Разоблаченный любовник - Уорд Дж. Р. - Страница 94

• Предыдущая
• 94/104
• Следующая

Бутч запрыгнул на заднее сидение внедорожника, хлопнул дверцей и оказался сверху Мариссы прежде, чем свет на потолке погас. На заднем сидении было тесно, его ноги изогнулись под необычным углом, плечи уперлись во что-то, вероятно, в спинку сиденья. Но никого из них это не заботило. Марисса лежала под ним, обхватив своими ногами его бедра и открыв рот его яростному поцелую.

Бутч перевернулся так, чтобы она оказалась сверху, сжал в руке прядь ее волос и дернул на себя, к горлу.

— Кусай! — зарычал он.

Твою мать, так она и сделала.

Он почувствовал жгучую боль от клыков, впившихся в него. Когда они проникли глубже, его тело яростно дернулось, вынуждая плоть прорываться сильнее. О, но это было хорошо. Так хорошо. Она пила глубокими глотками, и удовлетворение от кормления накрыло его журчащим потоком.

Он просунул ладонь между их телами и обхватил ладонью жаркий центр, потирая ее естество. У нее вырвался безумный стон, и другой рукой он стянул с нее рубашку. Боже благослови ее, она прервала контакт с его шеей на время, чтобы избавить от блузки и отбросить лифчик.

— Брюки, — сказал он хрипло. — Сними брюки.

Пока она неловко раздевалась в замкнутом пространстве салона, он расстегнул ширинку, высвободив эрекцию. Он не осмелился прикоснуться к себе — так близок был к оргазму.

Полностью обнаженная, она забралась на него; голубые глаза пылали, как огонь в темноте. Красная струйка крови виднелась на ее губах, и он приподнялся для поцелуя, затем повернулся так, чтобы она села, точно опустившись на его плоть. Он закинул голову, и они соединились, когда она проникла в его шею с другой стороны. Его бедра начали быстро двигаться, и она встала на колени, чтобы принять устойчивую позу, пока пьет.

Оргазм налетел на него.

Но в тот миг, когда все закончилось, он был готов сделать это снова.

И сделал.

Получив все необходимое, Марисса отстранилась от Бутча и прилегла рядом. Он лежал на спине, таращась в потолок Эскалейда, положив одну руку на грудь. Дышал прерывисто, одежда его была помята и перекручена, рубашка задралась на груди. Блестящий член лежал на плоском животе, а раны на шее оставались рваными даже после того, как она зализала их.

Она использовала его с дикостью, о существовании которой даже не подозревала. Ее жажда поглотила их абсолютным, первобытным безумством. А теперь она чувствовала, как тело ее поглощает то, что он отдал ей. Марисса прикрыла глаза.

Так хорош. Он был так хорош.

— Ты используешь меня снова? — И без того низкий голос Бутча окончательно охрип.

Марисса зажмурилась, в груди болело так сильно, что стало сложно дышать.

— Хочу, чтобы это был я, а не он, — продолжил Бутч.

О… все это произошло из-за злости на Ривенджа, а не ради нее. Ей стоило догадаться раньше. Она видела, как Бутч посмотрел на Рива, прежде чем сесть в машину. Очевидно, он все еще не оставил свою ярость.

— Неважно, — сказал Бутч, застегивая ширинку. — Это не мое дело.

Она не ответила, но он, казалось, и не ждал этого. Он вручил ей одежду и не смотрел на нее, пока она одевалась, а потом, когда ее нагота была прикрыта, открыл заднюю дверцу.

Холодный воздух ворвался внутрь… и она поняла кое-что. В салоне стоял запах страсти и кормления — густой, крепкий, соблазнительный аромат. Но не было ни намека на связь. Ни одного оттенка связующего запаха.

Уходя, она не смогла даже оглянуться на него.

Близился рассвет, когда Бутч, наконец, притащился во внутренний двор особняка. Припарковав Эскалейд между темно-пурпурной спортивной тачкой Рейджа и универсалом от Ауди, принадлежавшим Бэт, он направился к Яме.

После того, как они с Мариссой разошлись, он долго колесил по городу, следуя путями одинаковых улиц, проезжая мимо оставшихся незамеченными домов, останавливаясь на светофорах, когда вспоминал о них. Он пришел домой не только потому, что дневной свет должен был совсем скоро осветить все вокруг, но и потому, что это казалось правильным.

Он посмотрел на восток, где показался скудный намек на сияние.

Выйдя в центр внутреннего двора, он сел на край мраморного фонтана и стал наблюдать, как ставни на окнах особняка и Ямы опускаются. Слегка прищурился от света в небе. Затем прищурился сильнее.

Когда глаза начало жечь, он подумал о Мариссе, вспоминая каждую мельчайшую деталь: от формы ее лица до каскада волос, от звука ее голоса до аромата кожи. Здесь, в одиночестве, он позволил чувствам вырваться на свободу, признавая любовь, причинявшую боль, и ненавистную тоску, которая отказывалась оставить его существо.

И, конечно же, снова появился связующий аромат. Каким-то образом ему удалось сдерживать его рядом с ней — казалось, отмечать ее как свою было бы нечестно. Но здесь? Одному? Нет причин скрываться.

Восход солнца приближался, и его щеки вспыхнули болью, словно он получил солнечный ожог. В тревоге дернулось все тело. Он вынудил себя остаться, потому что должен был увидеть солнце, но бедра зудели, вынуждая бежать, и он не смог бы долго противиться этому позыву.

Черт… он никогда больше не увидит дневного света, так ведь? А с уходом Мариссы света в его жизни не будет вообще. Никогда.

Темнота завладеет им, верно?

Он перестал сдерживаться, потому что иного выбора не было, и в тот же миг ноги помчали его через внутренний двор. Бросившись через вестибюль Ямы, он хлопнул дверью и прерывисто задышал.

Рэпа слышно не было, но кожаный жакет Ви висел на спинке стула, значит, тот был где-то рядом. Вероятно, все еще в доме, на разборе полетов с Рофом.

Стоя в одиночестве в гостиной, Бутч почувствовал, как знакомое желание выпить, тяжело ударило по нему. И он не мог найти хорошей причины, чтобы не поддаться. Сняв пальто и оружие, он отправился на кухню за виски, налил себе в стакан и прихватил бутылку с собой. Подойдя к своей любимой кушетке, он поднес стакан к губам. Глотая виски, краем глаза он заметил последний выпуск «Спорт Иллюстрейтед». На обложке было изображение бейсболиста, а рядом с его головой большими желтыми буквами было написано единственное слово: ГЕРОЙ.

Марисса была права. У него действительно был комплекс героя. Но не из-за эго. По другой причине: возможно, если он спасет достаточно людей, он сможет… получить прощение.

Этого он и хотел — прощения.

Воспоминания о молодых годах стали проноситься у него перед глазами, но это было не то кино, которое он хотел бы посмотреть. На середине шоу его взгляд скользнул к телефону. Был только один человек, способный облегчить для него все это дерьмо, но он сомневался, что она станет это делать. Проклятье, но если бы он только мог позвонить матери и услышать, как она прощает его за то, что он разрешил Дженни сесть в ту машину…

Бутч сел на кожаный диван и отставил виски в сторону.

Он ждал несколько часов, пока часы не показали девять утра. И потом он поднял трубку и набрал номер, который начинался с кода 617. Ответил его отец.

Беседа была ужасна, как и предполагал Бутч. Что могло быть еще хуже? Новости.

Закончив разговор, он заметил, что сумма затраченного времени, включая шесть звонков с самого начала, составляла одну минуту тридцать четыре секунды. И он понял, что, вероятнее всего, это был последний раз, когда он говорил с Эдди О`Нилом.

— Как дела, коп?

Он вздрогнул и посмотрел вверх, на Вишеса. Не видя причин лгать, он сказал:

— Моя мать больна. По всей видимости, уже два года. Альцгеймер. Паршиво. Конечно, никто не подумал сказать мне. И я никогда не узнал бы, если бы не позвонил.

— Черт… — Ви подошел и сел рядом. — Ты хочешь навестить ее?

— Нет. — Бутч покачал головой и взял виски. — Нет причин. Эти люди больше не имеют ко мне никакого отношения.

Следующим вечером Марисса пожал руку управляющей ее нового дома. Женщина отлично подходила на эту должность. Умная. Любезная. C мягким голосом. Изучала здравоохранение в вечерней школе (конечно же) при Нью-Йоркском университете.

• Предыдущая
• 94/104
• Следующая