Докричаться до мира - Демченко Оксана Б. - Страница 47
- Предыдущая
- 47/126
- Следующая
Вечный держал в руке короткую и очень опасную палку, наугад, комично-резко водя ею из стороны в сторону. Но темнота не желала помогать, насмешливым эхом разнося хриплое сбитое дыхание, прервавшееся коротким визгом, когда Йялл неспешно провел ногтем по взмокшей от пота хозяйской шее. Чуть сместился, уходя из-под удара палки и давая врагу полмгновения, чтобы ощутить себя хоть раз подопытным, бессильным и несвободным. Рисковать дольше он не стал, и звук оборвался хрустом.
Вот и всё. Слабый, трусливый, мерзкий и уже больше не Вечный.
Тело Третий отбросил в угол, чуть перестарался сгоряча, услышал повторный хруст. Ничего, так надежнее. Можно забыть о рослом хозяине и все внимание уделить волчицам.
Рыжая задыхалась и хрипела, не приходя в сознание, ее горло задирал вверх чересчур короткий поводок, рвал острыми шипами ошейник. Йялл торопливо подставил плечо, поднимая безвольное тело, ощупал звенья, нашел их слабыми и ненадежными. Бережно, стараясь не причинять новую боль, растащил два шипа, сломав их связку, снял звякнувшее железо. Шагнул к темноволосой и стремительно, на ощупь, распутал идущие к обручу нити. Сорвал упрямые кольца, удерживающие руки даже в темноте, отвел прочие, сдавшиеся без боя. Обнял, поднял на руки бессознательно-послушную, легкую, отнес и уложил на полу.
Теперь обе женщины были рядом, одинаково тихие и мягкие. Черноволосая успокоилась, рыжую гнула прежняя боль, вернее, ее тень. Йялл присел возле, погладил пушистую голову, стараясь принять на себя часть страдания, понять мир волчицы и войти в него, как делал Первый. Стало очень тоскливо: в жизни волчицы не было и крохи радости. Она давно уже знала лишь отчаяние и спасалась от него, по мере сил облегчая мучение других. Первый бы ею гордился.
В сравнении с участью волчиц он, Третий, как и вся их «стая» наверху, всегда был свободен. Он ведал радость бега по пустыне, общение с братьями, четыре года жизни в настоящей семье, рождение сына. А волчицы были не просто вещами или объектами опытов. Они были рабынями, это слово ему долго объясняла Сидда и оно оказалось самым мерзким в ее наречии.
Наконец волчица чуть успокоилась, Йялл устало откинулся на стену. Удивительно то, что особого страха в ней нет, скорее, именно усталость и обреченность. Кроме них – только готовность принимать чужую боль и тоска.
Третий поднялся, внимательно ощупал стену, запоминая место, и двинулся вдоль нее, разыскивая дверь. Куда идти – непонятно, но здесь оставаться нельзя. Наверное, надо попробовать к повозке, спустившей его вниз.
Дверь рукам не поддалась, удерживая добычу Вечных и без их света. Он попробовал снова, и опять неудачно. Впрочем, хозяева сами сказали: Третий может выбить дверь. Значит, выбьет. На миг Йялл прижался всем телом и лицом к холодной стене, давая отдых себе, вымотанному за день болью сильнее, чем бегом или иной работой. И услышал шаги. Уверенные, легкие и стремящиеся прямо к нему по коридору. Приближающееся сознание «поймало» его и приветливо улыбнулось, как старому знакомому. Совершенно чужое, спокойное и со-чувствующее. Откуда это существо его знает? Йялл рванулся навстречу, ощущая того, за дверью. Вернее, ту – человечку, но совершенно незнакомую, ярко делящуюся образами и очень уверенную.
– Ты Йялл? – звонкий голос на странно искаженном языке хозяев задал совершенно немыслимый вопрос, гулко отраженный коридором.
– Да, – говорить громко было непривычно, губы не слушались.
– Ура, нашелся! Я Ника. Отойди от двери. Замок справа? Ага, поняла. Подальше отойди, – она обратилась к кому-то далекому, шипящему ей в ухо «говорящим шариком» Вечных. – Я его нашла, нашего крикуна, тут трое живых, в остальном ярус пуст. Дед когда свет обещал дать? Ладно, у лифтов. Да кто меня тут обидит, уймись уже! Дообижались, ага… Сам поосторожнее.
Нечто непонятное беззвучно и стремительно рассекло дверь, удивив сознание всплеском яркой и острой силы. Уверенная рука толкнула створки, делая тонкую нитку света широким проемом, на короткий миг ослепляя. И потом, когда глаза привыкли, он увидел ее. Среднего, пожалуй, для их племени роста, неожиданно светлоглазую и светловолосую при довольно темном лице, – кажется, именно это его Сидда называла «загар». С ярким лучом, укрепленным на плече, с тонкой узкой полосой живого и опасного железа в руках. Сосредоточенную, настороженную, ощупывающую окружающее сильным и умелым чутьем, в остро пахнущей свежей кровью одежде. Значит, Вечных стало приметно меньше. Запах жирного хозяина Йялл отличил сразу в числе прочих.
– Женщины плохи?
– Да.
– Ты сам-то…
– Стою. Нормально.
Он резко оттолкнулся от стены, с трудом принимая происходящее за реальность. Прут света обшарил загон, незнакомка довольно хмыкнула, на миг задержав внимание на теле хозяина. Плавно и стремительно обернулась, одним движением превращая слага в пару крупных обломков и раскатившихся тут же множеством мелких. Йялл и движение-то с трудом уловил, но про себя довольно отметил: ну быстра!
Свет упал на волчиц. Назвавшаяся Никой резко опустилась на колени, Йялл осознал, как она прощупывает лежащих чутьем.
– Какие красивые! Жить, похоже, будут, но ох как повозиться придется со старшей. Не здесь, конечно. Йялл, возьми на столе ткань, вроде там была подходящая, да? Закутай их, у обеих озноб. Донесешь двоих? Иди сразу следом за мной. Тут слаги попадаются разные, есть очень даже неприятные, так что держись рядом, чуть левее. Лево – понимаешь?
– Да. И остальное понимаю.
– Прекрасно. Если что – два шага назад, к левой стене и резко присесть, чтобы я не думала, где ты. Пошли. Тут недалеко, потерпи.
И они пошли. Женщины висели на Третьем и уже не казались легкими. Ника трижды рубила пополам явно агрессивных слагов своим непонятным железом, очень быстро и точно. Иногда она начинала бормотать на чужом торопливом языке.
Коридор очередной раз свернул, обещая скоро вывести к повозкам, и Йялл наконец понял, что они и есть «лифты». Трудный день, мысли не хотят ворочаться в голове. Ноги не желают двигаться. Чутье отказало полностью. В глазах муть… Выходит, и он может быть слаб! Идея даже чуть развлекла.
Впереди, за очередным поворотом, оказалось светло от пары фонарей. Третий замер, он ожидал чего угодно, но не того, что увидел: двоих живых, нервно меряющих шагами расходящиеся в разные стороны коридоры… Первого, своего вожака. И хозяина рядом. Одетых одинаково и совершенно так же, как его провожатая, Ника. Оба разом замерли, обернулись, облегченно вздохнули и зашумели.
– Ты не могла быстрее? И работать не молча, а с пояснением своих действий, я же так поседею на триста лет раньше времени!
– Ника, мы волнуемся…
– Лайл, снимай комбинезон, будешь без него успокаиваться, хватит с тебя «пиявки». Йялл не так здоров, как пытается показать, и уже прилично замерз. Эл, ну я же старалась… все хорошо.
Третий снова с трудом осознал, что видит и слышит точно то, что происходит на самом деле. Подобно рыжей волчице, не ждущей хорошего от жизни, он уже почти верил, что все это – бред изгрызенного болью сознания.
Его тормошили, силой одевали, спрашивали, хлопали по плечу…
Потом беззвучно, сжигая глаза, вспыхнул в полную силу свет потолка. Лифт ожил и пошел вниз, раскрыл свою пасть, выплевывая на ярус знакомых волвеков, непривычно одетых, странно пахнущих, возбужденных и говорливых, зовущих друг друга непонятными словами, в которых Третий довольно скоро осознал имена. Последним вынырнул Четвертый, счастливо рыкнул и вцепился в любимого «врага». Сегодня он мог бы завязать Йялла узлом, но ничуть не радовался этому. Впрочем, куда внимательнее, чем на Третьего, глянул на женщин, нахмурился, прощупывая чутьем – живы?
- Предыдущая
- 47/126
- Следующая
