кроме немногочисленных часовых. Фрайберг не знал, что часовой, обычно стоящий на посту неподалеку от того места, где мы собирались перерезать проволоку, как раз этой ночью был переведен на другое место. Проволочное заграждение было прекрасно освещено яркими лампами, и прорваться через него было не так трудно, как может показаться, при условии, конечно, сто нам никто не помешает. Мы без больших трудностей перерезали проволоку. Правда, оставалась еще одна проблема — проволока электрической сигнализации, полностью окружавшей лагерь, но с нею мы справились, прорыв в земле узкий лаз под проволокой.

В два часа ночи мы были свободны. Фрайберг снова и снова благодарил свою счастливую звезду за то, что судьба подарила ему встречу со мной. Ведь я не только говорил по-английски, но и более-менее знал окружающую местность, с которой познакомился, несколько раз «посещая своего кузена», проживавшего всего в десяти милях. За ночь мы добрались до небольшого городка Коулвилла. Как только открылись магазины, я купил себе «штатскую» шляпу и билеты первого класса на утренний поезд до города Бертон-апон-Трент. Там мы провели остаток дня, дождавшись пяти часов вечера, когда через Бертон проходил прямой поезд в северный Уэльс, на который мы и сели. Все прошло прекрасно. Хотя однажды Фрайбергу пришлось понервничать. Одна пожилая дама, севшая в наш вагон в Кру, очень хотела побеседовать с Фрайбергом, чтобы получить от «британского морского офицера» информацию из первых рук. Но Фрайберг симулировал сильную зубную боль, и мне пришлось взять беседу на себя.

Мы прибыли к нужному месту на два дня раньше, потому я решил провести это время не в таком маленьком городке, как Ландудно, где на чужаков всегда обращают внимание, а в большом городе, где мы пользовались бы куда большей свободой. Мы прочли о нашем побеге в газетах, и Фрайберг хихикал, когда я перевел ему заметку, где предполагалось, что мы отправились в Лондон. Я засунул одну из газет в свой карман. В ней была моя фотография, а это могло стать очень важным доказательством. Потому два дня мы провели в Манчестере, посвятив их в основном посещению кинотеатров, где не только прятались от дождя, но и могли сидеть в темноте. Я даже сделал там несколько покупок, приобретя себе более подходящую одежду.

29 октября после полудня мы сели на поезд до Ландудно, прибыли туда до наступления темноты и сразу двинулись в Грейт-Ормз-Хед, зная, что нам придется вскарабкаться на скалу до ночи. По дороге к скале мы встретили только одного человека. Это был служащий береговой охраны, но вместо того, чтобы заподозрить нас, он отдал честь Фрайбергу, посчитав, несомненно, что это офицер флота Его Величества, осуществляющий тут какую-то таинственную миссию. Еще до полуночи мы решили подать сигнал. С помощью купленного мною в Манчестере электрического фонарика я просигналил договоренный знак. Ничего не произошло. Снова и снова мы посылали световые сигналы в сторону моря — ответа не было.

Я встревожился даже больше Фрайберга. Возможно, что-то пошло не так в самый критический момент? Может быть, немецкое Адмиралтейство после всего случившегося не рискнуло послать подлодку? Или, еще вероятнее, на подлодке произошла поломка или ее потопил британский сторожевик? Но пока мы оценивали все эти варианты, к нашему облегчению, мы увидели ответный сигнал с расстояния в две сотни ярдов от подножья скалы. К берегу приближалась маленькая складная лодка. Но скала была настолько крутой, что мы не смогли попасть на лодку. Был только один выход — спрыгнуть в ледяную воду и добраться до лодки вплавь. Расстояние составляло всего несколько ярдов, но для меня это было серьезной проблемой, потому что я более чем посредственный пловец. Когда мы добрались до лодки, оказалось, что эта хрупкая скорлупка просто перевернется, если мы попробуем забраться в нее из воды. Потому нам бросили веревку и матросы, стараясь грести как можно быстрее, потянули нас к подлодке «на буксире». Там нас немедленно подняли на борт, напоили горячим кофе и завернули в одеяло, потому что — поверьте мне — десять минут плавания в ледяной воде это не шутка!