Жнецы ветра - Пехов Алексей Юрьевич - Страница 52
- Предыдущая
- 52/83
- Следующая
– Ты ничего не узнаешь от меня, ублюдок!
– Взяли пленничка на свою голову, лопни твоя жаба, – покачал головой Лук. – Теперь корми его, тащи, следи за ним и задницу подтирай. Своих забот нам как будто недостаточно.
– Лучше тебе все-таки ответить, – сказал Кальн и тут же получил плевок в лицо.
– Развяжи меня и дай оружие! Увидишь, как сражаются Высокородные!
– Я уже видел, – выдохнул рыцарь, схватил эльфа за волосы, прижал его голову к дереву и полоснул пленника кинжалом по обнажившемуся горлу. – Я уже видел, – повторил он, бесстрастно наблюдая, как ореховые глаза заволакивает туманом смерти. – Второго шанса ты не заслуживаешь.
Он, отпустив врага, встал. Высокородный попытался что-то сказать, но его голова безвольно упала на окровавленную грудь.
– Никто не собирался кормить его, Лук, – повернулся Кальн к пораженному стражнику. – Не стой столбом. Это война. И она идет, не только когда враг вооружен, и вы стоите лицом к лицу. Я уже говорил, что было бы с тобой, попади ты к ним в руки. Так быстро ты бы точно не умер. Я могу лишь пожалеть, что он отделался слишком просто.
– Довольно, Кальн! – одернул Рандо.
– Надо проверить их мешки, – сказал Лук. – Там может быть еда.
«Леопард» убрал кинжал в ножны.
Глава 17
В лучах заходящего солнца стены, крепостные башни и многочисленные шпили Альсгары казались облитыми свежей кровью. Царило безветрие, великий город пожирали пожары, и сотни черных дымов сливались в небе в одно непроницаемое облако, видимое на многие лиги. Всегда безмятежная Орса на этот раз была неспокойна. Ее темные воды волновались, а пена, то и дело выплескиваемая на берег, была столь же алой, как и городские укрепления.
Кровь.
Кровь была повсюду. Она отравляла воду, текла по желтоватым камням, пропитывала почву, мелкой взвесью висела в воздухе, сохла в волосах и постоянно чувствовалась на языке. От ее вкуса можно было сойти с ума.
Прибрежный песок превратился в стекло – матовое, скользкое, возле самой воды покрытое сетью трещин. Земля медленно остывала, но ее тепло ощущалось даже через подошву сапог. В ушах все еще звучали крики умирающих в агонии Ходящих и грохот их магии.
Ретар, уставший, сгорбленный, с посеревшим от напряжения лицом и сожженной бородой, в распоротом белом камзоле, с перебитой левой рукой, пытался уговорить Тиа встать. Она лежала в лодке, на разбитой корме, и беззвучно плакала от усталости, обреченности и злости. Митифа не пришла, и им не удалось осуществить задуманное. Ловушка, в которую они попали благодаря трусости и безответственности Кори, едва не стоила им жизни.
Удачный прорыв захлебнулся. Их войска разбиты. Не уцелел никто из тех пятнадцати тысяч, что поверили в них и пошли за ними. Даже спустя год сражений и боев, даже несмотря на успехи на востоке, Башня оставалась сильна и незыблема. Ход войны не удалось переломить и сегодня, а Гинора, Лей и Рован увязли перед Лестницей, так и не добыв победу на востоке Империи.
– Ты обещала быть сильной, – тихо сказал Ретар.
И Тиа, устыдившись своей слабости, встала. Рана, полученная утром, отдавала болью при каждом шаге. Правая сторона куртки пропиталась запекшейся кровью, волосы на затылке были сожжены, все ногти на руках потрескались и посинели. В глазах то и дело двоилось, а мир так и норовил пуститься в пляс, закружить в хороводе, заставить потерять равновесие. Она сражалась с самого утра, и ее «искра» едва тлела, забирая последние силы.
Ретар с Тиа одновременно ощутили, как кто-то коснулся Дара, и их обожгло отдаленным огнем.
– Они скоро будут здесь. Тебе надо уходить.
– Нет! – с ужасом воскликнула она и, видя, что он собирается что-то сказать, решительно добавила: – Даже не думай, будто ты избавишься от меня, Ретар Ней! Я тебя не брошу!
– Эти маги не принимали участие в драке. И их много!
– Мы справимся! Я справлюсь!
Он улыбнулся, как тогда, в первый день их знакомства:
– У тебя никогда не получалось лгать мне. Ты многое сделала сегодня. То, что никогда бы не совершили другие. Я горжусь тобой. Очень.
Она с удивлением увидела, что его всегда бесстрастные алые глаза сияют неподдельным восхищением и любовью.
– Тебе не удастся уговорить меня! Если ты намереваешься умереть, то мы умрем вместе!
– Нет! – Он свирепо тряхнул головой и уже гораздо спокойнее добавил: – Нет. Для тебя есть еще одно дело.
Ретар посмотрел в сторону рощи. Ходящих пока не было видно, но это вопрос нескольких минок. Брат Рована запустил руку за пазуху и протянул ей темно-желтый, покрытый серыми пятнами камень, размером и формой похожий на куриное яйцо. Он был заключен в бронзовую оправу в виде клетки, а цепь состояла из плоских звеньев, отлитых из неизвестного металла.
– Ты должна увезти «Сердце Скульптора».
– Но…
– Это единственный способ опрокинуть их на Лестнице, – терпеливо сказал он. – Ты знаешь, что я прав. И помнишь, что надо делать. Иначе весь сегодняшний день, гибель всех тех, кто был с нами, окажутся бессмысленны. Мы не победили сейчас, но с этим, – Ретар потряс цепочку, – у нас есть реальный шанс выиграть войну. Жизнь – пустое. Цель важнее.
– Мы можем уйти вместе!
– Выиграем полнара, потом нас догонят. Их следует задержать надолго.
– Ты ранен! – Ее била крупная дрожь.
– Рука не помешает касаться плетений. Прямо по берегу, через двести ярдов, у платанов ты найдешь лошадей и верных мне людей. Они проводят тебя.
– Я могу остаться! Вместо тебя!
– Ты не продержишься и минки. Поединки истощили твою «искру». А меня еще хватит на то, чтобы отправить их всех в Бездну.
Он насильно вложил в ее дрожащие ладони артефакт, и Тиа испытала такое безграничное отчаяние, что весь мир поблек. Ей хотелось кричать, попытаться убедить его, что он не прав, но Проклятая знала, что все это бесполезно. Ретар не отступит. По щекам девушки катились слезы.
– Я убью Митифу! – с ненавистью прошипела она.
Он не слушал:
– Передай это Гиноре. Держись ее. Она всегда была добра ко мне. И поможет тебе. Передай ей… Нет. Наверное, не стоит ничего говорить. Все! Время вышло!
Он неловко обнял Тиа одной рукой, вдохнул аромат ее волос, шепнул:
– Не плачь. Люблю.
И, оттолкнув от себя, повернулся к выходящим из-за деревьев Ходящим. Еще мгновение девушка колебалась, всей душой желая остаться, разделить с ним жизнь и смерть. Но не посмела ослушаться. В отчаянии ударила остатками «искры» по противникам, задев одну из Ходящих, и, ничего не видя от слез, бросилась прочь.
За спиной загрохотало…
Тиф проснулась от этого грохота и долго-долго, не мигая, смотрела на редкие звезды. В ушах все еще звенели отголоски боя, происшедшего на берегах великой реки пять сотен лет назад. Кошмар, оставивший ее в покое почти на два века, вновь вернулся.
Каждую ночь она пыталась убедить себя, что видела Альсгару последний раз в день мятежа, и забыть, что вернулась к ненавистному ей городу спустя год. Этот самообман ни к чему хорошему не привел. Она все равно помнила, что случилось в тот ранний весенний вечер.
Каждый раз, просыпаясь после такого сна, она корила себя за то, что послушалась Ретара, оставила его одного, обрекла на смерть. И очень часто ей начинало казаться, что лучше бы она тогда умерла вместе с ним.
И пусть бы катились в Бездну великие цели, победы, поражения и магия. Она потеряла его, и с тех пор жизнь уже никогда не была прежней. Частичка ее души умерла вместе с ним, оставив Тиа ущербной, опустошенной и обездоленной. Бешеной волчицей, как тогда называла ее Аленари. Женщиной, которой было плевать на все и всех.
Тиф, стараясь подавить внезапно нахлынувшую тошноту, села и, ежась от холода, надела куртку. К концу второго месяца осени свитер с вязаным капюшоном уже не давал нужного тепла.
Лагерь спал. Лишь Юми сидел у костра, иногда подбрасывая в него дрова. Судя по всему, чувствовал он себя после драки не так уж и плохо. Чего не скажешь об остальных.
- Предыдущая
- 52/83
- Следующая
