Соленые радости - Власов Юрий Петрович - Страница 36

– Жаль парня, – говорит он о Хубере. – Гибнут наемники силы. Там, где чрезмерная самоотдача или супермастерство, там душа должна почивать. Почивать беспробудно – тогда успех обеспечен. Призовая сила и душевные потемки – сочетание в данном случае необходимое. Иначе судьба может сыграть на нервах скверную партию…

«Нет высших благ без разочарований», – вдруг вспоминаю я слова Гете. Глумятся надо мной слова.

Цорн, прихрамывая, выходит в коридор. Машет шляпой:

– Сэр, ваша радость преждевременна. Я скоро вернусь.

В номере запах духов и табака. Отворачиваюсь, чтобы не выдать себя.

– Половину жизни прожили в гостиницах, – говорит Поречьев. – Цыганили по свету.

– Другую в залах. – Я наклоняюсь над сумкой с тренировочными вещами и делаю вид, что занят. Бинты и в самом деле следует просушить. Разматываю и вывешиваю их между стульями. Кидаю ключи Поречьеву: «Запрете. Я выйду. Ждут! Обещал автограф!..»

Никто не ждет меня. Бегу – от себя бегу.

Снова я на белой парковой скамейке. Она не обновлена краской, но чиста. Копоть смыта дождями. Влажная ватная тишина. Пальцы студит чугунная станина.

«Все, что могла сделать медицина, было сделано».

Ветер сорит стеклом дождя. Деревья перезревают соком дождей. Из луж пьют свою тоску все эти дни…

Моя обычная тренировка занимает до пяти часов, потом массаж – полтора-два часа. Без массажа я не успеваю «восстановиться» к следующей тренировке. Усталость, непрерывность тренировок оборачиваются одиночеством. И у меня нет сил его преодолеть.

И даже в зале я одинок. Я должен пропустить через мышцы тонны «железа». Рядом со мной новички, разрядники. Они приходят, уходят. Мы обмениваемся ничего не значащими фразами – я всегда захвачен работой. Веса, на которых я работаю и к которым привык, не прощают неряшливости. Я должен быть внимателен и собран – иначе я не справлюсь с заданными нагрузками. И я снова никого не замечаю. «Железо» обрекает меня на одиночество.

К концу тренировки я думаю только об отдыхе. Я мечтаю напиться воды и отлежаться. Мне ничего не надо – только бы отлежаться. Замкнутый круг тренировок, постоянное преодоление усталости – на другую жизнь меня не хватает.

Вне спорта я по-прежнему вынужден подчиняться эгоизму «железа». Я лишь на время отпущен «железом», но я непременно вернусь. Любой пропуск обесценивает труд предыдущих тренировок.

Великий ритм силы подчиняет мою жизнь. Нагрузки растут. Новые результаты требуют новой работы, повторения старой работы и новых напряжений воли. Всегда воля! Гонка не прекращается ни на мгновение. Большой спорт скареден на расход энергии для другой жизни. Он всегда это дает почувствовать на тренировках. Это дают почувствовать результаты соперников. Все должно вскармливать силу, вынашивать силу, становиться силой.

Веки мои громадны. Не могу их разомкнуть. Очень хочу и не могу. И от этого даже во сне испытываю тревогу.

Даже первое мужество ребенка – не бояться снов, но мой страх сильнее рассудка. Отравлен всеми усталостями и ошибками.

«Где Хубер? Где?» – шепчу я.

Я в поисках исчерпал себя. Хубер доказал: возврата нет. Я отдан на милость неизвестного. Милость!

Слышу голоса, шаги, прикосновение и прихожу в себя. Портье подает конверт. Киваю ему. Со стороны незаметно, что я спал: глаза прикрывала рука. Смотаю на часы: минут десять забытья. Компания пожилых мужчин беседует в соседних креслах. У окна вяжет старушка. Ее не было, пришла, когда я задремал. Клубок нитей из воспоминаний моего детства…

Я окончательно прихожу в себя.

Женщина лет тридцати поднимается в бар. Она ступает томно и капризно. Боа из белого меха закрывает плечи, она привыкла к своим выхоленным рукам, вырезу, открывающему грудь. У нее надменные губы и нежный округлый подбородок.

Бармена не узнать. Как учтив этот бледный, усталый мужчина! Бар в бельэтаже, но я вижу ее лицо, юбку и ноги. Природа славно потрудилась – это действительно совершенный экземпляр женщины. И алтарь ее явно не скудеет приношениями. Она бросает бармену несколько слов. Садится. Открывает сумку. Сузив глаза, закуривает. Бармен взбивает коктейль.

Вскрываю конверт. Листки на английском, немецком, французском языках. Читаю французский текст:

«Все, чьи души блуждают, – я служитель мирового духа! Плоть мою я взял в зубы мои и душу мою держу рукой моей!

Нераздельность сердец – вот завещание поколений! Люди отходят от пути праведного, заходят в пустыню и гибнут.

Господь, помоги за пороками, слабостями и обидами сохранить душу! Господь, вразуми! Человек, не бойся изранить руки о скверны ближнего! Лучше доброе имя, чем добрый елей. Зло оттачивает зубы в равнодушиях мира. Благополучны разбойничьи шатры. Не рассуждай о добре – твори его. Не бойся изранить руки ласками. Зло в привычке брать и только брать. К чему злые остаются жить, достигают старости в расцвете сил?

Королевская молитва Святейшей Девы Гваделупской – надежда наша! Молитвой направь свою судьбу, послужи вере и братству! Вырвем веру из мертвых рук! Возродится вера! Да святится вера!

Молитву Святейшей Девы Гваделупской первым по моему наущению сотворил синьор Сальвадор Родригес Валансуэлла. Королевской молитве назначено повернуть мир! Люди в смятении, люди слепы и слепнут в белом дне и под белым солнцем.

Синьор, снимите двадцать пять копий – не меньше и не больше. Разошлите их достойным. Достойные – они рядом с вами, только повнимательнее приглядитесь. Запрещаю обращаться к волкам в человеческом обличии. Злых не оденешь в стыд.

Ни одного слова молитвы не должны увидеть глаза ваших близких. Иначе я предрекаю: горе поразит их.

Не обольщайтесь, если вы уже сильны, счастливы и безмятежны. Судьбы обманчивы. Познайте сладость молитвы – и вас коснется благость. Разве можно быть безмятежным, если каждый миг кого-то за тридцать сребреников ввергают в ад!

Да, для дерева надежда есть, что оно, срубленное, оживет и побеги станет пускать вновь. А человек умирает – и его нет, отходит – и где его искать?

Сбросьте вериги корыстного довольства! Проникнитесь словами молитвы – и не познаете раскаяния. Синьор Хуан Диас из доблестной мексиканской армии получил вашу молитву. Он истово молился, и благодарность Святейшей Девы Гваделупской его не оставила. Выигрыш на скачках принес миллион песо. Синьор Хуан Диас сотворил святое дело – двадцать пять копий молитвы получили его верные друзья – и никто не пожалел. Судьба каждому воздала должное.

Генерал Гарсиа Альмаро, получив молитву, предал ее публичному осмеянию. Спустя три дня на боевых учениях случайная пуля поразила его в плечо. Он приказал синьорине секретарю переписать молитву и разослать по указанным адресам. Он не ошибся. Молитву получили достойные люди. Генерал творил молитву – рана затянулась, изуродованные кости срослись.

Синьор Педро Сеспедес, богатство которого исчислялось сотнями тысяч голов скота, десятками поместий, посмел в фельетоне высмеять молитву. Эпидемия сапа уничтожила стада, а родовое имение истребил пожар. На охоте утонул единственный сын.

Синьор Альфонс Бетанкур, вняв молитве и следуя ее наставлениям, изменил привычкам своей порочной жизни. Год за годом он творил святое дело. В 1953 году он выиграл дом на случайный билет лотереи, устроенной газетой «Эксцельсиор».

Генерал Рудольфо Папуорт, получив молитву, кощунственно позволил себе разыграть ее в карты на офицерской пирушке. Он был убит через двадцать часов беглым каторжником…»

К молитве приложен листок веленовой бумаги со странным водяным знаком – скрещенными руками. На листке красные буквы – текст отпечатан красной лентой:

«Ты не только должен молиться, но и разослать молитву. Твоя жизнь и жизнь твоих родных в твоих руках. Не спеши потерять дорогого человека. Все расы и народы должны соединиться этой молитвой. Верь молитве Святейшей Девы Гваделупской.

Не губи тело и душу. В молитве исцеление и путь к избавлению. Отступитесь, да не будет зла! Разве на языке моем ложь? Знаешь ли, что это искони, с тех пор как поставлен человек на землю, что не бывает долго ликование злых?»