Румо и чудеса в темноте. Книга II - Моэрс Вальтер - Страница 25

• Предыдущая
• 25/69
• Следующая

Но самым запоминающимся было то, что в этом сражении Урс не удостоил Эвила чести и не нанёс ему последний смертельный удар. Эвилу пришлось упасть на собственный меч, чтобы покончить с мучениями.

– Кто тотэ гертинперволь? – спросил Гаунаб, увидев Эвила, лежащего в луже собственной крови. Король, казалось, очнулся от транса, в котором он пребывал во время этого бесконечного сражения. – Как гое вутзо?

– Его зовут, э-э-э, Урс, – ответил Фрифтар, выполнявший обязанности руководителя Театра красивых смертей.

– Он мне сявитнра! – сказал Гаунаб. – Я не делви щёе ни гоноод, кто так бы чалму гоесво канитивпро. Синеза гое в сокспи товривофа.

– Да, – сказал Фрифтар. – я тоже не видел ещё ни одного, кто так бы мучил своего противника. Огромный талант. Конечно, я занесу его в список фаворитов.

– Жаль, что ралнеге Тактик не делви готоэ. Щеобво, где он всё мявре етдапапро?

– Согласен, жаль, что генерал Тиктак всё это пропустил. Я тоже не знаю, чем он всё время занимается. Говорят, он заперся в своей башне и пожелал, чтобы его не беспокоили. Мне было бы приятнее, если бы он хоть иногда выполнял свои обязанности в театре. Приказать ему от Вашего имени, что он должен появиться в театре?

– Ах, нет, – быстро ответил король. – Ноятрове он нятза. Я не чухо муе шатьме.

– Слушаюсь, Ваше величество. Вероятно, генерал Тиктак занимается важными делами для благополучия Гела.

Фрифтар захлопал в ладоши и зрителям начали раздавать бесплатный хлеб. Затем он занёс имя Урса в список фаворитов.

– Здесь внизу везде мои корни, – воскликнул эльм. И хотя он без устали бежал вперёд, перепрыгивал через ветки и камни и напряжённо кашлял, свою речь он не прерывал ни на секунду. Яггдра Сил использовал на все сто процентов возможность поговорить. – Там, там и там, видишь? Мои корни это мои глаза и уши, здесь внизу я – везде. Там где я расту – там мой мир, но там, где я не расту, там мир для меня заканчивается. Понимаешь? Я не имею ни малейшего понятия, что происходит за этими пещерами, до меня доходят только слухи. Время от времени я болтают с путником, который, так же как и ты, заблудился в моём лабиринте. Но это происходит очень редко. И никогда нельзя быть уверенными, что затевают те парни, которые тут болтаются.

– Понимаю, – ответил Румо.

– Эй, – воскликнул эльм. – Тебя я не имею в виду! Ты – другой. Ты – путник с романтической миссией. Ты должен доставить шкатулку.

– Расскажи мне побольше о Геле, – сказал Румо.

– Мне известны только слухи, больше я не могу тебе рассказать. Однажды тут был один бандит, который регулярно ходил из Гела в наземный мир и назад. Он был очень болтлив. Он утверждал, что жители Гела – белые черти, что они измываются над своими пленниками в Театре красивых смертей. Такие вот вещи, понимаешь?

– Кто такие врахоки? – спросил Румо.

Эльм остановился и обернулся. Румо тоже остановился.

– Врахоки? – спросил Яггдра Сил. – Ты хочешь знать, кто такие врахоки? Честно говоря, всё то, что я о них слышал, до такой степени чудовищно, что я не рискую это повторять. Я даже не могу гарантировать, что врахоки на самом деле существуют. Одни говорят, что они – всеядные великаны. Другие – что у них больше ног, чем у пауков, и что они прозрачные. Некоторые утверждают, что уже их запах является смертельным оружием.

Эльм поскакал вперёд, а вольпертингер пошёл за ним.

– Докуда ты можешь меня довести? – спросил Румо.

– Как сказать, парень, мои корни… – ответил Яггдра Сил. – Концы моих корней – это граница моего царства. Дотуда я могу тебя довести. И это уже не так далеко. Затем ты должен опять полагаться только на себя.

– Ты уже очень сильно мне помог, – ответил Румо.

– Не подумай, что я завидую твоей подвижности! Подвижность проходит. Знаешь ли, согласно моей философии, все живые существа – это деревья. Каждый когда-нибудь выпускает корни. И ты тоже, однажды. Сам увидишь. А затем у тебя начнут расти годовые кольца, и ты станешь старым и толстым. Как я.

– Возможно, – сказал Румо.

– А что ты, собственно говоря, будешь делать, если Рала умерла? – неожиданно спросил Яггдра Сил.

– Что?

– Да, это неприятные мысли, но они уже как-нибудь приходили тебе в голову?

– Нет.

– Ты не хочешь об этом думать?

– Да. Я имею в виду: нет.

– Ты любишь односложные слова, не так ли?

– Так.

Тоннель стал шире и Румо заметил, что корни, ранее всюду свисавшие из стен, стали встречаться реже и реже. Голос эльма тоже становился тоньше и тише.

– М-да, здесь заканчивается моё царство, – сказал он. – Итак, я не хочу становиться сентиментальным или типа того. Но сейчас ты уходишь с нашей шкатулкой в неизвестность, и это значит, что я практически иду с тобой дальше. Перерастаю самого себя. В виде шкатулки.

– Хм, – произнёс Румо.

– Считается ли "хм" словом? – спросил Яггдра Сил. – Я буду очень скучать по нашим глубокомысленым беседам.

Тоннель превратился в большую пещеру. Огромные стволы деревьев взмывали в вышину в шевелящемся нежно-голубом тумане. Гигантские деревья уходили вдаль, насколько хватало взора.

– Это – Мёртвый бор, – прошептал эльм стоя на месте. – Фальшивый лес подземного мира.

Румо внимательно присмотрелся. Стволы были серыми и мёртвыми, они блестели из-за дождя, постоянно моросящего в тумане.

– Эти деревья не из древесины, а из камня, – сказал Яггдра Сил. – Это сталактиты и сталагмиты, выросшие между полом и потолком пещеры за миллионы лет. Об этом мёртвом лесе ходит множество слухов, самое главное, что он не такой уж и мёртвый, каким он на первый взгляд кажется. Мне не остаётся ничего, кроме как пожелать тебе быть осторожным.

– Постараюсь, – пообещал Румо.

– Когда ты пройдёшь мёртвый бор, то ты довольно близко будешь от Гела. Ориентируйся по чёрным грибам на стволах каменных деревьев. Говорят, они растут на той стороне, где находится Гел.

Эльм предупреждающе поднял вверх лапу.

– И ещё кое-что! Ни в коем случае не ешь чёрные грибы. Не важно, как голоден ты будешь. Они – единственная пища в мёртвом бору, но они сводят всех с ума. Некоторые говорят, что они превращают тебя в приведения, якобы обитающие в тумане между деревьями.

– Тебе известно много слухов, – сказал Румо.

– Да, – вздохнул Яггдра Сил. – Здесь мы должны расстаться и обо всём, что с тобой дальше произойдёт, я узнают только из третьих рук. Желают тебе всего хорошего, Румо. И береги шкатулку!

Эльм зигзагами убежал назад в тоннель и исчез в сумерках лабиринта.

Румо повернулся и вошёл в каменный лес.

Впервые генерал Тиктак гордился чем-то другим, а не только самим собой. Конечно, он гордился и собой, тем, что он сумел претворить в жизнь собственные смелые научные и технические идеи. Но больше всего он гордился Ралой. Он с самого начал почувствовал необычно сильную жажду жизни этой вольпертингерки, но он не ожидал от неё такого абсолютного презрения к смерти. Она находилась внутри медной девы уже дольше всех предыдущих кандидатов, а термометр смерти ещё ни разу не опустился ниже восьмидесяти. Время бережного обращения давно закончилось и пытки, которым он в настоящее время подвергал Ралу, зашли намного дальше, чем у предыдущих жертв. Какая сила, какая смелость! Ни на одном поле битвы он не встречал столько отваги, даже у ста противников одновременно.

Что он только не делал с ней в последние дни! Один раз в течение целого дня с помощью специального эликсира он довёл её телесную чувствительность до самого высокого уровня, а затем впрыснул ей жидкость, вызывающую мышечные судороги сопровождаемые болью, похожей на уколы кинжалов. Но Рала даже ни разу не закричала. Конечно, пульс был высоким, дыхание ускорилось, она дёрнулась пару раз, да, но кроме этого никакой другой реакции. А в конце функции её тела самостоятельно вернулись в нормальное состояние, и она уснула от полного изнеможения. Какая отважная девушка!

• Предыдущая
• 25/69
• Следующая