Империя зла - Шакилов Александр - Страница 38

• Предыдущая
• 38/71
• Следующая

— Что слышал? — Тарсус глядел на Ивана с подозрением.

— Ну, про Хортицкую трудовую зону?

Лицо подпольщика — все еще под голограммой-маской — ясно отражало ход его мыслей: нет, ничего он не слышал и теперь считает, что у союзника как минимум слуховые галлюцинации на почве стресса.

«Хортицкая трудовая зона, спецшарашка для электронщиков и айти-спецов, — настойчиво повторили голосом отца. А потом, чуть помедлив, добавили: — Если вам нужен образ будущего, вообразите сапог, топчущий лицо человека — вечно»[4].

Ладони сами легли на уши, прижали их до боли к черепу, едва не расплющили.

Сапог.

Лицо.

Вечно.

Голос отца в голове — как навязчивая мелодия новомодного хита, которую напеваешь целый день. «Тру-ля-ля, тру-ля-ля, Председатель нас ведет! Тру-ля-ля, тру-ля-ля, смело мы за ним идем!» И надоела песенка, а врезалась в мозг так, что не выкинешь, как ни пытайся.

Родительский голос мешал сосредоточиться на том, что творилось вокруг. Это бормотание меж висков не позволяло оплакать утрату, потому что нельзя скорбеть о том, кто разговаривает с тобой, кто поселился у тебя под черепушкой.

— Маршал, — донеслось издалека, из другой, наверное, галактики, — если мы прямо сейчас…

Отец — мертвый отец, поселившийся между затылком и лбом, — перебил:

«Хортицкая трудовая зона, спецшарашка для электронщиков и айти-спецов».

— Маршал, мне что, тебя опять на собственном горбу…

«Если вам нужен образ будущего, вообразите сапог…»

И если первая реплика похожа на адрес, прикинул Иван, то вторая… Он поднялся, взял руку отца — такую непривычно худую — и поклялся отомстить. Себя не слышал — бубнеж о Хортицкой зоне и сапоге вытеснял собой все шумы.

— Тарсус, надо бы встретиться с твоим начальством.

— Ты не о том думаешь, Маршал! Если мы прямо сейчас…

— Надо встретиться с твоим начальством.

Есть надежда, что у начальства Тарсуса налажена связь с трудовыми лагерями и верхушкой подполья. Жуков-младший — Жуков-единственный! — почему-то был уверен, что ему крайне важно попасть в одну конкретную спецшарашку.

— Тарсус, а Хортица — это где?

Усы насквозь промокли от пота. Майор поднял забрало, а затем вообще снял бронированный головной убор. Не нравилось ему — слишком жарко, кожа на затылке должна дышать.

Под каблуком хрустнуло зеркальце. Майор присел и, поставив шлем, осторожно заглянул в дамскую сумочку, что валялась на полу, ткнул внутрь глушителем «калаша». Яркие цилиндрики — помада, упаковка влажных салфеток, упаковка прокладок, какая-то дребедень… Ничего интересного. Он, как говорится, «много лет в этом бизнесе». По всему Союзу покатался, стрелял чаще, чем ложку ко рту подносил, поэтому много чего умеет-знает — и таких вот сумочек, начиненных тротилом, тоже повидал немало. И чемоданчиков. И с плюшевыми мишками в руках маленьких девочек, которым под платьица папы-мамы надевали пояса шахидов…

Но тут все чисто. Стерильно, как в больнице. Трупы не в счет. Правда, немного напрягает то, что цель вне зоны видимости. Поливать все перед собой разрывными пулями смысла нет.

Пока что нет.

Прежде чем подняться сюда, майор и его бойцы изучили записи видеокамер, убедились, что террористов всего двое. Судя по показаниям свидетелей, они следовали определенному маршруту, совпадающему с вводными данными по операции.

И вот она — нужная дверь.

За ней опасные преступники.

Враги народа.

В коридоре стало тихо-тихо. Значит, идут последние приготовления, бойцы переговариваются знаками. Вот-вот в палату ворвется осназ. Отсчет пошел на секунды.

Надо как-то выбираться отсюда. Но мыслей по поводу не было вообще. К тому же Маршал скис после смерти отца. Ему что-то слышалось, а интерес к жизни вернуло лишь обещание Тарсуса устроить ему ужин при свечах со своим таинственным начальством.

— Слушай, выруби ты новости, — попросил вдруг Маршал. — Надоели. Верни зиму. Пусть опять ветерок подует.

— Какой еще ветерок? — Тарсус метнулся к огромному, в полстены, дисплею и ощутил движение воздуха.

Неужели?..

Нужно время. Нужно отвлечь осназ. Он заорал во всю мощь легких:

— Не входить! Иначе я подорву все здание! У меня взрывчатки — пол-Москвы снесет до фундамента! Подорву на хрен все!

В коридоре послышался шум — похоже, осназ отошел. Затрещала рация. Пока свяжутся со своим руководством, пока генералы, или кто там у них за главного, почешут плеши… В общем, минутка-другая теперь есть.

Поднатужившись чуть, Тарсус содрал дисплей вместе с креплениями и довольно хмыкнул. Не ошибся — за окном виртуальным обнаружилось окно реальное. Вот только вид из него был не очень-то приличествующий ВИП-палате — стена соседнего корпуса. Поэтому его и заменили на морозную свежесть, а настоящая свежесть образовалась позже, вместе с щелью в раме, через которую сквозило.

Дальше — просто. Открыть окно. Загрузить на себя Маршала — не впервой, процедура отработана. На присосках спуститься на пару этажей по стене. Выбрать ментовские трупы поприличнее, чтобы форма поменьше кровью была заляпана. Переодеться. Дождаться суеты наверху — осназ ведь все равно ворвется в палату: либо сразу получит приказ действовать, либо сначала безответно попытается начать переговоры, без разницы. Тогда начнется и внизу суета — в здание ворвутся подразделения попроще. Вот с простыми и надо бы смешаться, закосить под своих. Потом выйти из Поликлиники № 1 и улизнуть. А потом…

Потом не было.

Потому что незаметно улизнуть не получилось.

Ну кто мог подумать, что в милицейском шлеме Маршалу станет плохо?

Панцеры с патрульными на броне быстро откатили в стороны, освободив место. Поднимая пыль, вертолет приземлился прямо на двойную сплошную.

У ворот больницы и везде вокруг было не протолкнуться от военной техники. Вооруженные автоматами и снайперскими винтовками бойцы нервно перетаптывались, курил мужчина с мегафонами в руках, очередной автобус телевизионщиков — американский, что ли? — отчаянно сигналил, требуя пропустить его…

У Лали разболелось сердце — сильнее, чем сломанный палец, распухший и посиневший. Это она сюда заманила Ваньку. Ему никак не выбраться из этой западни.

Лопасти еще вращались, а дверца уже распахнулась, Серпень подал девушке руку, но она демонстративно не заметила помощи, выбралась сама. Отца тут же окружили десятки людей, которые ждали от него решений и приказов. Лали поняла из их выкриков, что у террористов есть взрывчатка, быть может даже тактический ядерный фугас, и вообще они угрожают взорвать всю Москву, по иной версии — только Новый Кремль. Кто-то пятнистый и в фуражке, правда, утверждал, что террористы готовят покушение на самого Председателя.

Лали стало смешно. Неужели Ванька сумел напугать всех этих напыщенных мужчин в погонах, чья работа — убивать и посылать на смерть? И гордость за Ваньку она тоже испытала — значит, жив еще, борется, он не дастся им в руки.

И вдруг его лицо мелькнуло в толпе.

Лали моргнула. Быть этого не могло — показалось, конечно. И все-таки она внимательнее принялась следить за суетой, царившей вокруг…

Сердце тревожно забилось. Она не ошиблась, не обозналась! Это же Ванька! Он сумел выскользнуть из больницы! Сумел всех одурачить! И с ним какой-то парень, оба в милицейской форме, вооружены. Если бы Ванька не поднял на миг забрало, она не узнала бы его, а так — он, точно он, его фигура, широкие плечи! Ванька вновь поднял забрало, и Лали успела заметить, что лицо у него чересчур красное и блестит от пота. Жарко ему, что ли? Так пусть снимет этот шлем!

Ее мысли точно послужили приказом для Ваньки. Он так и сделал — снял с головы бронированную сферу. Его товарищу это, похоже, не понравилось — он заозирался по сторонам, но всем вокруг было плевать на двоих парней, прикинутых точно так же, как остальные.

• Предыдущая
• 38/71
• Следующая