Внучка бабы Яги - Коростышевская Татьяна Георгиевна - Страница 56

• Предыдущая
• 56/63
• Следующая

— Это была вынужденная мера, — продолжал между тем Дракон. — Мои дружинники пришли сюда, чтоб никто не пострадал, чтоб проследить за соблюдением обычая…

Влад махнул рукой, и его люди стали снимать путы со всех поверженных противников. Я вообще перестала понимать, что вокруг происходит. Освобожденные спешили перекинуться в единорогов. Видно, в человечьей ипостаси они чувствовали себя слишком беззащитными.

— Пошли, — потянул меня в сторону Михай, уже успевший снять свои рукавицы. — Наше дело сделано. Они сейчас будут дарами обмениваться и взаимные обязательства уточнять.

— Чего? — выпучила я глаза. — Какие такие обязательства?

— Вассальные, — скривился малорослик. — Мне людей надо увести, пока Влад портал держит.

— Вот ведь человечище! — скрестила я руки на груди. — И портал держит, и зубы лошадям заговаривает… Может, попросим его еще сплясать для полного комплекта?

— Ай, — махнул рукой валах. — Егоза, стой здесь, я парней переправлю, за тобой приду.

Я только широко ухмыльнулась, отворачиваясь к озеру.

— У меня самые добрые намерения, — вещал злыдень как заведенный. — Сейчас мои люди покинут вашу территорию. Ни одного моего воина не останется в Заповедной пуще, на землях племени…

Я кожей чувствовала, как меняется настроение индриков. Душные волны ненависти сменялись спокойствием, даже какой-то симпатией. Дракон филигранно управлял толпой. Продемонстрировал свою силу, унизил, поставил на колени и… отпустил, поднял, приласкал. Сейчас он сам был центром Заповедной пущи, ее стержнем.

Михай вернулся очень быстро — соскучиться я не успела.

— Твой господин обещал, что все уйдете, — шепнула я ему.

— Значит, соврал, — быстро нашелся вовкудлак. — Я сперва перекинуться хотел — для маскировки, но что-то не получается.

— Пуща ведьминскую силу блокирует, — задумчиво проговорила я. — Значит, твоя вторая ипостась вовсе и не магическая?

— А какая разница?

— Ну не знаю… — Вопрос неожиданно меня заинтересовал. — Маги обращаются к стихиям, нити силы используют, а ведьмы — природу, судьбу…

Стоп! Я неожиданно припомнила Макошь — прародительницу мира, которой поклонялась моя бабушка. Получается, ведьмину силу боги раздают?

— В кого веруешь? — задала я прямой вопрос. — Кто из древних покровительствует твоему народу?

Михай смешался:

— Я не могу об этом говорить. Не здесь, не сейчас…

Я тихонько усмехнулась правильной догадке:

— Ну скажи хоть, бог или богиня?

— Она, — выдохнул валах с почтением. — Она — неназываемая…

Меж тем на берегу что-то происходило. С десяток индриков образовали полукруг за спиной своего вождя. Сикис, единственный из них, оставшийся в людском обличье, уже стоял ровно и о чем-то беседовал с Владом. Князь, видимо избавившись от необходимости держать портал, был расслаблен. А ведь ловкий злыдень, дракон его побери! Получается, сюда он зеркальными тропками пробрался — кажется, он сам называл это колдовство «лабиринтом отражений» (и можно только догадываться, кто ему путеводную ниточку с этой стороны держал), напал на вождя и одновременно умудрился открыть портал для своих дружинников. Чудеса, да и только! А чего стоят тонкоплетные серебряные сети, которыми он ратников снарядил, или блестящие рукавицы его братчика… Я невольно проникалась уважением к темному разуму Дракона.

— Пошли уже, — опять принялся за свое Михай. — Дальше ничего интересного не будет.

— Может, тебе и не любопытно, — уперлась я. — А в нашей деревне я чего-то прежде вассальных клятв не наблюдала.

Малорослик продолжал что-то бурчать себе под нос, но уже без особой настойчивости.

— Приступаем! — громогласно скомандовал Влад.

Я замерла, пытаясь ничего не пропустить из разворачивающегося перед моими глазами действа. Индрики попятились от берега, смешались с толпой, будто освобождая сцену только для двух ключевых актеров.

Сикис опустился на одно колено и протянул вперед сомкнутые ладони. По голой груди, там, где кожа соприкасалась с серебром, струилась кровь. Ни один мускул не дрогнул на лице вождя. Потухшие черные глаза смотрели прямо перед собой. Ровная спина, твердо сжатые губы.

Влад, чуть склонившись, принял его руки в свои. Над озером сгущалась незнакомая мне тяжелая сила. Шумело в ушах, иссушенный волшбой воздух с шипением врывался в легкие, не принося облегчения. Все молчали, подавленные величием момента. Я покачнулась, Михай придержал меня за плечи и уже не отпускал. Напряжение становилось почти невыносимым. И тут индрик заговорил:

— Я, Сикис, старший воин народа Семи Радуг, вождь детям своим, муж женам своим, признаю валашского господаря Влада по прозванию Дракон своим полновластным господином. Вверяю себя и народ свой под его покровительство. Клянусь служить ему верой и правдой, ни прямо, ни косвенно, ни добровольно, ни под принуждением не нарушать данного слова. Клянусь по первому зову являться пред очи его и исполнять повеления его в точности. Клянусь не злоумышлять против него, не покушаться на жизнь его, честь его, женщин его. Да не будет у меня и народа моего другого господина отныне и довеку, пока господин не освободит меня. И если я осмелюсь нарушить клятву, смертью буду покаран я и народ мой. Я сказал.

Последние слова зарока эхом отдавались в моих ушах, когда заговорил Влад:

— Я, господарь Валахии, Влад по прозвищу Дракон, принимаю верность Сикиса, вождя племени Семи Радуг. Возлагаю на себя обязанности господина его и народа его. Клянусь в меру своих сил помогать ему и народу его, не причинять вреда ни ему, ни его делу, не покушаться на жизнь, честь и имущество его и народа его.

Индрик поднялся с колена, и Влад склонил голову к его лицу. Я раньше никогда не видела, чтоб двое мужиков целовались, поэтому фыркнула от неожиданности.

— Это обрядовое лобзание, — прошептал мне на ухо малорослик, сжав плечо.

— Ты с ним тоже? Того… Лобызался? — тихонько хихикнула я.

— Иначе никак, — серьезно ответил Михай. — Ритуал.

Я бы, может, и продолжала веселиться, выясняя у перевертыша, как ему понравилось свои сахарны уста братчику подставлять, да наткнулась на взгляд Влада. Он, оказывается, закончив скрепление клятвы, смотрел прямо на меня. И такое нечеловеческое удовлетворение прочла я в синих глазах валашского господаря, что слова застряли у меня в глотке и мириады быстроногих мурашек побежали по спине. Дракон был счастлив. Нет, не так — Дракон был сыт.

Народ, запрудивший полянку, отмер, послышались негромкие разговоры, даже смех. Я же почувствовала себя так, будто все мои внутренности выскребли досуха серебряной ложкой. Бессильной я себя ощутила, опустошенной. Без возражений позволила Михаю увести меня с поляны, даже особо не замечая, куда мы идем. А он тарахтел без умолку, раскрывая передо мной тонкости вовсе мне не интересных романских интриг.

— Расскажи мне, с чего все началось, — жалобно попросила я, сбиваясь с быстрого шага. — Зачем и для чего весь этот балаган твоему хозяину понадобился?

Михай ответил мне грустным взглядом.

Иветта Лузитанская была прекрасна. Каскад золотистых волос обрамлял кукольное личико с влажно поблескивающими голубыми глазами, чуть вздернутым носиком и полуоткрытыми, будто в ожидании поцелуя, губами. А эта кремовая гладкая кожа, эта голубоватая жилка, четко различимая на длинной шее… Ах! Княгиня смотрела на свой юношеский портрет почти с ненавистью. Куда, куда все подевалось? И ведь всего два десятка лет прошло с того дня, как придворный художник Трикассо сдернул кисейное покрывало с оконченной картины и восторженный вздох разнесся над толпой придворных.

— Увы… — Княгиня откинулась на изогнутой кушетке. — Как несправедлива судьба!

Закинула руку за голову, привычно повернулась, чтоб поймать в зеркале отражение своей томной распластанной фигурки… Но взгляд ее уткнулся в безликую драпировку. Третьего дня княгиня велела слугам убрать все зеркала, украшавшие до того времени стены ее будуара.

• Предыдущая
• 56/63
• Следующая